Украденный фокус. Почему мы страдаем от дефицита внимания и как сосредоточиться на самом важном - Йоханн Хари

нами постоянно и всегда дает возможность заняться чем-то попроще, а не тем, что важно». Он с улыбкой посмотрел на меня: «Мне захотелось дать себе возможность выбирать то, что потруднее».

* * *

Суне – первопроходец, поэтому доказательная база его работ относительно невелика. Но копнув глубже, я обнаружил две родственные области научных исследований, которые помогли мне лучше разбираться в теме. Любопытно, что первая из них занимается проблемой обучения людей скорочтению. Несколько научных коллективов годами разбирались с вопросом: можно ли заставить человека читать очень-очень быстро? Оказалось, что можно, но с неизбежными издержками. Ученые брали обыкновенных людей и обучали их читать гораздо быстрее, чем обычно. С применением специальных тренингов это более или менее получается. Люди наскоро пробегают глазами текст и удерживают увиденное в памяти. Но если потом задать им вопросы о прочитанном, окажется, что чем быстрее они это делают, тем меньше понимают. Чем выше скорость, тем хуже усвоение [13]. Затем ученые исследовали профессионалов скорочтения, и оказалось, что, хотя в этом деле они лучше всех остальных, происходит ровно то же самое. Это показало, что предел скорости усвоения человеком информации действительно имеет место быть, и попытки преодолеть эту преграду попросту нарушают способность мозга к осознанному восприятию [14].

Эти же ученые обнаружили также, что если людей заставляют читать быстрее, они, скорее всего, не разберутся в сложном или трудоемком материале. Им становятся предпочтительнее простые утверждения [15]. Когда я это узнал, то в очередной раз всмотрелся в собственные привычки. Читая бумажную газету, я обычно интересуюсь темами, в которых пока не разбираюсь, например почему в Чили происходят беспорядки. Но если я буду читать ту же самую газету онлайн, то, как обычно, пропущу такие сюжеты и кликну более простые истории – то, что мне уже известно. Отметив это, я задался вопросом: не занимаемся ли мы скорочтением жизни, впопыхах перескакивая с одного на другое и усваивая все меньше и меньше?

В один из дней моего бессетевого лета, после неспешного чтения книги, неспешного ужина и неспешной прогулки по городку, мне стало интересно, не страдаю ли я своего рода ментальным джетлагом[19]. Когда человек прилетает в отдаленный часовой пояс, ему кажется, что он передвигался слишком быстро и теперь в рассинхроне с окружающей действительностью. Британский писатель Роберт Колвилл говорит, что мы проходим через «Великое Ускорение», и, подобно Суне, утверждает, что ускоряются не только технологии, а практически всё на свете. Вот некоторые свидетельства тому, что многие важные факторы жизни действительно прибавляют в скорости: люди говорят значительно быстрее, чем в 1950-х годах [16], и всего за 20 лет скорость передвижения пешеходов в больших городах возросла на 10 % [17].

Обычно это ускорение преподносят в хвалебных тонах. Самый первый рекламный слоган компании BlackBerry гласил: «Все, чем стоит заниматься, стоит делать быстрее». Среди сотрудников Google бытует неофициальный лозунг компании: «Не будешь быстрым, будешь в жопе».

Есть и второй способ выяснить, как это социальное вдавливание акселератора в пол воздействует на внимание. Ученые изучают не только то, что происходит с концентрацией при ускорении всего и вся, но и то, что бывает, когда мы целенаправленно замедляемся. Один из ведущих экспертов в этом вопросе – профессор Винчестерского университета Гай Клэкстон. Я приезжал побеседовать с ним в английское графство Сассекс. Клэкстон проанализировал многочисленные научные данные об изменениях в сосредоточенности людей, которые занимаются неторопливыми практиками вроде йоги, тайчи и медитации. Исследователь пришел к выводу, что это существенно повышает способность к концентрации. Я поинтересовался причинами. Как считает Клэкстон, нужно сужать окружающую действительность, чтобы она вписывалась в наш когнитивный диапазон. Если человек двигается слишком быстро, его способности испытывают перегрузки и снижаются. А упражнения на скорости, совместимой с человеческой природой, приучают нас к сосредоточенности. Вот почему эти практики делают человека мудрее. Дело не в напевах или оранжевых одеждах, – медлительность способствует вниманию, а скорость его губит.

На определенном этапе моего пребывания в Провинстауне я почувствовал, что это действительно так, и решил попробовать медленные упражнения. Первое, что я сказал своему инструктору йоги Стефану Пичителли при знакомстве: «Это будет все равно, как учить йоге Стивена Хокинга[20], причем посмертно». Я объяснил тренеру, что перед ним обездвиженный кусок плоти, способный только читать, писать и время от времени ходить. Стефан посмеялся и заверил меня, что у нас все получится. И затем под его руководством я ежедневно на протяжении часа медленно принимал прежде немыслимые для себя позы. Поначалу это показалось мне невероятно скучным, и я пытался вовлечь Стефана в разговоры о политике или философии. Он неизменно мягко возвращал меня к попыткам принять форму кренделя или сделать еще что-нибудь в этом духе. К концу лета я мог хранить молчание на протяжении целого часа и стоять на голове. После занятий я 20 минут медитировал, иногда с помощью Стефана. Прежде я несколько раз пытался освоить эту практику с неизменно провальным результатом. Сейчас же я чувствовал, как мое тело проникается неспешностью. Казалось, что пульс замедляется, а перманентно ссутуленные плечи плавно расправляются.

Между тем, даже когда я чувствовал физическое облегчение от этой неспешности, за ним всегда следовало какое-то беспокойное чувство вины. «Как я смогу объяснить это моим вечно спешащим и напряженным друзьям? Как всем нам изменить наши жизни, чтобы чувствовать подобное чаще? Как замедляться в мире, который разгоняется?» – думал я.

* * *

Я стал задаваться очевидным вопросом: если жизнь ускорилась, а мы перегружены информацией до такой степени, что все менее способны фокусироваться на ней, почему так мало несогласных с этим? Почему мы не пытаемся замедлиться до темпа, который позволил бы мыслить ясно? Первую часть ответа (и только первую часть) мне удалось получить в беседе с профессором Эрлом Миллером [18]. Это один из ведущих нейробиологов мира и обладатель ряда престижных премий за передовые достижения в исследованиях головного мозга. Мы встретились с ним в его кабинете в Массачусетском технологическом институте (MТИ). Он без обиняков сказал, что, вместо того чтобы признать свои ограниченные возможности и постараться жить с ними, мы – все до единого – впадаем в колоссальное заблуждение.

Миллер считает, что есть один ключевой факт, который обязан усвоить каждый человек, а все остальное, что он будет объяснять, вытекает из этого: «Ваш мозг может сознательно вырабатывать только одну или две мысли одновременно. Вот и всё. Когнитивные способности людей очень и очень ограниченны. Это обусловлено фундаментальной структурой головного мозга, и это не изменится». Но люди изобрели некий миф. Суть этого