Френдзона для бэдбоя (СИ) - Лари Яна

— Ох, точно… Прости, — виновато морщусь, возвращаясь к возне с пуговицами. — Просто ситуация возникла непредвиденная…

Меня прерывает требовательный крик с кухни:

— Мари, тебя долго ждать?!

— Непредвиденная?.. — Она выразительно стреляет взглядом по направлению прозвучавшего голоса. — Да у тебя в квартире мужик! Живой. Говорящий!

— И?

— И ты, партизанка, молчала! Хвались.

Хвастаться тем, что связалась с Мартышевым, стала бы только круглая идиотка. О чём я собираюсь подруге вкратце сообщить, да он оказывается проворнее.

Что ж, нужно отдать Максу должное, по части эффектных появлений паршивцу по-прежнему нет равных.

— О, лишние руки подоспели. Замечательно, — выдаёт он поганенько ухмыляясь. Лина пару секунд молчит, видимо, считая кубики на его прессе, ибо мой чокнутый сосед почему-то выскочил к нам в одних брюках, и теперь с заметным интересом изучает фасон моего белья. — Милый горошек, Мари.

Он подмигивает, а я… А я продолжаю судорожно застёгивать пуговицы. На ощупь. Глазам-то с гордостью не по пути. Они бесстыже провожают каждую каплю воды, стекающую по загорелой груди.

Как же сладко, должно быть, на такой засыпать…

— Ну и чего стоим? Пол сам себя не протрёт. — Убирая влажные пряди со лба, Макс разворачивается, чтобы вернуться на кухню, а заодно демонстрирует вид со спины.

Мы с Линой, разумеется, остаёмся стоять совершенно бесполезными в хозяйстве истуканами, пребывая в состоянии глубокой эстетической комы.

— И кто этот красавчик?

— Сантехник.

— Не звизди, ты его туфли видела? — шепчет она со знанием дела. — Мой Вася полгода на такие же копил.

— Живо! — теряет Макс терпение, находясь уже за пределами наших алчных взглядов.

— Ух, какой властный, огонь прям. Пожарище! — с оттенком преданного восхищения выдыхает Лина. И больно шлёпает меня по рукам. — Ты б ещё шарф на шею намотала, балда. Спину выпрямила и вперёд, навстречу счастью! Ей-богу, как от себя отрываю…

— А вот это правильно. Оторви и выбрось, — хмыкаю, направляясь на балкон за шваброй.

Подруга критически осмотрев орудие труда и порядка протягивает руку.

— Ну-ка, дай сюда. — Прислоняет швабру к стене и под моим ошалевшим взглядом с удара ноги сгибает ручку из тонкого металла галочкой. — Тряпкой зрелищнее. Вот теперь пошла. Всему тебя учить надо.

— Что-то коэффициент полезности твоих уроков, учитывая развод за плечами, не внушает доверия.

— Ой, точно, прости, — Лина особо не церемонясь, подталкивает меня вперёд. — Ты же замуж вообще не ходила, больше меня знаешь.

Я на это молчу. Выразительно! Ну а что ещё остаётся делать, когда предмет нашего спора, возможно, уши греет?

Продолжая молчать, собираю воду с пола. Стараюсь не заострять внимание на протирающего мебель помощника, который якобы невзначай норовит то бедром меня задеть, то ещё как-нибудь соприкоснуться.

А кухня у меня между тем просторная!

— Воду я перекрыл, вечером прихвачу гаечный ключ и поменяю тебе смеситель, — заговаривает Мартышев, когда я, наконец разгибаю намозоленную его бесстыжими глазами спину.

— Не нужно! — отзываюсь торопливо. Только поздних визитов нам с Ксенией не хватало. — Перекрыл и достаточно, дальше мастера вызову. Спасибо за помощь, больше не смею задерживать.

— Ахметова, я не спрашивал, — душевно сообщает Макс малость прибалдевшей мне.

— Один такой халтурщик тебе уже установил, — вероломно кивает Лина. — А тут человек сразу видно — на все руки мастер.

Сама при этом лапки на груди сложила, и поддакивает, зараза. Причём отнюдь не мне — своей подруге.

Ух, предательница! Для полного экстрима, мне ещё свахи в её лице не хватало.

— Соколовская, тебе в салон не пора? — вздыхаю обречённо. — И ты, Макс, на работу вроде опаздывал.

Резкость моих слов обтекает с этих деятелей как с гуся вода. Лина отмахивается, а он продолжает хозяйничать как ни в чём не бывало. Полуголый!

— Я всё равно не успел позавтракать. Вот жду, когда предложишь.

— Я бы с радостью, — растягиваю губы в приторной улыбке. — Да у меня к чаю только дырка от бублика.

— Ой, ну что же ты молчишь? — спохватывается Лина. — У меня рулет есть шоколадный, с вечера соблазняет нарушить диету и вообще, дел по горло. Ставь чайник, скоро принесу.

Хотя бы врала поправдоподобней. Веса-то в подруге даже меньше, чем во мне. Лисица рыжая.

— Мне эта твоя Соколовская определённо начинает нравиться, — заключает Макс, когда Лина нарочито громко хлопает входной дверью, оставив нас тет-а-тет.

— Да-а? — жёстко смотрю в его наглые глаза. — Ну так догоняй. У вас хоть всё взаимно.

— Не сомневаюсь, что она проявит больше гостеприимства, — невозмутимо замечает Мартышев, убирая прядь волос с моей щеки. Пальцы его оказываются внезапно ласковыми и очень горячими. — Но я лучше выпью твоего чая.

По губам моего первого и единственного мужчины пробегает предвкушающая, многозначительная ухмылочка.

Для полноты картины мне ещё ухаживаний не хватало. Ксюша, конечно, просила как-то братика, но я на такой подвиг второй раз не пойду. А вот защищать своего зайчонка от любых волнений буду до последнего.

— Как хочешь, — мягко отвожу его руку от своего лица и вкладываю в раскрытую ладонь чайный пакетик. — Всего хорошего. Воду у себя вскипятишь, видишь, кран сломан.

— Так может, всё-таки зайдёшь ко мне? Хоть кипятка попьём, если от шампанского отказываешься.

Я отворачиваюсь, чтобы снять со спинки стула мужскую рубашку, которая в моей квартире смотрится так же инородно, как не к месту серьёзное выражение на лице Макса. Вот оно меня особенно напрягает.

Говорят, мужчины плохо понимают намёки. Правду, кстати, говорят. Это мы, женщины, любим высматривать скрытый смысл даже в откровенном хамстве, а этим открытый текст подавай. Желательно сжато и в двух экземплярах, чтобы посыл наверняка дошёл до адресата.

— «Шампанское», вау! — саркастично передразниваю его. — Дружка своего выгулять решил, так и скажи. Не к девочке неопытной пришёл, чего кругами ходишь? — усмехаюсь, толкая Макса в грудь влажной рубашкой. — Не лишай меня удовольствия послать тебя на три весёлых.

Повисает тишина. У меня дыхание спирает от злости. У него на лице так же зло ходят желваки.

— Повзрослела, говоришь? А ведёшь себя как та же девочка. Я в своё время зверски затупил, подойти надо было, а не хавать издалека твою раздачу. Но и ты недолго горевала.

— Поздновато ты спохватился. Уже нет смысла прошлое ворошить. Пошёл вон, — сквозь сжатые зубы негромко бросаю я.

Макс уходит. Очень тихо, спокойно и без попытки оставить последнее слово за собой. Я удивлена даже, приятно или нет пока не знаю. И совершенно точно не могу знать, какая свистопляска опять закрутится уже к закату.

Сантехника вызывали?

Макс

Со всей ответственностью заявляю, что возраст ни черта людей не меняет. Я как раньше не знал, чего ждать от Ахметовой, так и сейчас даже примерно не представляю. Годы прошли, а она всё та же заноза в моей груди, только теперь разрослась размером с дерево. Целый дубовый кол, натёртый жгучим чили.

Я не то что из рубашки, из кожи чуть не вылез, чтобы впечатлить Мари. Сантехник-то из меня на единичку с минусом, а природная смекалка вероломно помахала мне ручкой и дальше необходимости перекрыть воду, никаких дельных идей не сгенерировала. Пришлось судорожно шерстить форумы, пока Ахметова свою подругу развлекала, дабы предстать перед хозяйкой в выгодном свете. Хохма, хоть и не смешная совсем.

Просто впервые было важно чьё-то мнение. Нет, понимаю, сам дурак, вывел её накануне, но как в дверях увидел — растерянную, совсем юную в этой своей безразмерной футболке и без косметики, будто на пару лет назад вернулся. И переломы, что спать ночами не давали, заныли с прежней силой. И грудь опять сдавило ревностью.

Я в судьбу не верю, но…

Почему я смог приехать именно в тот день?