Соблазнитель (ЛП) - Пир Элин

— А как же Магни? — спросила я. — Думаешь, он тоже раскаивается?

Финн напрягся, и энергия в комнате изменилась, что заставило меня повернуться и посмотреть на него.

— Так что насчет Магни? — спросила я. — Помню, ты всегда молчал, когда я обвиняла его в том, что он похитил меня, и теперь ты поступаешь также.

— Неправда. Когда я прибыл сюда, я особо подчеркнул, что с его стороны было неправильно похищать тебя, — напомнил мне Финн.

— Угу, но это твои слова, а не его. — Я с интересом изучала его. Финн был неухожен по сравнению с мужским населением Родины, но хотя он явно не проводил столько времени перед зеркалом, как кто-то вроде Ханса, его длинные вьющиеся черные волосы выглядели блестящими и здоровыми. А его черная серьга, закрывавшая почти всю мочку уха, выдавала в нем человека, который заботился о своей внешности.

Он прищурил свои темно-карие глаза, когда повернул голову и посмотрел на меня.

— Если ты надеешься на извинения от Магни, тебе придется ждать вечность. Он не такой человек.

— Что же он за человек? — спросила я мягким тоном.

Финн прервал наш зрительный контакт и сосредоточился на потолке.

— Я вижу, ты не хочешь говорить о нем, но то, что он сделал со мной, — ужасно, и я хотела бы, чтобы ты это признал.

Финн упрямо не отрывал взгляда от потолка и потянул за веревки над головой.

— Я уже признал это!

— Произнесенных слов недостаточно, чтобы постичь их смысл, и я не верю, что твои извинения были совсем искренними. Ты просто хочешь, чтобы я сняла проклятие.

Грудь Финна поднялась и опустилась в глубоком вздохе.

— Я сказал, что мне жаль, и это все, что я могу сделать. Если ты ищешь того, кто мог бы плохо отозваться о Магни, то я не тот человек. Магни — мой лучший друг, я в долгу перед ним.

Эта фраза мгновенно заинтересовала меня.

— В каком долгу?

— Это личное, но вот что я тебе скажу: он спас меня, когда мы были еще мальчишками.

— Как?

Финн провел языком по зубам, но промолчал.

— Магни спас тебе жизнь?

Финн этого не подтвердил, но и не опроверг.

— Я ведь права? — продолжила допытываться я, и то, как напряглась его челюсть, словно раздраженная тем, что я разгадала его секрет, убедило меня в этом. — Теперь ты меня заинтриговал. Как Магни спас тебе жизнь?

Финн снова потянул за веревки с еще одним раздраженным вздохом.

— Мне действительно не нравится быть связанным.

— Очень жаль, ведь завтра вечером ты снова будешь связан.

Он резко повернул голову в мою сторону.

— Какого хрена! Я согласился связать меня только на одну ночь.

— Верно, но твоя вторая ночь будет посвящена страху, который я пережила.

— Ты чокнутая, если думаешь, что я позволю тебе связывать меня две ночи подряд.

— Посмотри на это с другой стороны, — предложила я. — По крайней мере, ты знаешь, что через пять дней все закончится, и больше ты меня никогда не увидишь. У меня не было такой роскоши, так ведь?

Финн застонал, и на его лбу выступил пот.

— Я же говорил тебе, — оскалился он. — Мне чертовски не нравится быть связанным. — Каждое слово было произнесено со злостью, которая меня нервировала.

«Оставайся сильной, это ради его духовного роста», — напомнила я себе.

— Спокойной ночи, Финн. — Потянувшись и широко зевнув, я перевернулась, чтобы лечь к нему спиной, когда он пробормотал:

— Спокойной ночи, ведьма.

Глава 6

Плохие воспоминания

Финн

Тихое дыхание Афины раздражало меня. Будучи привязанным к кровати, я был бы счастлив сегодня ночью хоть немного поспать. Какой бы план мести ни готовила для меня хорошенькая ведьма, я бы с этим справился.

Я не рассчитывал оказаться прикованным веревками к кровати. В моем прошлом было много чертовски плохих воспоминаний о том, как меня удерживали с помощью физического наказания. Но я бы навряд ли поделился с ней этими воспоминаниями. Если бы она узнала, как в детстве некоторые из моих жестоких наставников дисциплинировали такого умника, как я, она бы наверняка смягчилась по отношению ко мне и разрыдалась. Я содрогнулся при одной мысли о прошлом.

Это будет одна из тех ночей, когда я не усну, и, возможно, лучше так, нежели страдать от кошмаров, которые наверняка спровоцируют эти чертовы веревки.

Знакомая головная боль, вызванная подавлением этих воспоминаний, возвратилась с удвоенной силой. «Не поддавайся, черт возьми!» — приказал я себе, но в голове появилась одна четкая картинка. Мужчина на полу, его тело в оборонительной и в то же время скрюченной позе, лицо измазанное кровью и безжизненно пустые глаза. Еще один удар по его телу, но на этот раз он не пошевелился и не моргнул.

— Хватит… достаточно, он уже мертв. Ты убил его!

Зажмурив глаза, я попытался отогнать воспоминание, но семнадцатилетний опыт подсказывал мне, что это воспоминание обладает силой преследовать меня и мучить. Лучший способ не думать об этом — сосредоточиться на чем-то другом. Я бы отвлекся, но, будучи привязанным к кровати в темной комнате, я мало что мог использовать в качестве отвлечения. Если уж я не мог сдерживать воспоминания, по крайней мере, я мог контролировать, какие именно воспоминания буду пробуждать в своем сознании. Я решил вспомнить свою первую встречу с Магни.

В тот день в воздухе витало особое волнение. Слухи распространялись как лесной пожар; некоторые говорили, что видели, как наш правитель вошел в офис, чтобы поговорить с наставником Джонсоном, и что с ним был мальчик. Большинство из нас в это не верило. Наш правитель ни за что не пришел бы в нашу школу, к тому же все знали, что двое его сыновей учатся на дому.

Но это было правдой, и не успели мы оглянуться, как все мы — сто тридцать человек выстроились перед школой, чтобы поприветствовать нашего нового ученика.

— Это знаменательный день, — провозгласил наставник Джонсон, и хотя он высоко держал подбородок и выпячивал грудь, его покачивание взад и вперед на ногах говорило о том, что он нервничал.

— Наш правитель, лорд Марк Аврелий, оказал нам честь, позволив своему сыну стать учеником нашей прекрасной школы.

Пока он говорил, мы все изучали невероятное зрелище — нашего правителя воплоти. На первый взгляд он показался мне злобным человеком, но, возможно, на меня повлиял общеизвестный факт о том, как быстро он убивал любого, кто ему противостоял.

Я никогда не видел его сыновей, но знал, что его старшему было пятнадцать лет, как и мне, в то время как младшему было всего двенадцать.

Поскольку правитель и его сын были почти одного роста, я предположил, что мальчик — его старший сын, Хан Аврелий.

— Может вы хотели бы сами представить своего сына? — спросил наставник Джонсон нашего правителя.

Лорд Аврелий поднял бровь, после чего сделал шаг вперед и заговорил глубоким рокочущим голосом:

— Надеюсь, что вы примете моего сына Магни в свои ряды. У него блестящий ум, и он отличный боец. — Такое чувство, что лорд Аврелий, не торопясь и скользнув по нам взглядом, требовал личного обещания от каждого из нас. — Вы все вырастите сильными и храбрыми людьми. Но люди не могут жить обособленно, наличие друзей — важная составляющая успеха.

С этими словами лорд Аврелий снова отступил назад, и Магни официально присоединился к нашей школе.

Если его отец беспокоился, что мы не рады будем видеть его сына, то он ошибался. Все хотели стать друзьями Магни. Единственная проблема заключалась в том, что Магни не облегчал задачу. Он практически не разговаривал, и, казалось, был раздражен всем тем вниманием, которое ему оказывали.

Я был популярен благодаря своему юмору и умению смешить людей, но Магни не улыбался, когда я был рядом.

Через неделю после его приезда я оставил свои попытки подружиться с ним и смирился с тем, что он одиночка по натуре. Не все были такими умными, как я. Некоторые мальчишки, которые не могли привлечь его внимание обычным способом, прибегали к провокациям. Две сломанные руки и четыре сотрясения мозга спустя, даже мальчишки моего возраста стали бояться Магни, и никто больше не осмеливался его провоцировать. Казалось, он был доволен тем, что его оставили в покое, вот почему я был потрясен, когда несколько недель спустя он впервые со мной заговорил.