Соблазнитель (ЛП) - Пир Элин

— Засыпай, Финн.

— Но я не устал, — заныл он у меня за спиной, но я уже спускалась по лестнице.

— Вернись, Афина, мне нужно отлить.

Чувствуя себя самым подлым человеком в мире, я воспользовалась его собственными словами с нашей второй проведенной ночи вместе и бросила их через плечо.

— Тебе же хуже, придется терпеть.

Глава 5

Первая ночь

Афина

Когда я спустилась вниз, Ханс был на кухне и готовил чай.

— Ты в порядке? — спросил он.

— Да, учитывая обстоятельства, в порядке. — Я подошла и прислонилась к кухонной стойке, задав очевидный вопрос: — А ты? Ты в порядке?

Он искоса бросил на меня взгляд и налил горячей воды в чайник.

— Похоже, я не очень нравлюсь Финну, — сказал он и понуро опустил голову. — И если честно, он меня немного пугает.

— Да, северяне пугают, — согласилась я.

— Осторожно, горячо. — Ханс протянул мне одну из чашек и прислонился к стойке рядом со мной. — Конечно, нас проинформировали о них, но ты не можешь по-настоящему быть готов, пока не встретишься с одним из них лично. — Он подул на свою чашку и нахмурился. — Я имею в виду, что любой будет сбит с толку, встретив человека, который говорит по-английски, но все, что выходит из его рта, звучит как нечто иноязычное.

— Ты о его ругани?

— Дело не только в этом. — Ханс выглядел задумчивым. — Просто его поведение довольно странное; я никогда не изучал иронию и сарказм, поэтому мне трудно понять, серьезен он или нет.

— Ты удивишься, но Финн — один из самых приятных северян.

У Ханса отвисла челюсть.

— Приятных?

— Да, я встречалась с правителем и его братом, и оба оказались намного более безжалостными и взрывоопасными, нежели Финн.

Ханс покачал головой, слегка нахмурившись.

— Как они могут так жить? Они, наверняка, несчастные люди.

— Не суди, да не судим будешь, мой друг. Северяне, вероятно, чувствуют то же самое по отношению к нам.

— Приношу свои извинения, я был суров и несправедлив; прости меня, — склонил голову Ханс.

Подняв руку, чтобы положить ему на плечо, я заговорила вкрадчивым голосом:

— Нечего прощать, но позволь дать тебе совет — перенаправь свою растерянность в любопытство.

— Что ты имеешь в виду?

— У нас с тобой есть уникальная возможность изучить мужчину с Севера, и вместо того, чтобы расстраиваться из-за его грубости, я предлагаю изучить, что еще он может нам предложить. В частности, мы должны найти все, что у нас с ним может быть общего.

Ханс сделал глоток чая.

— Представить себе не могу, что у нас с ним может быть что-то общее.

— Ты жалеешь, что согласился на это задание?

Он покачал головой.

— Нет, я просто думаю, что был немного наивен, вот и все.

— Наивен?

— У меня была идея, что если я проявлю к Финну доброжелательность и дружелюбность, он будет благодарен и захочет измениться. Во время брифинга они постоянно напоминали нам о том, что северяне не жестоки от рождения и не глупее нас. Мы не можем винить их за то, что они выросли без матерей и семей, или за то, что их не научили хорошим манерам или самоосмыслению, — вздохнул Ханс. — Мне пришлась по душе идея, что я могу изменить жизнь Финна к лучшему, и я подумал, что он будет счастлив найти источник упущенных возможностей.

— Понимаю. — Я тоже глотнула чая. — В таком случае, да, скорее всего, это было наивно.

Мгновение мы молча стояли рядом друг с другом.

— Я уверена, что его мотив приехать сюда заключался не в том, чтобы научиться хорошим манерам. Даже не сомневайся, Северяне не хотят походить на нас, — сказала я.

Ханс насупился, сведя брови вместе.

— Но почему?

— Они считают себя последними свободными людьми и не знают ничего, кроме Северных земель.

— Что значит свободными людьми? — Ханс поставил свою чашку на стол. — Я мужчина, и я свободен.

— Разве ты не слышал, как Финн упоминал, что женщины угнетают мужчин? — нахмурилась я. — Удивительно, что мы позиционируем себя миротворцами, в то время как Северяне видят в нас тиранов.

— Тираны — это сильно сказано, — произнес Ханс и сделал глоток чая. — Но Финн действительно считает, что женщины правят миром.

— Ты бы предпочел, чтобы все было как в старые добрые времена?

Ханс поднял ладонь вверх в знак примирения.

— Нет, нет, я не жалуюсь. — Но он не смотрел на меня в тот момент, всколыхнув во мне неприятное чувство.

Я поставила свою чашку на стол и сменила тему.

— Нам придется решить, кто где спит.

Ханс оглядел мою гостиную и указал на лестницу.

— У тебя есть другие спальни, кроме той, в которой спит Финн?

— Боюсь, что нет. Одному из нас придется спать в кровати рядом с Финном, а другому — на диване.

— Могу я занять диван? — спросил Ханс.

Я глубоко вздохнула.

— Я надеялась, что ты займешь кровать.

Его взгляд снова заметался по комнате, как будто он искал оправдание.

— Просто это твоя затея — имитация того, что произошло между тобой и Финном. Разве не было бы странно, если бы я оказался где-то между вами?

— Вовсе нет. До тех пор, пока Финн лишен контроля, не имеет значение, с кем он спит рядом.

Ханс потер лоб.

— Но я не такой решительный, как ты, и если он попросит меня развязать его, скорее всего, я так и сделаю.

— Хорошо, — вздохнула я. — Этим вечером я буду спать рядом с ним, но это не значит, что я буду спать рядом с ним каждую ночь, пока он здесь.

После того, как я помогла Хансу найти одеяла и подушки, я оставила его, чтобы снова подняться наверх, надеясь, что Финн уже спит.

Но не тут-то было.

— Мне не нравится быть связанным, — пробормотал он, когда я прошла мимо него, чтобы воспользоваться ванной.

Вопреки своей отзывчивой натуре, я заставила себя пожать плечами и спокойно ответила:

— Мне тоже.

Я задержалась в ванной дольше обычного, надеясь, что он заснет, пока я там буду. На мой взгляд, эта договоренность казалась проще некуда, но опять-таки, я никогда и мысли не допускала, что Финн согласится передать мне контроль над ним на целых пять дней.

«Ты обманываешь его. — Из-за обвиняющего голоса моей совести я избегала своего отражения в зеркале. — Ты должна сказать ему, что нет никакого проклятия. Ложь — это недопустимо».

Разжимая и сжимая кулаки, я закрыла глаза и прибегла к дыхательному упражнению, стремясь заглянуть внутрь себя в поисках спокойной и умиротворенной сердцевины своего духа.

Мое обучение на жрицу началось, когда мне было всего двенадцать, и с тех пор среди прочего я изучала теологию, философию и антропологию. Верховная жрица, с которой я тренировалась, научила меня обращаться с энергией, и теперь я всегда, по крайней мере, дважды в день закрепляла результат.

Когда я впервые сказала Хансу, что оставлю Финна у себя на пять дней, он возразил и объяснил мне, что у них плотный график. Разрешение было получено только после того, как он позвонил Изабель, председателю Совета. Изабель не понимала, почему я хотела провести столько времени с Финном, но она одобрила мою просьбу, и это все, что имело значение.

Мне было достаточно трудно осознать свои мотивы, и я не была уверена, что смогу объяснить их другим, поскольку с рациональной точки зрения провести еще пять дней с Финном было немыслимо. И все же во мне кипела энергия и потребность лучше его понять. Не говоря уже о том, что задача помочь Финну развиться до нашего уровня была моей основной задачей как жрицы.

Сегодня вечером не было времени медитировать. Тем не менее, я была относительно спокойна, когда вышла из ванной и забралась в кровать, устроившись рядом с Финном.

— Я не могу так спать, — тихо пожаловался Финн, но я все равно выключила свет.

— Афина, серьезно, я не могу так спать.

Я была повернута к нему спиной и лежала на боку.

— Ничего страшного, я тоже не спала в ту первую ночь.

— Я уже извинился за это, разве нет? — тихо прорычал Финн.