По праву крови - Кирилл Малышев

Олег усмехнулся, заметив, как простые мужики из радонских городов и деревень, едва не надувая щёки, важно покачивались в сёдлах, стремясь произвести впечатление на оборванных рыбацких детей. Юный Ренька, стремясь казаться старше, так напрягся, до отказа набрав в грудь воздуха, что его лицо стало ярко-красным. Казалось, ещё немного – и он не выдержит напряжения, лопнув от натуги.

Чем ближе вереница всадников и телег подъезжала к столице, тем оживлённее становились берега Радони. Теперь здесь можно было встретить не только рыбаков, но и торговцев, ремесленников, всех, кто стремился жить ближе к центру государства, но не нашёл себе места в самом Радограде.

Тут и там появлялись харчевни, постоялые дворы, небольшие рынки, где предприимчивые купцы за бесценок скупали у местных жителей свежую и вяленую рыбу, раков и другую добычу, чтобы затем с выгодой продать её в столице. Несмотря на низкие цены, желающих сбыть товар не убавлялось даже с приходом холодов.

Завидев бирюзовый плащ княжича, люди останавливались, склоняли головы в знак почтения. Те, кто был в шапке, снимали её и прижимали к груди. Олег, проезжая мимо, изредка кивал в ответ, но чаще просто смотрел перед собой. Он, привыкший к походной жизни, был далёк от столичных церемоний и не придавал им большого значения.

Так путники проехали большую часть дня, и, наконец, вдалеке показался поражающий воображение город.

Радогра́д.

Великая Радонь текла по этим землям тысячи лет. Где-то она разливалась в широкие затоки, где-то юлила, будто лжец, пытающийся скрыть правду. Здесь, в самом сердце княжества, она достигла своей полной мощи, но однажды встретила препятствие – огромную отвесную скалу, твёрдую, как воля Владыки. Однако река, подобно мудрой княгине, не стала бороться с преградой, а, приняв её в свои объятия, обвила с двух сторон, образовав остров. Так посреди стремительных вод возник Радоград.

Остров оказался идеальным для строительства. Его верхушка была ровной и плоской, а берега – крутыми и отвесными. В северной части, где располагался посад с ремесленными слободами и рынками, скалы поднимались над водой на три десятка аршин. В южной, где стоял детинец, отделённый от остального города стеной, высота берегов достигала сорока аршин.

Эти природные укрепления делали столицу Радонского княжества неприступной. За всю её историю город был взят лишь однажды – сотни лет назад, когда Великий князь Изяслав пришёл из Северных земель с дружиной и покорил племена, живущие здесь испокон веков: заря́н, валуко́в и ляда́нцев. От великого завоевателя вёл свой род и Олег, его прямой потомок.

Кроме отвесных скалистых берегов по приказу Изяслава была выстроена каменная стена высотой в десять саженей с бойницами вокруг всего Радограда. Камень для этих укреплений выдалбливали из самой тверди острова, углубляя его внутреннюю часть.

Попасть в столицу без разрешения князя не могло ни одно войско. А уж преодолеть стены, ставшие продолжением крутых скал, казалось делом вовсе невозможным.

Но даже если бы кто-то и сумел под тучей стрел защитников пересечь бурные воды Радони, подплыть к отвесным берегам, взобраться на них и преодолеть стену, ему предстояло бы совершить ещё один подвиг.

Остров, ровный, словно торговая площадь, имел в южной части дополнительный выступ высотой в десять саженей. Именно там, возвышаясь над посадом, находился каменный детинец – наиболее укреплённое место столицы, где жил князь со своим двором.

Какими бы силами ни обладал враг, взять столицу приступом было невозможно. Мысль о том, что кому-то это под силу, казалась столь же нелепой, как сказка, которой старики забавляют неразумных детей, сидя вечером у очага.

Воистину, грозная крепость.

Когда вдали замаячили очертания столицы, Олег невольно улыбнулся.

Здесь прошла его юность. В памяти сами собой возникли лица родных. Хохочущее, усыпанное веснушками лицо маленького Ярополка. Серьёзное лицо матери, княгини Рогнеды, которая при всей строгости всегда будто сдерживала улыбку. Скромный, кротко опустивший глаза Дмитрий. Высокий, статный отец. Жив ли он ещё?

Но больше всего сердце Олега заставляло трепетать то, что здесь его ждала она – стройная, прекрасная Ирина. Нежная и хрупкая. Добрая и нежная.

Его любимая. Та, к которой он мысленно возвращался бесчисленное количество раз. Та, о ком вспоминал всегда, отправляясь в бой, рискуя расстаться с жизнью.

Сколько же слёз пролила эта бедная девушка, страдая в одиночестве! Сколько невзгод вынесла на своих хрупких плечах! Олег хотел было пришпорить коня, чтобы быстрее достичь города, но, опомнившись, взял себя в руки.

Сырой осенний день стремительно таял. Солнце, достигнув высшей точки, постепенно начало клониться к закату. Княжич ехал молча, погружённый в свои мысли. Справа внезапно возник Весемир, держа поводья крепкой рукой и хитро улыбаясь сквозь косматую бороду. Приблизившись, он кивнул в знак приветствия.

– Весемир, ты какого лешего в седле?! – возмутился Олег. – А ну живо на телегу!

– Ты мне, княжич, конечно, голова, – усмехнулся великан, расправляя могучие плечи. – Да вот только не могу я в столицу на телеге приехать. Засмеют! Я ж, как-никак, воевода, надобно вид соблюдать. Да и умаялся я с калеками. Весь день стонут да охают на каждой кочке – сил нет терпеть!

Олег внимательно посмотрел на довольного собой воеводу и, помедлив, улыбнулся в ответ. Спорить с ним сейчас не хотелось. Что-то тёплое и светлое зрело у него в груди. Мужчина перевёл взгляд на сверкающие в закатном свете верхушки столичных бастионов. Вдалеке уже можно было различить густые тучи чаек, кружащих над посадом.

Ох уж эти чайки…

Их резкие, пронзительные крики были неизменным фоном его детства и юности. Раздражающие. Пробирающие до костей. И, в то же время, такие родные.

– Гляди, княжич, уже маковки крепостных башен видать! – радостно произнёс Весемир, указывая толстым пальцем на Радоград. – На солнце блестят, переливаются! Мне, когда я мальчишкой был, дед мой, Игорем его звали, всё про эти маковки серебряные рассказывал. Он у меня сапожником был. Бывало, сядем с ним на лавку – он сапоги чинит, а я гляжу на детинец и слушаю его рассказы.

– Не знал, что твой дед был сапожником. Что же он рассказывал? – задумчиво спросил Олег, не отрывая взгляда от приближающегося города.

– Да много чего. К примеру, про то, кто тут раньше жил. В давние времена, – Весемир понизил голос, словно раскрывал древнюю тайну, – на этом острове уже был город. Жили в нём люди, назывались… Ляданцы или как-то так. Радонь они Ля́данью звали, оттого и сами прозвались ляданцами. Так вот верили они в Матерь-Землю, а прямо посерёдке их города, где сейчас Храмовая площадь, стояли фигуры. Здоровенные, чёрные, из чернодерева выточенные. Матерь-Земля