На задворках империи - Андрей Владимирович Булычев

Калюкин. — А ведь сказано было ничего лишнего с собой не брать и всё в обозе оставить. Не догнал он Марка, вернулся к коню и все вьюки с него вместе с тем котлом посрывал.

— Чё вы ржёте?! Я бы тоже, если б спрятать мог, такой же с собой увёз. — Артельный старшина неодобрительно покачал головой. — Это пока ещё наш обоз к Эривани подтянется, а нам всё это время на сухомятке там жить.

— Да ладно, Васильевич, чего уж там, крепость возьмём — там этих котлов ханских видимо-невидимо, — заявил Еланкин. — Вон с егерями в карауле был, так рассказывали они, что, когда в стрелковой цепи под крепостью стояли, татары баранину в огромных котлах наверху варили, а кости со стен вниз скидывали. Прямо ведь на стенах костры жгли, представляете! И смех и грех, мы их в осаде столько времени держим, а у них порцион намного лучше нашего.

— Ты сначала возьми её, эту крепость, балаболка, — проворчал Кошелев. — Да уцелей ещё при штурме. Баранина! — И покачав головой, пошёл в очередной раз проверить ремни вьюков.

— По коням! Первый эскадрон в походную колонну! Второй эскадрон, в колонну по двое! — послышались команды офицеров. — Взвод, разобрались в строю! Сдали чуть назад, передним места не хватает!

После привычной сутолоки наконец всё устроилось, и два эскадрона нарвцев под командой майора Кетлера пошли по Эриванскому тракту на северо-запад. Впереди, в шести десятках вёрст, их ждала грозная крепость Эривань.

Глава 5. Кровавый штурм

— Бум! Бум! Бум! — били по стенам тяжёлые осадные пушки. Только лишь на самое короткое время канонада замолкала, и становилась слышна ружейная стрелкотня. Повелением русского главнокомандующего выставленным в сооружённых укреплениях егерям было приказано вести огонь беспрерывно, не жалея боевого припаса. По всей осадной линии шло шевеление, рабочие команды готовили проходы в фортах и земляных ретраншементах, складировались огромные связки прутьев, корзины, брёвна и плетёные щиты, чтобы заполнить ими рвы. Солдаты стучали топорами, сколачивая из жердей длинные лестницы.

— Долго не засидимся тут, скоро на стены! — довёл до своих услышанное от командира эскадрона Тимофей. — Велено всю верхнюю одежду в лагере оставить, чтобы не стесняла, с собой только лишь запас патронов в лядунках иметь. Нужно будет налегке, братцы, через рвы перемахнуть, а потом по лестницам шустро карабкаться. Крепость возьмём — и забота, как обустроиться, сама собой отпадёт.

— Оно, может, и так, но какое-то подобие шатра всё равно нам не помешает. — Кошелев недоверчиво покачал головой. — Парусины вот жаль мало захватили, на землю придётся теперь солому и попоны стелить.

— Ладно, Васильевич, как знаешь, обустраивайтесь, — кивнув, согласился с ветераном Гончаров. — Хоть от ветра и дождя укрытие будет. Пока это мы обоз свой дождёмся. Ладно, пойду я до соседей, что ли, схожу, там в девятом егерском Тельцов Ванька в фельдфебели выбился. Помните, в Вороньем гнезде, будучи отделенным командиром, нас менял? Глядишь, хоть котёл на время у него выпрошу.

— Котёл — это хорошо, — забив кол, проговорил, выдыхая, Чанов. — Три дня только на одних сухарях, смотреть на них уже не хочу.

— Это да-а, горяченького бы сейчас, — вздохнул, натягивая на распорку конец полога, Ярыгин. — Вяжи, Колька! Ещё, ещё, давай ещё один узел ставь.

Тимофей шёл, стараясь выбрать дорогу посуше.

— Посторонись! — Мимо, разбрызгивая лужи, проскакал казачий конвой. За ним ехали на заляпанных грязью конях с десяток штабных, среди них выделялся статью важный пожилой господин с султаном мокрых перьев на шляпе.

— Гудо-ович! — Отскочивший на обочину пожилой пехотинец кивнул ему вслед. — Третий день со свитой вдоль крепости беспрестанно ездит, всё глядит на неё в свою трубу. Видать, места́ для штурмовых колонн определяет.

Вот и ряды серых парусиновых палаток егерей. Стрелки возились около них, занимаясь своим нехитрым солдатским делом.

— Братцы, а Ивана Потаповича не подскажете, где найти? — крикнул Гончаров.

— Да вон, только что штрафников к уборной яме повёл. — Один из егерей, махнув рукой, показал в сторону дальних кустов. — Ежели поспешишь, так нагонишь, смотри, долго они там точно стоять не будут.

— Понял, благодарствую, — сказал, кивнув, драгун и, нырнув в проход между палатками, пошёл в указанном направлении.

Скопление большого количества людей долгое время и в одном месте подразумевало соблюдение определённых санитарных норм. За этим следили строго, ибо не так страшны были пули неприятеля, как зараза, косившая зачастую целые армии. Вот и в деле, прошу прощения, «справления естественных надобностей» был строгий и неусыпный контроль. Попробуй ты «сходи» за шатёр, унтер ладно, тебя и своя артель, и соседняя сообща поколотит. Потому как дурака только и учить кулаком и всем обществом, чтобы в следующий раз он головой думал, а не этим самым…

— Настил сдвинь! — слышалось от небольшой группки людей в зелёных мундирах. — Теперь сыпь, Прошка! Да ты не в кучу бросай, а рассыпай, шире рассыпай, я тебе говорю!

Облепленный белым егерь сунул лопату в куль и, потрясывая, начал рассыпать сверху порошок и белые комья. Двое подручных встряхнули большой рогожный мешок и раскрыли его горловину пошире.

— Потапович, узнаёшь? — Тимофей снял с головы фуражную шапку и улыбнулся.

— Тимоха! — воскликнул, окинув его взглядом, фельдфебель. — Так а чего бы не узнать-то? Два года назад, помнится, вы нам хорошее жильё передали на горной дороге. Мы потом вас частенько добром вспоминали. До весны ведь на этом Вороньем гнезде пришлось куковать. Ты по делу ко мне или как? А то вишь, у меня тут какое веселье. — Он кивнул на яму. — Может, и сниматься отсюда скоро, но полковой квартирмейстер говорит: «Все отхожие места проверить, починить и известью засыпать». Во-от хоть проштрафившиеся есть для такого.

— По делу я, Потапович, — подтвердил Тимофей. — Отойдём на чуток?

— Пошли, — согласился Тельцов. — Так, оболтусы, эту яму просыпали как следует, настилом плотно прикрыли её и потом к той, что у сломанной груши, топайте! — дал указание он штрафникам. — Я скоро туда тоже подойду, без меня начинайте.

— Ну, чего хотел, что за дело? — отойдя шагов на десять в сторону, поинтересовался он у Гончарова.

— Потапович, мы ведь сейчас оторванные от своих, какой уж день на одних только сухарях сидим, — пожаловался драгун. — И сколько ещё так сидеть, никто не знает, а вдруг на штурм придётся идти, а сил-то уже и нет.

— Ты это чего вокруг да около ходишь, говори, что нужно, — перебил его фельдфебель. — А то мне моих бестолковых надолго оставлять никак нельзя, небось, и сам понимаешь. Ну?

— Котёл бы нам, Потапович, — жалобно вздохнув, проговорил Тимофей. — Ну и зерна бы дроблёного на крупу да сальца хоть