Хранитель проклятых домов - Лок Август

“Едва ли это Пресветлая”, — подумал я и содрогнулся.

Но тут же одернул себя, напомнив, что богов много, и любой из них имеет право затаиться в глубине вселенной, коли того пожелает.

Я расстроился, что не захватил с собой факела и привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть таинственную фигуру. И в то же мгновение у моих ног проснеслось что-то мелкое и гибкое. Больше крысы или кошки, но такое же юркое. Я отскочил и едва не рухнул на каменный пол. Но столь нелюбимые мной когда-то уроки пастыря Гора не прошли даром, я успел крутануться, сбивая инерцию и вновь установиться на обеих ногах.

Когда равновесие было восстановлено, твари, разумеется, и след простыл. Это она зря, такое зрелище пропустила! Только теперь я осознал, что озноб, пробравший меня при виде темной фигуры на потолке, не только никуда не делся, но и конденсировался в холодный пот на лбу. Я мог бы поклясться, что не так уж и испугался, ни неведомого бога, ни неведомой зверушки, но мое тело считало иначе. Оно изо всех сил сигнализировало о едва не постигшей меня страшной опасности, и требовало покинуть негостеприимное помещение, дом, а может, и вовсе город. Я не сторонник крайних мер, а потому ограничился залой, спешной, но гордой походкой выйдя в гардеробную.

В конце концов, я — всего лишь помощник большого сильного колдуна. Мое дело — осматривать, записывать и пугаться, его — разбираться со всей этой чертовщиной. О да, малодушие всегда было моей сильной стороной.

Здесь было пусто, тихо и, главное, светло. Пуфы, шкафы, забытая шляпа и пара ничего не значащих картин. Я так и не смог разобрать, что хотел изобразить художник, и внес в отчет подслушанное однажды слово “абстракция”. Будет нужно — заберем домой, и уже там рассмотрим эту мазню, как следует.

Страх, так внезапно охвативший меня в бальной зале, ослабил свои удушающие щупальца, оставив на прощание стыд и легкое недоумение. В самом деле, что такого пугающего может быть в старой фреске и мельтешащих тенях? Однако стоило вспомнить свои ощущения, как они тут же попытались вернуться, как верный пес, которого позвал хозяин.

Я вновь сел на обувной пуф и подробно записал произошедшее и свои сумбурные мысли. Как он там говорил? “Если только подумаешь подумать…” Я вот уже думаю думать уносить отсюда ноги, но как подумаю… Тьфу. Надо держать себя в руках! Профессионал я или кто?

“Или кто” — услужливо съехидничал внутренний голос.

Я шикнул на непрошеного собеседника и упрямо сжал кулаки. Деваться мне все равно не некуда, работа у меня одна, и ее надо работать. Расплывающаяся по странице клякса прекрасно сыграла роль жирной точки в моих малодушных душевных терзаниях.

Пройдя в, казалось, тысячу лет назад покинутый мной холл, я с содроганием приблизился к зеркальной лестнице. Гулко сглотнул, отгоняя тревожные мысли, и сделал первый шаг.

Не смотреть вниз!

Не смотреть вниз!

Не смотреть…

На Пути Безликих считалось, что ты должен всегда отслеживать и контролировать свои отражения. Звучит непросто, да так оно, в сущности, и есть, но со временем входит в привычку. Начинаешь неосознанно избегать изобилующих глянцевыми поверхностями помещений, замечаешь на периферии зрения движения, схожие с собственными. И если чувствуешь, что отражения запаздывают или, того хуже, предугадывают твои действия, а такое с безликими случается чаще, чем можно было бы подумать, немедленно их уничтожь.

У каждого Пути свои слабые стороны, и нам, надо признать, повезло куда больше, чем, например, мертвоходцам, для которых каждый призрак может стать билетом на тот свет.

Я же даже в доме Лока старательно отводил глаза от металлических дверных ручек и бликов, скачущих по хрустальным граням бокалов. Раз только посмотрел в зеркало, когда встретился лицом к лицу со своим новым обликом. Но в том-то и дело, что лицом к лицу, а потому не опасался подвоха.

В свете сказанного, вы можете понять, какой ужас охватил меня на зеркальной лестнице, в гладких ступенях которой мгновенно ожили десятки, если не сотни Эрвинов Рид.

Все, что я мог — не смотреть.

Поэтому шел я, высоко задрав голову, и с преувеличенным интересом разглядывая портреты рода Инк. Своеобразная картинная галерея начиналась на площадке между этажами и расходилась по обе стороны раздвоившейся лестницы. Подумать только, как изобретательна бывает человеческая судьба! Ведь бы я повернул направо, то так бы и оставался в неведении. Возможно, так было бы лучше. Впрочем, теперь уже не важно.

Я решил подниматься по левой лестнице, вероятно подсознательно стараясь держаться подальше от так напугавшей меня бальной залы, и почти сразу заметил в ряду улыбающихся и неправдоподобно красивых лиц зияющий пробел. Чуть более светлый прямоугольник не оставлял сомнений — здесь совсем недавно висел портрет. Я обернулся и посмотрел на другую стену, вспомнив, что у аристократов принято вешать образы супругов напротив друг друга. Напротив отсутствующей дамы расположился черноволосый и кареглазый мужчина с неприятной усмешкой. Лет тридцати на вид, с прямым упрямым взглядом. Позируя, он скрестил на груди руки, то ли по привычке, то ли чтобы продемонстрировать… Что это у него? Я подался вперед, всем телом повиснув на ненадежных скрипучих перилах.

И разглядел.

По мизинцу незнакомца тонкой вязью струилась эльфийская брачная татуировка.

В точности такая, какая украшала пальчик прекрасной леди Эйк.

Глава 6

Что за существо эта Лора Эйк? Призрак? Невероятно сильная ведьма? Проклятый Спрут, сколько может уместиться тайн в один сравнительно небольшой замок?

Я сел на ступеньку, забыв об осторожности, и осоловело уставился перед собой. Слишком много. Слишком много странностей для моей бедной головы. Голова, в знак солидарности с этим умозаключением, тут же разразилась болью. Я поморщился и зажмурился, стараясь медленным дыханием и усилием воли выдавить, растворить проклятое пламя, пожиравшее половину черепа. Через несколько минут мне это почти удалось, но сил продолжать работу почти не осталось.

Так бы я и остался сидеть лестнице, если бы не заметил краем глаза движение в зеркальной глубине. Что-то темное и вязкое, как смола, растеклось из угла на площадке и, добравшись до первой ступеньки, хищно поползло снизу вверх по ноге одного из моих отражений. Страшное зрелище передавалось из грани в грань, как вирус, постепенно приближаясь ко мне настоящему.

Оцепенение разбилось вдребезги.

Еще секунда, и оно доберется до меня, переползет в реальность в месте нашего соприкосновения.

Я вскочил и помчался наверх. В висках билась только одна мысль: “Бежать! Бежать, как можно дальше, от этого безумного дома и никогда не возвращаться!“

Но пути к отступлению теперь были отрезаны.

В холле второго этажа я в полубреду сорвал шторы, когда не смог их раздвинуть, и замер, тупо уставившись на открывшийся из окна вид. Не знаю, чего я пытался добиться. Действовал на инстинктах, как загнанное в угол животное. Возможно, я хотел отпугнуть дневным светом наползающую тьму, но, кажется, здорово ошибся в расчетах. Над Грактом уже сгущались синие тревожные сумерки.

“Жду тебя к ужину.” — сказал Лок.

А разочаровывать начальника отчего-то хотелось едва ли не меньше, чем встретиться с чернильной пакостью лицом к лицу. Если не выйду прямо сейчас, мне ни за что не успеть вовремя. Я нервно хохотнул.

Выйду, как же!

Да кто ж меня отпустит?!

Я опустился на освещенный прямоугольник возле самого окна и, повинуясь внезапному порыву, вытащил из-под свитера амулет Августа Лока. Он был горячий, почти нестерпимо горячий, но я сжал его в ладони, как хватается утопающий за проплывающую мимо ветку.

С минуту ничего не происходило, и сердце мое, уже и без того уставшее от потрясений, сжалось в ожидании конца. Когда отчаяние достигло предела, а зеркальная лестница стала полностью черной, раздался громкий хлопок, и в особняке одновременно вспыхнули все светильники.