Шпион, который спас мир. Том 2 - Джеролд Шектер

Что означало столь противоречивое отношение Пеньковского к Винну? Был ли Винн так серьезно раздражен из-за того, что рисковал безопасностью, или просто хотел побольше денег и признания? Роджера Кинга немедленно послали встретиться с Винном. Отчет группы гласил: проблема оказалась бурей в стакане воды. Тем же вечером Винн сообщил Кингу, что не собирается бросать эту работу. На следующий день он отправился в Белград.

Непонимание произошло из-за давления и личности Пеньковского. Пеньковский хотел, чтобы Винн, принимая его дары, чувствовал себя его должником, но жалел давать свои деньги, полученные от группы. Пеньковский хотел быть уверенным в лояльности Винна и для этого пытался помочь Винну получить больше денег, что, как он думал, привяжет Винна к нему и операция пойдет как по маслу. Пеньковский не должен был просить за Винна. Шпионы должны выполнять приказы своих начальников, а не ублажать своих курьеров, но Пеньковский был не такой, как все.

Группа не сказала Пеньковскому, ни как платили Винну, ни что МИ-6 возместило ему затраты на Пеньковского. В Лондоне деньги Пеньковскому были выданы Шерголдом, заставлявшим его просить каждый фунт для своих покупок. Хороший агент не должен тратить много денег, чтобы не привлечь к себе внимание. Деньги — основной способ контролировать агента, и Шерголд не делал скидки на уникальность положения Пеньковского в Москве. Он не давал ему развернуться. Бьюлик считал, что Шерголд скуповат и перегибает палку. В Лондоне, где, как он думал, Шерголд переборщил в скупос-ти, он и Кайзвальтер давали Пеньковскому деньги из собственных оперативных фондов. Это всегда делалось в присутствии Шерголда, американцы устраивали все так, будто пришла их очередь платить{64}. Пеньковский понимал эти правила. Он сам так делал в Турции, где работал военным атташе, вербуя турецких агентов. В Париже фондами заведовал Бьюлик, и между американцами и англичанами не возникало проблем по поводу денег.

Группа не приняла всерьез размолвку Пеньковского с Винном. Они говорили о «нервном перенапряжении» и заверили Пеньковского, что все утрясется. В общем-то, Винн в тот же вечер около 23.00 позвонил Пеньковскому и пригласил его пройтись по городу. Пеньковский не мог уйти со встречи, но на следующий день прямо перед отъездом Винна в Белград он позвонил Винну и выразил ему признательность за его услуги и доброту. Пеньковский сказал, что говорил со своими друзьями по поводу Винна и что они согласились заняться его просьбами и проблемами.

Отчет 1961 года о том вечере выразил отношение группы к Пеньковскому: «Безусловно, нет сомнения в том, что Объект как сознательно, так и бессознательно весьма надоедает своими часто капризными требованиями, и общение с ним по поводу всех необходимых дел требует огромного терпения, даже если не всегда можно достичь понимания»{65}.

Собственные воспоминания Винна о разногласиях с Пеньковским в Париже сильно отличаются. Выйдя на пенсию, Винн переехал на Майорку, где выращивает на продажу розы. В сентябре 1988 года он утверждал, что американцы из группы пытались заставить Пеньковского работать исключительно на них, без англичан, в связи с чем Винн собирался уйти. «Пеньковский был огорчен, потому что без меня он не хотел работать», — вспоминал Винн. В деле нет подтверждений того, что в Париже американцы подходили к делу Пеньковского обособленно. Никто из группы никогда не встречался с Винном. Бьюлик, который был бы автором такого проекта, отрицает, что подобное намерение было или обсуждалось с Пеньковским. Даже спустя четверть века Винн преувеличивал собственную роль в деле и уверял, что без него было невозможно обойтись.

Винн устроил встречу Пеньковского и Джорджа Хука из АРМКО в гостинице «Георг V». Когда Винн пошел заказывать напитки, Пеньковский и Хук обсуждали интересующие их вопросы по советской выставке. Потом Пеньковский попросил, чтобы Хук показал какие-нибудь заводы, выпускающие особую сталь и электронное оборудование. Хук записал данные и сказал, что ненадолго уезжает и вернется 4 или 5 октября. Он обещал позвонить Пеньковскому, когда вернется, передать ему брошюры и договориться о посещении заводов. Пеньковский обрадовался, что Хук согласился сотрудничать, и сообщил группе, что Винн проделал первоклассную работу. Он и не подозревал, что наладил эту связь Бьюлик.

Другим источником технической разведки и контактов был инженер-белоэмигрант, работающий на французскую компанию. Он задал Пеньковскому задачу. Встречаться с белоэмигрантом — это совсем не то, что принимать помощь от Джорджа Хука, американца. Когда Бьюлик упомянул о белоэмигранте, Пеньковский встревожился. Пеньковский попросил, чтобы все перепроверили, прежде чем он с ним встретится. Он думал, что КГБ связалось с этим человеком в Москве и, возможно, завербовало его, когда он приезжал на торговые выставки.

— Как только мое имя будет связано с именем человека КГБ, они увидят, что Пеньковского, сына белого офицера, как магнитом потянуло к другому белоэмигранту. Тут мне и конец.

Все согласились, что, по крайней мере, у КГБ в Москве есть обширное досье на этого человека. Пеньковский и не подозревал — а группа этого ему не сказала, — что белоэмигрант на самом деле из ЦРУ. Группа решила, что встречаться им не стоит{66}.

Пеньковский принес номер «Правды» от 26 сентября 1961 года и показал, что советское правительство официально объявило проведение в октябре и ноябре широкомасштабных военных маневров. Это объявление дополнило предыдущий отчет Пеньковского, собранный из высказываний Варенцова и других, что маневры продлятся месяц, возможно, чуть дольше. Таким образом Хрущев публично признался, что продолжит поддерживать вооруженные силы в боевой готовности во время напряженного периода после съезда партии, когда будет подписан мирный договор с Восточной Германией. Пеньковский объяснил, что во время и после ноябрьских праздников, когда будут отмечать годовщину большевистской революции, Хрущев будет вынужден поддержать свои политические шаги в Германии максимально возможными военными силами, находящимися в боевой готовности. Конечно, истинная цель — война с Западом — в «Правде» не упоминалась, заметил Пеньковский{67}.

В дверь постучали, и все замерли. Шерголд встал, открыл дверь, и все заулыбались и расслабились — вошла Дженет Чисхолм. Пеньковский тепло обнял ее. Она явилась неожиданно. Она приехала в Париж для того, чтобы обсудить дальнейшие встречи в Москве.

Дженет описала свой распорядок дня по понедельникам и пятницам — она бывала в районе Арбата, недалеко от офисов Пеньковского в Государственном комитете на улице Горького и Управления Генерального штаба на улице Фрунзе. Они разработали схему на октябрь, ноябрь и декабрь. В час дня в пятницу, 20 октября, они увидятся на Арбате в комиссионном магазине, где продавались произведения искусства и подержанные вещи. Они договорились встречаться там каждую пятницу в одно и то же время до конца ноября.

Если кто-то из них не приходил на встречу в пятницу, встреча переносилась на понедельник. Если в понедельник необходимо будет встретиться, они сделают это в кулинарии на втором этаже ресторана «Прага», также в час дня. Дженет должна объявиться в понедельник только в том случае, если им не удалось встретиться в пятницу. Однако, даже если в понедельник свидание состоялось, она все-таки должна прийти в следующую пятницу. Единственным исключением было Рождество, понедельник; они не включили этот день в расписание.

Они решили познакомить Дженет и Пеньковского на приеме в посольстве или на каком-нибудь праздновании, куда обоих могли пригласить официально{68}.

Когда Пеньковский прибыл на явочную квартиру в следующую встречу, он сообщил, что Париж — город небольшой: он видел Джо Бьюлика и Джорджа Кайз-вальтера за чашкой кофе на Елисейских полях и, конечно, прошел мимо, не подав виду. Он понял, что так же легко его самого могли увидеть агенты КГБ{69}. Бьюлик вспоминал позже, что группа тоже видела Пеньковского, но сделала вид, что не заметила его.

— Право же, мне было неприятно, что мы даже поужинать с ним не можем. Надо было бы заказать отдельную комнату в ресторане, но всегда вставал вопрос безопасности, — вспоминал Бьюлик позже{70}.

Джордж Кайзвальтер начал встречу со слов:

— У нас есть для вас небольшой сюрприз. Приехал наш первоклассный техник и хочет показать вам оборудование для будущего двустороннего контакта; правда, прямо сейчас вы его получить не сможете.

Кайзвальтер умышленно завел безобидную беседу с Пеньковским, когда его познакомили с «Джоном». На самом деле «Джон» был Квентином Джонсоном, ответственным за разработку операций советского отдела, привезшего недавнее изобретение в Париж. Кайзвальтер объяснил Пеньковскому, что, пока они знакомились, в течение двадцати девяти секунд велась передача. Пеньковский сказал, что он ничего не слышал. Он был удивлен, когда «Джон» снял со своей одежды передатчик, показывая Пеньковскому, как тот был пристегнут и скрыт.