Когда она искушает - Габриэль Сэндс

поисках телефона, но его там нет. Ничто меня не успокаивает, ничто не отвлекает от моих мыслей.

Натянув одеяло до самого носа, я говорю себе спать, даже когда комната продолжает скрипеть, а вокруг меня танцуют тени.

ГЛАВА 5

МАРТИНА

Кто-то царапает стену.

Мое сознание цепляется за звук, словно это наживка на конце лески, и я просыпаюсь.

Мои глаза распахиваются. Комната наполнена ярким солнечным светом.

Осознание того, что я пережила эту ночь, наполняет меня облегчением. Боже, я не была уверена, что выживу. Мне приходилось заставлять себя дышать сквозь приступы ужаса и непреодолимой вины. Не знаю, во сколько мне наконец удалось уснуть, но, должно быть, было поздно. Я не чувствую себя хорошо отдохнувшей.

Кровать издает низкий скрип, когда я вылезаю из нее. Вид из окна не впечатлил меня прошлой ночью, когда все было в основном окутано тьмой, а сейчас он заставляет меня задыхаться. По ту сторону стекла над холмами раскинулся густой величественный лес.

Дальнейшее царапанье возвращает мое внимание к комнате. Что это? Я думала, что это мог быть остаток сна, но теперь я проснулась.

Я следую за звуком. Он доносится с другой стороны двери Джорджио.

Перемещая вес между ног, я обдумываю, что мне делать. Звук странный, безусловно, заслуживает исследования, но, чтобы исследовать его, мне нужно войти в комнату Джорджио.

Блестящая дверная ручка насмехается надо мной.

Во всяком случае, наш вчерашний разговор показал его явное неуважение к моей частной жизни. Эти спальные места возмутительны. А что за комментарий про камеру?

Я бросаю взгляд на свою шелковую пижаму. Черные шорты и свободная майка. Я никогда не спала голой за всю свою жизнь.

А он?

Я прочищаю горло. Ну, если ему плевать на мою личную жизнь, почему я должна заботиться о его?

Моя ладонь сжимает дверную ручку. Если бы он действительно не хотел, чтобы я входила, он бы держал дверь запертой.

При этом ручка двигается легко. Я дергаю дверь.

— Ах!

Прежде чем я успеваю заглянуть в комнату, в меня врезается что-то тяжелое, сбивая меня с ног. Я тяжело приземляюсь на задницу, и боль пронзает мой позвоночник. Моему мозгу требуется полсекунды, чтобы понять, что на меня пускает слюни большая собака.

— Кто ты? — спрашиваю я, и мое сердце колотится от страха и удивления.

Животное игнорирует вопрос и продолжает меня обнюхивать.

Я позволяю ему или ей делать свое дело, потому что меньше всего я хочу, чтобы мне откусили пальцы. Я люблю животных, но у нас с Демом никогда не было домашних животных, и у меня нет большого опыта обращения с ними.

На собаке черный кожаный ошейник с металлической биркой. Когда он вытягивает шею, чтобы понюхать мои волосы, я мельком вижу имя, выцарапанное на металле.

София.

У меня вырывается недоверчивый смех. Боже мой, это тот кто потерял Джорджио?

Собака.

Чертова собака вместо сексуальной горничной, которую я себе представляла.

Мое настроение улучшается.

— Привет, София, — говорю я, когда она наконец отходит от меня. У нее короткая шерсть шоколадного цвета с белыми пятнами, большие карие глаза и висячие уши. Я сажусь и осторожно глажу ее по голове. Кажется, ей это нравится, потому что, когда я останавливаюсь, она бьет меня своим мокрым носом, словно показывая, что хочет, чтобы я продолжала.

Я соглашаюсь, пользуясь возможностью заглянуть в комнату Джорджио. На первый взгляд она кажется пустой. Он ушел?

Погладив Софию в последний раз, я встаю на ноги. Каковы шансы, что он спрятал мой телефон где-нибудь в своей спальне? Мы прибыли поздно ночью, и он, возможно, слишком устал, чтобы спрятать его в другом месте.

Мои зубы впиваются в нижнюю губу. Я не должна упускать эту возможность, потому что кто знает, как тяжело он собирается устроить для меня эту глупую охоту за мусором? Лучше пресечь это в зародыше, если смогу.

Я вхожу в его комнату.

Тяжелые бархатные шторы блокируют большую часть солнечного света, за исключением одного длинного луча света, который тянется от окна к кровати.

Его кровать.

Я сглатываю, мои глаза скользят по луже грязных атласных простыней и бесформенной подушке. Джорджио похож на человека, который заправляет свою постель, он всегда такой собранный… Если бы мне пришлось представить его комнату, не думаю, что я бы это представила.

Пространство кажется обжитым. Галстук перекинут через спинку стула, стоящего в одном из углов, а на сиденье лежит смятая рубашка. Флакон одеколона стоит на внушительном шкафу. Я сопротивляюсь желанию проверить этикетку.

Возле кровати высокая стопка книг, наводящая на мысль о привычке читать ночью. Я подхожу к нему и сажусь на корточки, чтобы читать корешки. Биографии Александра Македонского и Наполеона, история Второй мировой войны… Определенно не то, что я бы назвала легким чтением.

Я на полпути к описанию книги под названием «Секретная война», когда понимаю, что делаю.

Я быстро откладываю книгу и отхожу от кровати.

Почему комната может быть просто комнатой, но, когда она принадлежит мужчине, которого вы находите привлекательным, она становится бесконечно увлекательной?

Я стону и стряхиваю с себя эту мысль. Я пришла сюда не просто так, черт возьми.

Мой телефон.

Где он мог его спрятать?

Оглядевшись, я остановилась на тумбочках. Их две, по одной с каждой стороны кровати, и когда я тянусь к ближайшей ко мне, София подбегает ко мне и издает низкое рычание.

Я смотрю на нее. — Эй, давай. После этого облизывания, я могу забрать одну вещь. Сидеть.

Нерешительно она следует команде и склоняет голову набок. Я никогда не чувствовала, что собака осуждает меня, но теперь я уверена.

В ящике тумбочки я нахожу только одну вещь, и это не мой телефон.

Это пистолет.

Внутри моего живота застывает ледяной шар.

Я повидала в своей жизни множество оружий — мой брат редко выходит из дома без ружья, заткнутого за пояс, — но спать рядом с одним из них в замке, о котором никто не должен знать.

Паранойя.

Я задвигаю ящик и обхожу кровать, чтобы добраться до другой тумбочки, но не успеваю до нее добраться, как распахивается дверь.

Джорджио появляется в клубе пара.

Свежий душ.

Волосы капают.

Белое полотенце обернуто вокруг его тонкой талии.

Он замирает на месте.

У меня отвисает челюсть.

Я не могу не позволить своему взгляду пробежаться по каждому дюйму его обнаженной кожи.

Его тело — произведение искусства, состоящее из гладких, худощавых мышц, в том числе выдающихся V-образной дорожки, который исчезает за полотенцем. Темные татуировки