Лондонский туман - Кристианна Брэнд

отрицания долетели до них, приглушенные туманом. Тарахтение калитки и слабый стук высоких каблуков свидетельствовали о неуверенном продвижении Роузи сквозь непроглядную серую мглу. Томас вернулся на кухню, задумчиво глядя в стакан, который держал в руке. Матильда с беспокойством посмотрела на него, выложила еду со сковородок на тарелку, стуча ложкой о фарфор, и поставила ее на угол кухонного стола.

— Поешь, дорогой, а я сбегаю наверх и отнесу еду бабушке.

Миссис Эванс обычно обедала с семьей, но была слишком непредсказуемой, чтобы присутствовать в столовой при гостях. Как бы то ни было, этим вечером она оплакивала потерянную девственность, поэтому отказывалась от пищи и питья.

— Песок, песок, песок! — сказала она Тильде, окидывая безумным взглядом увешанную коврами комнату. — Ничего, кроме песка! Не думаю, Матильда, что я когда-нибудь увижу что-нибудь снова, кроме этих бескрайних желтых песков, тем более верблюда, скачущего ко мне с моим шейхом на борту!

— На борту? — переспросила Тильда.

— На борту корабля пустыни, — объяснила миссис Эванс.

— Постарайтесь съесть ваш ужин, дорогая. Сегодня он особенный — я специально приготовила его для моего француза.

— Какого француза?

— Я же рассказывала вам утром, бабушка — человека, с которым я познакомилась в Женеве.

— Зачем он притащился сюда из Женевы? — резко спросила миссис Эванс.

— Ну, он хотел повидать меня.

— Я спущусь, — заявила миссис Эванс, поднимаясь с дивана, на котором ранее скакала по пустыне, и начиная шарить в гардеробе в поисках подобающего наряда.

— Нет, — поспешно сказала Матильда. — Он... ну, он хочет поговорить со мной наедине, бабушка.

— Наедине? А как же Томас и Роузи?

— Роузи ушла, чтобы не встречаться с ним, а Томас должен ехать по вызову. Ешьте ваш ужин, дорогая. Вы должны поддерживать силы, — добавила Тильда, прибегая к довольно низкой уловке, — если хотите снова скакать по пустыне.

Но бабушка покачала головой.

— Какой смысл скакать, когда он меня догнал? — Она мечтательно улыбнулась, но вскоре ее худые старческие руки задрожали, стуча ножом и вилкой по тарелке. — Скажи ему, что я больше не хочу его видеть! Он сломал свою Английскую Лилию, бросил ее ради другой и оставил рыдать среди песков, но пусть остерегается, ибо Мадонна Лилия превратилась в Тигровую Лилию! — Миссис Эванс положила нож и вилку рядом и приподняла одно веко — посмотреть, какой ей принесли пудинг. — Эти офранцуженные арабы — самая худшая категория.

Когда Тильда спустилась, Томас все еще разговаривал по телефону, фиксируя завтрашние визиты в маленькой записной книжке, советуя, объясняя, настаивая, успокаивая и обещая «забежать», если туман слегка рассеется.

— Твой дружок опаздывает.

Было почти восемь.

— Кажется, подъехало такси.

— Я пойду в кухню, — сказал Томас, — и проскользну, когда ты уведешь его в гостиную. Не желаю видеть этого типа.

Право, подумала Тильда, если бы бедный Рауль знал, сколько людей в этом доме не желают его видеть, его весьма развитое самоуважение получило бы серьезный удар. Она окликнула Рауля из парадной двери, помогая подняться по незнакомым ступенькам, но увидела его только на пороге, с большим букетом, завернутым в целлофан. (Вспомнив жалкий измятый букетик Деймьяна, Тильда невольно посочувствовала его английской неуклюжести.)

— Наконец-то я здесь, Матильда! Наверное, ты уже отчаялась? Прости, что опоздал, но вы, британцы, так щедры на ваши туманы, что расстилаете их перед каждым бедным иностранцем, прибывающим в Лондон, словно . красный ковер — вернее, серый. — Рауль поцеловал ей руку, вручил букет и начал разматывать шерстяные шарфы, сопя носом и откашливаясь. Тильда повесила его зеленое пальто и положила шарфы на радиатор.

— Хорошо, что ты приехал. Я думала, ты не рискнешь выбраться.

— Возле отеля «Ритц» еще не так плохо. — Рауль объяснил родившейся и выросшей в Лондоне Матильде, что «Ритц» находится неподалеку от Сент-Джеймс-парка, а лондонские туманы не такие густые на открытых пространствах. — Но от Мраморной Арки до этой Мейда-Вейл... фу!

— Ну, проходи в гостиную и погрейся, — пригласила Тильда, чувствуя себя толстой и безобразной под его оценивающим взглядом.

Не то чтобы Рауль блистал красотой. Он был высоким мужчиной; его лицо с яркими темными глазами и маленькими черными усиками, казавшееся при свете волшебных фонарей среди деревьев Каружа бледным и печальным, в действительности было длинным, желтоватым и самодовольным; окруженная черными волосами круглая лысина на макушке была испещрена пятнышками, как будто волосы там не столько выпали, сколько остановились в росте у самого скальпа. Тильда радовалась, что Томас не увидит Рауля. Он бы отзывался о нем, как об уродце, а ей не хотелось слышать постоянные намеки на то, что ее красивые воспоминания обернулись вызывающими стыд иллюзиями.

Матильда налила гостю шерри. Эмма наверху спала, завернутая в белое шерстяное одеяло, как жемчужина в раковине. Томас в кухне напрягал слух, ожидая, когда путь будет свободен, чтобы проскользнуть через холл к машине. Доктор Тед Эдвардс в своей пустой приемной посмотрел на часы, на папку у телефона, на которой было написано «Роузи — 20.00», на туман за окном и вернулся к «Британскому медицинскому журналу». Деймьян Джоунс сидел в своем доме в Килберне в компании двух полных энтузиазма, но не говорящих по-английски австрийских беженцев, одного валлийского интеллектуала неопределенного пола и пяти юнцов небританского происхождения, с горечью думая о жертве, которую он принес ради присутствия на собрании, в то время как лишь немногие решились прийти, бросив вызов туману. Мелисса бродила взад-вперед среди серой мглы, как тигрица, у которой отняли добычу. Старая миссис Эванс сидела наверху в своей комнате, поглаживая артритную руку, глядя на огонь в камине и думая о многих вещах. Роузи открыла дверь телефонной будки менее чем в пятидесяти ярдах от дома в Мейда-Вейл, закашлялась в тумане и тут же оказалась в объятиях молодого человека. Жертва в белой освещенной гостиной раскланивалась и улыбалась, прежде чем приступить к серьезному делу, в то время как в радиусе одной окутанной туманом мили находились семь человек, один из которых вскоре собирался убить ее.

Глава 5

В девять часов Тедвард все еще сидел у огня в своей приемной, но уже не читал медицинский журнал. Когда прозвенел звонок, он вскочил и почти побежал к двери.

— Роузи! Девочка моя, где ты была?

— Я задержалась, — неопределенно отозвалась Роузи, входя из сырого тумана в своем ярко-красном пальто и