Лондонский туман - Кристианна Брэнд

— В наши дни девушки этого не стыдятся, — великодушно признал Тедвард. — Кто такой этот Рауль Верне?

— Мужчина, с которым я немного общалась четыре года назад. Я познакомилась с ним, когда Томас был на какой-то конференции в Люцерне или где-то еще, а я не могла вынести общество жен его коллег и осталась в Женеве. Я послала ему письмо с просьбой присмотреть за Роузи, и теперь он, очевидно, переживает из-за случившегося и хочет об этом поговорить.

— Возможно, — согласился Тедвард.

— По правде говоря, я думаю, что Роузи сама на это напрашивалась. Конечно, вечером я поговорю с Раулем. Я попросила Томаса оставить нас наедине.

— Он еще ничего не знает?

— Боюсь, начинает подозревать. Томас заметил, что Роузи плохо выглядит.

— Скажи ему, что я осмотрел ее этим утром и думаю, что у нее приступ гастрита, вероятно, вызванный пищевым отравлением. Это собьет его со следа, а мы тем временем придумаем, что с ней делать. Нужно найти Роузи работу за границей или отправить в Италию изучать язык.

— Боюсь, что Роузи будет говорить на одном и том же языке, куда бы мы ее ни отправили, — вздохнула Матильда. — Нам придется придумать что-то еще — Томас постоянно бывает в Риме. — Наверху заплакала Эмма, и Тильда поднялась. — Я должна идти.

Тедвард тоже встал, поставил чашку на каминную полку и огляделся в поисках пальто и перчаток.

— Мне тоже пора уходить — из-за этого чертова тумана у меня на обход уйдет вдвое больше времени. Жуткий денек.

— Куда уж хуже. — Матильда подала ему пальто, прислушиваясь к детским крикам. — Бедного ребенка таскают то в сад, то в дом; Мелисса занялась печеньем в девять утра под тем предлогом, что вторая половина дня у нее выходная, хотя я не понимаю, какая тут связь; бабушка скачет галопом по пустыне в фильме Рудольфа Валентино. Звуки у нас над головой издает диван, подгоняемый хлыстом и шпорами. Хоть бы она позволила шейху догнать ее — долгий и бесшумный поцелуй утихомирил бы мою головную боль. — Наверху раздался грохот. — Что теперь? Либо злодей Абдул споткнулся о проволоку снаружи ее палатки, либо шейх повалил его наземь. — Тильда подбежала к лестнице в полуподвал, крича, чтобы Мелисса поднялась и выяснила, в чем дело. Мелисса ответила, что не может этого сделать, поскольку как раз вынимает печенье из духовки.

— Не беспокойся, Тил, — засмеялся Тедвард. — Иди к старушке, а я сам себя провожу.

Габриель последовал за ним с громким лаем, подверженный хронической иллюзии, что человек в пальто непременно поведет его гулять, а сиамский кот Аннаран, названный так в честь фильма «Аннаран, король Сиама», напрягся, готовый выбежать на верную смерть под колесами транспорта, бороздящего Мейда-Вейл.

— Габриель! Аннаран! — в отчаянии крикнула Матильда, перекрывая шум. Звонил телефон, Эмма кричала все громче, Роузи вопила сверху, что, если звонит Деймьян, она спустится и поговорит с ним, а из окна второго этажа вылетела шерстяная ночная рубашка с длинными рукавами. Из полуподвала доносился запах горелого печенья.

— Господи, что за дом! — вздохнула Тильда. В холле послышался разочарованный лай, когда Тедвард захлопнул дверь перед носом Габриеля, за которым последовало яростное мяукание, так как дверь прищемила хвост Аннарана. Падение ночной рубашки сменилось гробовым молчанием в комнате миссис Эванс. Как назло, именно сегодня бабушка пребывала в самом худшем настроении.

Глава 4

Звонил действительно Деймьян. Матильда поймала несколько сердитых заключительных реплик Роузи, завершившихся швырянием трубки на рычаг и возвращением в кровать. Она поднялась в мансарду узнать, спустится ли Роузи вечером к обеду.

— Меня не будет дома, — заявила Роузи.

— Вот как? Я думала, ты больна.

— Да, но вечером мне станет лучше, и я уйду.

— Если это из-за Рауля, то тебе не обязательно видеться с ним, дорогая, — сказала Мелисса, стыдясь своей нетерпеливости и раздражительности по отношению к расстроенной и больной девочке, но люди вечно попадают в неприятности и винят в этом всех, кроме себя.

— Я не хочу видеться вообще ни с кем, а не конкретно с ним.

— Но на улице жуткий туман, Роузи. Уже ничего не видно в двух шагах. Оставайся в постели, дорогая, а я принесу тебе еду на подносе... — Последнее предстояло делать в интервалах между готовкой обеда для Рауля, укладыванием Эммы в кровать, разговором с бабушкой, которая испытывала угрызения совести, будучи соблазненной злодеем, и выбором безопасного курса между утаиванием от Томаса стремления остаться наедине с Раулем, чтобы поговорить о Роузи, и поощрением его уверенности, что это делается с целью быть неверной супружеским обетам.

Но Роузи, угрюмо пробормотав, что все мужчины сволочи, заявила, что вечером встанет и уйдет, туман или не туман, а сейчас нельзя ли подать ей ленч в кровать?

— Нет, — твердо сказала Тильда. — Раз ты достаточно здорова, чтобы шляться — полагаю, с Деймьяном Джоунсом? — то можешь спокойно съесть ленч в столовой.

— Если хочешь знать, — отозвалась Роузи, — я не собираюсь шляться с Деймьяном по той простой причине, что у него сегодня собрание, которым он не пожертвует ради меня... По-моему, куда лучше сделать что-то для обычного человека, которого видишь каждый день и который нуждается в твоей помощи, чем сидеть и обсуждать судьбы множества людей, которых никогда не видел и не увидишь.

Это настолько совпадало с концепцией помощи ближнему самой Тильды, что она воздержалась от упоминания об отсутствии благодарности за попытку помочь обычному человеку, которого видела каждый день. Она ограничилась замечанием, что Роузи может спуститься в столовую в пижаме, но только поскорее. Мелисса щедро выложила на стол обгорелые останки печенья.

— С кем ты сегодня встречаешься — со Станисласом? — спросила Роузи.

Мелисса скорчила предупреждающую гримасу, а Матильда сказала с раздражением:

— Если ты беспокоишься из-за меня, дитя мое, то напрасно. Мне все равно, даже если ты встречаешься с королем Греции.

Почему ей пришел в голову бедный король Греции, Тильда не могла объяснить. «Ну и денек!» — снова подумала она.

В шесть вечера появился Деймьян. Матильда открыла ему дверь, впустив вместе с ним густой серый туман. Деймьян держал в руке маленький измятый букет цветов в бумажном кульке.

— Могу я повидать Роузи, миссис Эванс?

Хотя он был законченным