Папина музыка - Людмила Геннадьевна Иванова

опустив взгляд, затем набрав воздуха, полные легкие еле слышно произнесла:

— Ася, я не могу быть тенью прошлого, понимаешь? Вам очень не хватает вашей мамы, но я не она, понимаешь? Я очень привязалась к вам, я люблю вас, но не ждите от меня тепла и ласки, я вам ее не могу дать, я другая, я…, — она пыталась подыскать нужные слова, — такая как моя жизнь — темная, мрачная, холодная, как… на дне океана…

— Ну, так оттолкнитесь и падайте вверх! К свежему воздуху и солнцу!

Марина не ожидала такого ответа, и изумленно воскликнула:

— Как это?

— Да просто очень, — пояснила Ася, — вот когда у пропасти стоишь, то оттолкнувшись, что будет? — и не дожидаясь ответа Марины ответила сама:

— Правильно, падение вниз, а если на дне океана (как Вы), то оттолкнувшись, куда падение будет?

— Ну, вверх…, — неуверенно произнесла Марина.

— Ну, так и падайте в высоту! — она улыбнулась, а Марина почувствовала, что-то светлое в душе, как маленький лучик осветил ее темное царство, и ей вспомнился сон, в котором ей предлагали нырнуть в нечистоты, а она долго не соглашалась.

«Иди! — кричали ей откуда-то со стороны, — Иди! Иначе не увидишь ее!

— Кого?

— Красоты и чистоты!»

«Почему в жизни так устроено? Почему ценность начинаешь понимать только тогда, когда потеряешь? Неужели для того, чтобы ценить нужно потерять?», — думала она и, к ее удивлению, Ася продолжила ее мысли:

— Понимаете, для того чтобы ценить ведь не обязательно терять. Почему нельзя радоваться, любить и ценить, когда все живы и здоровы?

Марина лишь покачала головой, но в отношении Артемия она оставалась непреклонной, у нее было ощущение, что, оступившись еще раз, шансов на прощение больше не будет. Но встретиться и объясниться с ним она все, же решилась и все благодаря его дочери Асе, которая взялась за организацию встречи.

Она тщательно готовилась к встрече, посмотрев на листок, она сложила его вчетверо и вышла на улицу.

Мне сложно жить в войне… Смертельного покоя лишь желаю

И тяжко жить уже вдвойне, уже и жизнь не замечаю…

И исказилось вдруг лицо. И страха нет, и нет уж раны

Она же зажила давно. Остался шрам и боль дурмана.

Усталость ото всюду тьмой сочится

Измучена невыносимо. Зла.

Я не хочу ошибкой жизни находиться!

Но все же… ошибка жизни — это я…

Эти строки были для Артемия, так думала Марина, на самом же деле она писала их для себя и, запечатав листок в конверт, написав красивым почерком, пункт назначения, скинула его в почтовый ящик и отправилась на встречу.

Она подходила к назначенному месту, уже виднелся ресторан, и какая-то знакомая мелодия привлекла ее внимание, она не могла понять, откуда звучала эта музыка. Это была она. Папина музыка.

Она повернулась на звуки и увидела там элегантно одетого мужчину, в черном костюме, он улыбался ей как старой знакомой. Он подошел к ней и что-то резко вынул из-за спины, а Марина, испугавшись, зажмурила глаза, но когда их открыла, то увидела в его руках ослепительную корону. А мужчина, надев ей корону на голову, взял ее за руку и повел совсем в другом направлении, от того места, где она должна была появиться.

Она шла в короне, но к ее великому удивлению на нее никто не обращал внимания, как будто расхаживать по городу в золотой короне было самым обычным делом. Так, она оказалась на ступеньках незнакомого заведения. Он пригласительным жестом указал ей на вход, и подмигнул, а завороженная Марина рассматривала массивную входную дверь. Она повернулась, чтобы спросить, кто он и задать еще немало вопросов, но никого не оказалось, она поморгала и опять открыла глаза, но никого не было. Она покачала головой, потом потрогала голову, короны не почувствовала, но ощущение, что она на голове, осталось. Она стояла и не решалась войти. Она чувствовала, что здесь находится поворот Судьбы.

Часть вторая. Повороты Судьбы

Глаза кривыми зеркалами искаженные,

У каждого оно (кривое зеркало) своё,

И добродетель путаем с греховностью,

Греховность видим святостью всего…

Поспешны выводы — опасны,

Мы люди — можем ошибаться,

Свой опыт наложив как штамп на душу,

Печать поставить смельчаку и трусу.

Где истинное видение мира?

В Божественных явлениях всего

В людских поступках или лени…

В ошибках жизни. Каждому своё.

17.01.2018.

Глава 1

Смерть его сторонилась, ведь он играл с ней, потешался над Нею так, как сейчас делали эти люди, только в отношении него. Они его осуждали и восхищались одновременно. И все прощали, вернее, делали вид, что ничего не замечают, а сами за глаза осуждали и поражались таким поступкам, но Георгию было все равно. Разросшаяся внутренняя пустота и бесцельность не давали жить и просто существовать. Он желал вызова самому Дьяволу и звал его, заигрывая с Ней.

Он смотрел на всех словно в тумане, на их смеющиеся лица, которые смотрели на него как на зверя в зоопарке, пытаясь потрогать, дернуть, чтобы он что-нибудь сделал смешное для них. А он смотрел и пытался им объяснить, объяснить все то, о чем они не знали и не могли знать, обо всем, что творилось в его душе с детства, что он чувствовал.

Но каждый человек смеялся над его словом, репликой, его миром, требуя фейковых новостей и сенсации смакуя их, как мухи на навозной куче. Они чувствовали свое превосходство над ним, они были по ту сторону баррикад, но он-то знал, что все это и выведенного яйца не стоит. Он знал, потому что раньше он был вместе с ними.

А сейчас, зная свои способности, он знал, что может многое, но внутренняя черная дыра словно лошадь в шорах несла его неведомо куда, и никак невозможно было остановиться. Шоры не давали посмотреть вокруг и увидеть, что ждет впереди, они не слушались его, а кругом были предатели и великая усталость. То, к чему он стремился совсем не радовало его уже давно, его никто не понимал, даже те, которые покрывали его слабости, оправдывая его, находясь рядом, сами не замечали как увеличивали и потворствовали тому, чтобы эти слабости развивались дальше, делая его все больше зависимым от них.

И мало кто знал, что с ним жила тоска неизвестного происхождения, ему казалось, что он с ней родился и жил всю жизнь. И понять его никто не мог, даже родной брат, который ничего не понимал в его темной и непонятной душе.

Многие