Небеса в огне. Том 1 - Бернхард Хеннен

Кожу обжигало. Головная боль не утихала. Ей казалось, будто что-то тянет ее в разные стороны. Магическая сеть обнаружила ее! Эльфийка вздрогнула. Она знала, что случилось с Бидайн. Знала о существовании неизгладимого узора шрамов, покрывшего ее кожу, спрятанного под человеческой кожей, которую она надевала и которая, несмотря на все ее искусство, медленно гнила прямо на ней.

Валариэлль не хотела кончить точно так же! Она не испытывала извращенной радости от убийства. То, что она делала здесь, эльфийка делала лишь по одной причине. Она крала свет у своих жертв. Энергию, соединявшую их с паутиной, которая оплела весь мир. Она использовала этот свет вместо щита между собой и силой, пытавшейся восстановить миропорядок. Паутина между мирами не была живой, но тем не менее реагировала на всякого, кто ставил себя выше законов природы.

В коридоре кто-то был. Прямо перед ней. Она слышала учащенное дыхание. А потом этот кто-то, глубоко вдохнув, замер, но, казалось, больше терпеть не мог. Слева от нее. На полу. Кто-то сидел на полу.

Валариэлль прошептала слово силы, чтобы приготовиться и похитить еще один свет. Подняла меч. На миг задумалась, не открыть ли Незримое око, чтобы увидеть переплетение линий, окружающее всякое живое существо, но испугалась боли. Как и все остальные, она тоже не могла видеть в созданной ею самой темноте. Занося меч, она вынуждена была полностью полагаться на свои инстинкты. Эльфийка сделала еще один шаг, а затем взмахнула клинком. В то же мгновение раздался крик. Чья-то рука обхватила ее лодыжку. Бессильная рука.

Валариэлль разозлилась на себя за плохо нацеленный удар, извлекла клинок и нанесла удар туда, где предполагала встретить грудную клетку. Вместе с тем она потянулась к разрывающимся связям дитя человеческого, таившимся в магическом мире. На ее пути попалась женщина. Ее жертва корчилась на полу. Съежилась. Валариэлль вонзила клинок глубже в тело. Сопротивление ослабло. Она почувствовала жар, когда направила угасающую жизненную силу на магическую сеть.

– Скорее! – раздался голос Бидайн, эхом прокатившись по пустому туннелю, рассыпаясь на осколки.

Валариэлль вытащила меч из тела и снова пошла за колокольчиками. Жар больше не оставлял ее. Он обжигал. Казалось, он без усилий проникал под одежду. Эльфийка снова вспомнила истории, которые рассказывали о Бидайн. В ее тело навеки впечатался мелкий узор из завитков. Повсюду! Ни одно заклинание не было способно стереть шрамы. Ни одна трава, ни одна настойка. Нет, ей не хотелось, чтобы все закончилось вот так. Они в туннеле. За ними не идут враги! Им больше не нужна призванная ею тьма. Она прекратила заклинание и открыла глаза.

Тут же вспыхнул свет масляных ламп. После исчезновения абсолютной тьмы маленькие язычки пламени показались эльфийке почти ослепительными. Ее спутники уже добежали до выхода из туннеля. За широко распахнутой деревянной дверью виднелось усеянное звездами ночное небо.

На этот раз четверо ждали ее. Между стеной дворца и низкими домиками, выкрашенными в белый цвет, вился широкий пустой переулок.

– Сюда! – приказала Бидайн, указывая на север.

Со стороны дворца доносились звуки рогов и крики раненых. Валариэлль почувствовала, что за ними наблюдают. Из-за ставен выглядывали дети человеческие, но ничего предпринять не осмеливались. Во всех домах вдоль улицы погасили огни.

Вскоре переулок влился в широкую улицу, по обе стороны от которой лежали руины. Повсюду возвышались горы разбитого кирпича. Среди них стояли палатки и были натянуты тенты. Пахло пряностями и пылью. Бидайн снова указала им путь, повела их круто вверх дальше по улице, на расположенную выше террасу, где стояли небесно-голубые дома с лунно-желтыми куполообразными крышами.

За невысокой стеной она увидела худощавого парня, на плечах у которого лежали длинные палки, с которых свисали убитые освежеванные крысы. Он перешептывался с торговцем водой, через всю грудь которого проходила кожаная перевязь с глиняными кружками. Валариэлль охватило чувство непосредственной опасности. Но эльфийка понимала, что она не могла исходить от этих жалких людишек! Валариэлль оглянулась назад. Дворцовая стража все еще не поняла, что они бежали через туннель. Все в порядке.

– Что такое? – накинулась на нее Бидайн, заметившая, что она снова отстала.

Валариэлль отмахнулась:

– Все в порядке, мы…

– Там! – вдруг крикнул Лемуэль и указал на небо.

Странный собиратель облаков бил крыльями. Его щупальца кружились в воздухе и колотили по веревкам, с помощью которых был пришвартован к якорной башне принесенный им корабль.

– Он за нами, – негромко пробормотала Валариэлль.

– Чушь! – решительно возразила Кира. – Им не интересно то, что движется по земле.

– Он уже дважды атаковал нас этой ночью, – напомнила спутнице Бидайн. – Скорее! Там, наверху, где обрушились дома на обеих сторонах улицы, нас заберут орлы.

– Не будем ждать! – решил Лемуэль и вынул из-за пояса серебряный свисток. Несмотря на то что он дул изо всех сил, Валариэлль не услышала ни звука.

Когтистые щупальца собирателя облаков перерезали последний канат. Взмахнув крыльями, бестия скользнула в их сторону.

– Смотрите!

На фоне меньшей из двух лун показались силуэты орлов. Их было шесть! Оба орла, которые остались в джунглях рядом с городом, в качестве резерва, присоединились к небольшой стае, чтобы заменить Крепколапа.

Собиратель облаков тоже быстро сбрасывал высоту. Его щупальца яростно колотили воздух, словно это существо с нетерпением ждало возможности разделаться с ними.

Орлы летели прямо вдоль крутой улицы. Они скользили чуть выше, чем в двух шагах над мостовой, сжимая в когтях обмотанные лозой кольца.

В руинах что-то шелохнулось. Из гор мусора и палаток стали выползать люди. Они смотрели на орлов.

– Это демоны! – крикнул кто-то.

В следующее мгновение на птиц обрушился град камней. Валариэлль побежала что было сил. В спину ей угодил камень. Вокруг них на гранитную мостовую, раскалываясь, падали кирпичи.

Кира была первой, кто сумел ухватиться за кольцо, обмотанное ивовыми прутьями. Ее рывком унесли в небо.

Валариэлль прыгнула, вытянув руки. Ее рука сомкнулась на коже, и в тот же миг луны-близнецы закрыла огромная тень. Их нагнал собиратель облаков.

Без дыхания

Кветцалли прислушалась к удаляющемуся звону колокольчиков. Внезапно вернулся свет. Словно по мановению руки вновь загорелись масляные лампы. Демоны исчезли. Облегченно вздохнув, женщина убрала руку ото рта Вани.

– Они ушли, маленький принц, – прошептала она. – Все будет хорошо.

Кветцалли села. Всего в трех шагах от них, там, где соединялась с туннелем лестница, по которой они спустились, в луже крови лежала служанка. Кветцалли не помнила ее имени. Она была молода, грудь ее едва начала наливаться. Она всегда обслуживала дальний край праздничного стола в пиршественном чертоге.

А Ваня словно уснул. Он лежал на руках у Кветцалли совсем тихо. Она прижала мальчика к себе, погладила по голове… Его большие синие глаза неподвижно смотрели на нее.

– Ваня? – Кветцалли взъерошила его волосы. Малыш не шелохнулся. – Ваня!

Сердце пропустило удар. Неужели она слишком сильно зажала ему ладонью рот? Неужели он не мог дышать?

Положив мальчика на пол, она прислушалась к сердцу. Оно не билось.

– Нет! – закричала она. – Боги! Нет!

Надавливая на грудь мальчика, она склонилась над ним, изо всех сил вдохнула воздух ему в рот.

– Дыши! – заклинала она сына, с трудом переводя дух и снова надавливая на маленькую грудь. – Дыши!

Тоненькая струйка слюны потекла из уголка губ. Затрепетали веки.

– Прошу вас, боги, оставьте его мне! – в отчаянии взмолилась женщина. – Возьмите мою жизнь, не забирайте его!

Ваня снова заморгал, но глаза его оставались неподвижны, он смотрел прямо перед собой, словно рассматривал что-то на потолке туннеля. Сердцебиение ощущалось отчетливо.

Чувствуя бесконечное облегчение, Кветцалли прижала его к себе.

– Все хорошо, сокровище мое. Все хорошо!

Она представила собственную мать, которая всегда была холодна и неприступна по отношению к ней. Кветцалли не помнила, чтобы та хоть раз брала ее на руки, утешала. Даже в ту ночь, когда она обмотала язык побегом с шипами, чтобы даровать богам свою боль. Тогда она не пролила ни слезинки. Лишь трое из почти сотни девочек сумели сделать это. Тем самым она доказала, что однажды будет достойна носить регалии верховной жрицы. Когда она вернулась в дом матери, язык у нее воспалился. Тело пылало в лихорадке несколько дней, она чуть не задохнулась из-за распухшего языка. Целитель, служивший ее семье, хотел вырезать ей язык, а мать просто слушала его и согласно кивала. Она не была на ее стороне, на стороне собственной дочери. Ее мать была убеждена, что нельзя проявлять любовь к тем, кого любишь сильнее всего, поскольку боги забирают их в первую очередь.