Прапор и его группа - Анатолий Гончар

— Вот тогда мы оторвались, — Ефимов улыбался своим воспоминаниям. — Я помню это так, как будто всё было только вчера. Но дело не в еде, не в этих пирожках и курицах. Дело в другом. Прошло уже сколько лет, а я до сих чувствую радость и гордость, что наполняла меня в ту далекую февральскую ночь. В тот момент мы и те парни, да и наверное все жители Душанбе чувствовали себя единым народом! — Он с сожалением вздохнул, словно досадуя о невозможности что-либо вернуть, и продолжил: — А если говорить о еде, то в принципе человек может обходиться без пищи до двух месяцев. Но только при условии наличия воды. Так что не спешите есть собак и кошек, нужда заставит — съедите. Изучайте лучше флору и фауну районов предстоящего забазирования. Способы бесшумной ловли птиц и животных.

— Да мы изучали, — Кислицын палочкой закатил высыпавшийся из кострища и зашипевший на мокрой от стаявшего снега земле уголёк.

Сергей хотел добавить что-то ещё, но затем взглянул на часы и улыбнулся:

— Всё, заканчиваем болтать. С этого момента отдыхающие отдыхают, охранение бдит. Костёр жжем, но лясы не точим. Одним словом, война…

Первая группа появилась к пятнадцати часам. Когда её заметили наблюдатели Ефимова, она как раз начала пересекать ручей. Шла неспешно, настороженно. Головной дозор — на удалении ста пятидесяти метров от ядра, мелькающего белыми маскхалатами на фоне тёмных стволов деревьев. Сергей мысленно прикинул расстояние: по всему получалось, что от головняка его отделяет не больше четырёхсот метров. Открыть огонь можно, но его эффективность оказалась бы низкой. К тому же в задачу комендантского взвода это не входило, скорее цель была противоположной: скрывать своё присутствие. Пока он так размышлял, группа, (а это, похоже, двигалась группа старшего лейтенанта Смирнова), благополучно перешла ручей и «параллельным курсом» протопала мимо.

— Чь, командир, — из-за сучковатого бревна выглянуло сосредоточено-серьёзное лицо Кислицына.

«Что там?» — вопросительно вскинув подбородок, Ефимов поднялся и, осторожно ступая, направился в сторону сержанта.

— Прямо на нас, — Алексей вытянул руку. Палец, одетый в белую перчатку, ткнул в северо-западном направлении.

— Понял. Вижу. — Одного быстро брошенного взгляда прапорщику хватило, чтобы заметить среди деревьев бредущую в их направлении группу.

— Прямо на нас, — Кислицын потянулся к предохранителю.

— Разворачивай группу, — Ефимов не дал ему завершить начатое. Сержант кивнул и, оттянувшись в глубь лагеря, подал сигнал к отражению атаки.

Через десяток секунд вся база пришла в движение. Сергей всё ждал, что вот-вот их обнаружат: услышат, как перемещаются по позиции бойцы «противника» или заметят поднимающийся над взгорком дым, но головной дозор пока ещё неизвестной группы как ни в чём не бывало продолжал своё движение вперёд.

— Т-с-с-с, — приложив палец к губам скомандовал прапорщик и тут же ткнул им в предохранитель. Старшие троек его поняли. Сергей ожидал услышать щелчки, но всё было сделано тихо. Удовлетворённо кивнув, он оттянул предохранитель и плавно опустил его вниз. Меж тем группа, (как оказалось, старшего лейтенанта Остапенко) подходила всё ближе. Ефимов всё ждал, что их обнаружат, вот сейчас… вот… но шедший во главе головного дозора рядовой Синцов лишь обвёл взглядом нагромождение поваленных деревьев и, огибая их, повёл группу дальше. Грохнувшая у него из-под ног спаренная очередь двух автоматов оказалась столь неожиданной, что Синцов буквально подлетел и заваливаясь на спину, шлепнулся в снег. Со стороны могло показаться, будто в него и впрямь ударили и отшвырнули в сторону вылетевшие из стволов пули. Головняк был уничтожен в одно мгновение. Загрохотавший на левом фланге пулемёт Никанорова не оставил никаких шансов ядру, жалкие потрёпанные остатки группы попытались оказать вялое сопротивление, но были вынуждены (под давлением посредника) признать своё поражение. Но теперь местоположение «банды» было раскрыто и начался штурм. Именно штурм, налета уже не получалось. Следующей попытала счастье группа старшего лейтенанта Хромова, но тоже неудачно. Капитан Свиридов и лейтенант Простов попытались схитрить. Пока Простов изображал подготовку к началу атаки, Свиридов ударил во фланг, но и их попытка оказалась безрезультатной. Остальные группники тихо матерились в эфире, обдумывая меж собой планы захвата «вражеской базы».

— «Кедр» — «Лесу», «Кедр» — «Лесу», — вызывая командный пункт, настойчиво заработал в эфире радист группы лейтенанта Полесьева.

— «Кедр» на приёме, — Сергей, конечно, мог ошибиться, но он был уверен, что это голос самого комбата.

— «Кедр» — по координатам Х… У… обнаружена база противника, — Сергей невольно взглянул на карту: вне сомнений координаты были правильными, — прошу артиллерийской поддержки.

На том конце связи повисло кратковременное молчание, затем в наушниках раздался усталый голос командира отряда:

— База уничтожена. — Услышав это, Сергей не слишком удивился. Когда Полесьев начал запрашивать центр, Ефимов уже понял, что тот собирается делать. А догадавшись, вынужденно признал, что укрыться ему и его подчинённым негде. Так что вполне спокойно воспринял своё поражение и слегка порадовался за командира 2 группы: растёт лейтенант, растёт…

— Всем выдвигаться в район первого КПП. Как поняли? Приём. — Эту команду передавал уже дежурный радист. Ефимов мысленно представил, как комбат, послушав радиста, передающего отданную команду, встал из-за стола и, неторопливо выйдя из помещения ЦБУ, направился к своему кабинету. Сергей и подполковник были одногодками, но в Трясунове уже ощущалась какая-то потаённая, глубинная усталость, заставляющая его чувствовать себя гораздо старше своего возраста. И на его лице почти постоянно читалась непонятная грусть. Возможно, это был весенний авитаминоз, а возможно, бремя ответственности за чужие судьбы и жизни почему-то именно в этот год стало для него непереносимым?!

Ученья закончились, сразу же после них сержант Кислицын вернулся в разведгруппу, всё-таки оставить родного брата в одиночестве он не смог.

Медкомиссия в госпитале больше всего напоминала Ефимову цирк с иллюзионистом, когда все понимают, что их дурят, но только хлопают в ладоши и улыбаются. Так и здесь. Врачи, проверяющие здоровье уезжающих в командировку, разве что не хватались за голову: по их меркам половину пришедших на медосмотр офицеров и прапорщиков не только отправлять в специальную командировку, но и отпускать из госпиталя без углубленного обследования было нельзя. И дело было не только в замполите капитане Бурмистрове, у которого вместо правой руки оказался хорошо изготовленный протез. Почти у каждого второго пришедшего на медосмотр находили какую-нибудь болячку. Конечно, больше всех отличился майор Пташек со своим подскочившим до ста восьмидесяти давлением. А дальше все шли ровно: старший лейтенант Водопьянов кроме легкой хромоты ещё и не дослышал на левое ухо, у лейтенанта Простова обнаружилось варикозное расширение вен, у Полесьева наблюдалась аритмия сердца и далее, далее, далее, далее…

— Они же здесь все больные и израненные, — выйдя в коридор, в сердцах высказалась только что осмотревшая очередного пациента заведующая отделением.

— Спортсменов здоровых не бывает! — гордо ответствовал только что отказавшийся от госпитализации майор Пташек, в прошлом мастер спорта по боксу и камеэс чуть ли не по пяти видам единоборств.

Врач вздохнула и, ничего не ответив, пошла дальше. А медкомиссия продолжала свою работу. Пожалуй, меньше всех волновался старший прапорщик Ефимов. Свои старые медицинские книжки он запрятал, а углубленное обследование здесь и сейчас, естественно, проводить никто не собирался. На вопрос: «Здоров?» он уверенно отвечал здоров и, получив заветную запись в медкнижку, шёл дальше. Единственное, чего он слегка опасался, так это встречи с терапевтом, и потому, посоветовавшись с отрядным медиком, «залудил» парочку таблеток, понижающих кровяное давление. Впрочем, после озвучивания врачами диагноза майора Пташека вопрос о давлении Сергея отпал сам собой. Именно поэтому старший прапорщик был абсолютно уверен, что вердикт будет однозначен: «Годен».

— Раздевайтесь, — забрав у Ефимова медкнижку, привычно скомандовала сидевшая за столом женщина средних лет врач — терапевт. Кроме неё в комнате были ещё две женщины: одна приблизительно тех же лет, что и сидевшая за столом и тоже, судя по всему, врач, и вторая, совсем молоденькая медсестричка. Сергей быстро расстегнул пуговицы, скинул хебешку, быстрым движением стянул через голову тельняшку и держа одежду в руке, выпрямился.

— Ой, а это, наверное, бандитская пуля! — увидев на груди Ефимова небольшой шрам, медсестра попыталась пошутить, но осёклась под гневным взглядом стоявшей рядом с ней врачихи.