В поисках Минотавра (сборник) - Валерий Михайлов

«Пейзанки с визгом мочатся в кустах»!

Мыслители совсем не желают замечать однобокость, искусственность и натужность своих построений, и не только продолжают играть в социальный тетрис, рассовывая персонажей по соответствующим ячейкам классификационных таблиц, но и пытаются воплотить свою пургу в жизнь. Но жизнь – штука объёмная, да и человеческая природа, которую почему-то принято игнорировать, даёт о себе знать. В результате все преобразования заканчиваются тем, чем и должны закончиться по определению: резнёй и победой идиотизма над здравым смыслом.

Но эти мыслители хотя бы пытаются думать о вещах пусть непонятых, но осязаемых и существующих рядом, в том же пространственно-временном континууме; тогда как другие позарились на сущность вселенского бытия. Имея об устройстве мира лишь догадки и смутные представления, то есть не имея никаких оснований, они умудряются городить одни умопомрачительные словесные нагромождения на другие, упиваясь собственной крутостью, и считают эту хрень либо процессом познания бытия, либо откровением господа бога. Как будто можно умничая, познать мир!

Хотя, с другой стороны, если использовать слово «познание» в том смысле, в каком библейские мужи познавали своих жён, то господа-мыслители более чем правы, так как в этом случае их деятельность действительно можно назвать познанием себя, своих мозгов и мозгов публики.

– Ну а как же Ницше, Шопенгауэр, Макиавелли? – выпалил я первые пришедшие в голову имена.

– Я же говорю: за редкими исключениями. Ладно, не стоит тема того, чтобы тратить на неё время. А заговорил я о познании потому, что сегодня мы идём познавать.

– И что мы будем познавать?

– Не что, а кого. Сегодня мы будем познавать божественных красавиц мадам Евы.

– Мы что, идём в бордель?

– Только не вздумай произнести это слово в присутствии мадам Евы или её красавиц! Бордель… скажешь тоже.

– Но разве…

– Бордель – это то, что творится у вас, а у мадам Евы – Дворец познания. Уяснил?

– Уяснил.

– Тогда лёгкий завтрак, тщательный душ и подготовка к познанию. Прежде, чем идти к мадам Еве тебя надо привести в божественный вид.

– Надеюсь, ты не собираешься прибивать меня к кресту.

– Нет, это частный случай. Я даже не собираюсь наряжать тебя в длинную рубаху и приделывать за головой сиденье от унитаза, – поддержал он шутку. – И постарайся не пользоваться никакими ароматизаторами!

– А это почему? – удивился я.

– Благородный муж, а других туда не пускают, пахнуть должен благородно. У тебя же нет ничего, что хоть отдалённо может напоминать благородный аромат.

– Так я себя особо благородным и не ощущаю, – признался я.

– Ничего, пока ты со мной, твоё благородство вне подозрений.

Пока я принимал душ, дракон приготовил омлет и заварил чай.

– Что надевать? – спросил я, выходя из душа.

– Подобающего одеяния у тебя всё равно нет, так что надевай, что хочешь.

Тем, что хочу, оказались футболка, потрёпанные джинсы и шлёпанцы. Последний предмет гардероба дракон резко отверг.

– Надень что-нибудь, в чём не испачкаешь ноги.

Носки и растоптанные туфли его устроили.

– Пошли, – сказал он, небрежно окинув меня взглядом.

Несмотря на то, что я был готов к встрече с любой, даже самой фантастической реальностью, место, куда нас на этот раз занесло… Представьте тихую, утопающую в зелени улицу. Под ногами – прекрасно подогнанный друг к другу камень. В воздухе никакого бензина. Только аромат прелых листьев и цветов. На улице одни гуляющие люди. Никакой спешки, никакой суеты. По обе стороны милые, не более шести этажей, дома с красивыми, узнаваемыми фасадами. И никакого асфальта, никакого рэпа, никакой бухающей на всю улицу музыки и диких воплей недополовозрелых особей… Улица существовала как бы вне времени и вне пространства. Она завораживала, вызывала восхищение… У неё был свой характер, своя неповторимая атмосфера… Тишина и покой подействовали на меня так, что я полностью расслабился душой. Впервые за всю жизнь. Впервые я не боялся, не ждал нападения, или агрессии, не был готов, непонятно к чему… Впервые был абсолютно беззаботен и совершенно счастлив.

К моему глубокому сожалению, магазин готового платья, а мы шли именно туда, находился всего в двух кварталах от нашей резиденции. Он занимал первый этаж несколько помпезного пятиэтажного здания, за вычетом общего холла, ведущего к лифту и лестнице. Над лишённой следов сигнализации или иных средств защиты простой стеклянной дверью висела скромная вывеска, на которой было написано всего одно слово: «Шмуль». Входная дверь в здание тоже была стеклянной и тоже без малейшего намёка на средства безопасности, поэтому я спросил дракона:

– Здесь что, не охраняется?

– Тут охрана не требуется, – ответил он, толкая дверь в магазин.

Мы вошли под приятный звон колокольчика.

Буквально через секунду из недр магазина вынырнул чем-то похожий на Бельмондо мужчина лет шестидесяти. На его лице сияла приветливая улыбка, которая совсем не выглядела искусственной. Одет он был в белоснежную рубашку, чёрный костюм и чёрные туфли, но, несмотря на это, его вид нисколько не ассоциировался с похоронно-кладбищенской темой.

– Чем могу быть полезен господам? – спросил он приятным баритоном.

– Привет, Шмуль, – ответил дракон, – давненько не видались.

– Господин дракон, – обрадовался Шмуль, – шаббат-шолом!

– Познакомься, Шмуль. Это…

– Константин, – представился я, видя, что дракон не помнит моё имя.

– Очень приятно, молодой человек, – ответил Шмуль. – Чем могу помочь?

– У Константина сегодня важная встреча. Сегодня перед ним открываются врата в сокровищницу мадам Евы, – пояснил за меня дракон.

– О! – благоговейно произнёс Шмуль.

– Надеюсь, у тебя найдётся что-нибудь по этому случаю?

– А разве у Шмуля когда-нибудь чего-то не находилось?

– Ты прав. Похоже, у тебя нет разве недостатков.

– Ну… – замялся Шмуль. Затем скрылся в недрах магазина.

Его не было минут пять. Вернувшись, он сообщил дракону:

– Вам – в примерочную справа. А вам сюда, – сказал он мне, распахивая занавеску слева.

Там меня ждал полный комплект одежды: трусы чёрные, майка белая, рубашка белая, костюм сочно-синий, но не пошлых тонов, носки и туфли чёрные. Шмуль как знал, что я терпеть не могу трусы плавками и уж тем более стринги. Обычно я покупаю обычные ситцевые семейки размера на три больше, чем надо. Кому-то это может и покажется неэстетичным, зато в них я чувствую себя, как дома. Трусы, которые приготовил Шмуль, чем-то напоминали боксёрские. Они были приятно мягкими на ощупь, и на теле сидели так, что я их не чувствовал. Причём размер идеально мой. Всё остальное тоже как по мне сшито. Причём костюм сидел идеально: его не перекашивало, если сесть или поднять руку. Если бы не рожа, я стал бы похож на аристократа в минимум пятидесятом поколении, но рожа… она выдавала коренного аксайчанина.

Дракон же в сером костюме от Шмуля выглядел настоящим драконом. Явись он так передо мной в первый раз, у меня бы ни на мгновение не возникло сомнений. Разумеется, внешне он оставался прежним, но костюму удалось передать его истинную драконью сущность.

– А куда свои вещи? – спросил я.

– Они остаются здесь. Таковы правила заведения, – ответил дракон.

– Надеюсь, вы не возражаете? – участливо спросил Шмуль.

– Нисколько. Но представить не могу, зачем они вам.

– А это – моя маленькая профессиональная тайна.

Поблагодарив Шмуля, мы вышли из магазина.

– Ну что ж, как говорится, в человеке должно быть всё прекрасно: и душа, и тело, и ебало. А раз так, то им, родимым, и займёмся, – сообщил дракон и взял курс через дорогу, на милый домик с вывеской, на которой были нарисованы ножницы и бритва. Нарисованы так, как обычно рисуют масонский угольник и циркуль.

Парикмахерская была словно для нас создана. Уютное помещение, два кресла и ни одного клиента. Заправляла хозяйством милая женщина лет пятидесяти.

– Здравствуй, Вера, – сказал дракон, входя.

Никогда бы не подумал, что столько любви и нежности вмещается в два слова. В ответ она бросилась ему на шею.

– Прошу сюда, – услышал я приятный женский голос.

Глядя на эмоциональную встречу, я не заметил, как ко мне подошла барышня лет двадцати с копейками. Я послушно сел в кресло. Сколько себя помню, всегда любил, когда нежные женские руки занимались моими волосами. Здесь же я улетел на второй минуте. Возвращение из нирваны совпало с сушкой и укладкой, – похоже, моё мнение о том, как меня стричь, мастерицу не интересовало даже из вежливости.

После стрижки меня ждали маникюр (ногти я попросил не красить) и педикюр. Короче говоря, через пару часов я вышел из парикмахерской новой копейкой. Вот только у дракона имелось другое мнение.

– Так как ты не дарёный конь, нам сюда, – сказал он у входа в стоматологический кабинет.