Робокол - Сергей Супремов

«Пиратом так пиратом! – произнес про себя Сострадательное Око. – Назвался груздем, полезай в кузовок!»

– Хэндборо, – позвал он помощника, – загляни через час, как устроился новенький. Расскажи, дружище, бразильцу про наш распорядок и утреннее построение. Если же он заснул, то разбуди и предупреди: восход солнца у нас никто не пропускает. Еще посмотри, любезный, не очухался ли Дима. Завтра Япония, ему по земле походить надо, – и с улыбкой добавил: – А может, побегать…

– Я так мыслю, Коай, он попробует совершить побег! Ему здесь не нравится, к тому же, у Димы есть деньги, а на воде, сами знаете, деньги сильно тянут к суше.

– Да он просто не в курсе, как в океане можно тратить! – возразил капитан. – Я тебе давно говорил, что надо сделать каталог и перечислить, что где можно купить, по каким ценам. В Индийском океане столько чудес: и жемчуг, и перламутр, и какие только бриллианты не лежат на дне. Мы можем продавать дно! А что – луну ведь уже продают, а мы дном будем приторговывать, слышишь, Хэндборо?! Потом, дружище, сколько плавучих «райских уголков», пять или уже семь? Ты помнишь?

– Было пять, – тихо ответил Хэндборо, которого капитан всегда старался подколоть на недостатке коммерческой жилки.

Коай разошелся:

– Лион помнишь? И владельца «рая», он так и называется – «Лион парадайз». Он же и вправду львом был, все мы из животных сделаны, но ты посмотри, как точно он про себя-то узнал! На Лионе они насадили себе пальм, белого песка натаскали, ну, чем не рай? А каталога у них нет, какие же это богатые райские жители, если у них нет современного каталога?

– Это печатное издание, лицензия нужна, редакция… – бубнил Хэндборо.

– Представь, – не слушал его капитан, – «Лион парадайз» размещает у нас свою рекламу, ну, не самого рая, а, так сказать, услуг райских. Видел – у них флот, да нет – флотилия! Они возят друзей по островам Британской Виргинии, на Кубу. Хэндборо, честное слово, давай уже выступать с бизнес-предложением!

– Надо делать расчеты, цену мы их не знаем, ничего не знаем… – протестовал помощник.

– Так давай придумай цену, чтобы они обрадовались. Надо с готовой идеей приходить, а не спрашивать клиентов по пустякам, сколько стоит миля-час, сколько дополнительное полотенце, крем от загара. Интернет у нас есть – все там посмотришь.

– Времени нет, – выставил последний аргумент моряк, поникнув головой.

– У нас два бездельника на борту, один… ладно, про покусанного пока… другой вообще из ящериц пришел, ему еще дослужиться надо до нашего «мусоровоза».

– Что, мерзкой ящерицей? – с пренебрежением спросил Хэндборо.

– Успокойся, я шучу. Проклинаю себя, что говорю, кто кем был, много раз убеждался. Это тебе по дружбе… но парню надо поработать, а то крышу сорвет. Понимаешь?

Хэндборо утвердительно кивнул головой.

Опять имя Дитер

Бездельники толком друг с другом не познакомились. Лишь войдя в каюту, Рауль ужаснулся больничному запаху. Потом увидел на нижнем лежаке распластавшегося моряка, который то ли с кем разговаривал, то ли бредил. Новичок счел ниже достоинства знакомиться с невменяемым. Он вынул фотоаппарат, кинул сумку на верхнюю койку, осмотрелся и вышел наружу. Ему предстояло завязать с «пиратами» как можно больше знакомств и сделать снимки, которые надлежало отправить Элизии, вроде символа достигнутой цели. Что дальше, новичок представлял себе слабо, но, как и Дима, стал думать в сторону берега, «когда представится возможность».

Но не успел он сделать и двух снимков, как сзади к нему подошел крепко сложенный моряк в командирском кителе мичмана и строго произнес:

– От-т-т-ставить! Съемки только с разрешения капитана. Твое имя?

– Ра-а-ауль, – признался нарушитель.

Размеренным голосом, хотя и с нотками пренебрежения, а лучше сказать – отношения высоко организованного существа к более низкому по эволюционной шкале, Хэндборо донес до новичка правила, изумившие последнего до глубины души. Когда Рауль узнал о «солнечном построении», мысль, что он на корабле настоящих разбойников, стала сдавать назад. Дрогнувшим от волнения голосом он пытался разузнать, к чему это построение, на что получил краткий и емкий ответ:

– Богу угодно!

Дальнейший расспрос новичок решил отложить на попозже, когда этот церемониал закончится. Было любопытно увидеть, как другие воспринимают «равнение на солнце» и достаточно ли на корабле вменяемых людей или же тут одни помешанные. Это планировалось определить по лицам, так как в двадцать три года он полагал, что уже научился разбираться в людях.

Вскоре новичок стоял на верхней палубе самым крайним в шеренге разнокалиберных моряков. Раулю повезло, что в тот день небо было безоблачным. Трюк с прожектором глубоко смутил бы юную душу. Дул утренний ветер, трепетал флаг, лязгали штоки, но все люди молчали. Пронзительно ударил корабельный гонг, и через несколько секунд над морем засверкали первые лучи ярко-оранжевого диска. Правда, скоро их не стало видно, вдалеке на горизонт набежало облако.

Несмотря на это, матросы все как один смотрели на солнечный трон. Кто-то прищуривался, иные глядели во все глаза даже тогда, когда солнце выкатывалось на полную. Капитан стоял на своем мостике и, подобно остальным, смотрел, не мигая, на солнечный диск. Все было торжественно и… без единого людского звука. Новый свидетель не наблюдал сумасшествия, патологии или одержимости. Не видел он и театральной наигранности, с какой актеры изображают иную сцену, хотя сами в нее не верят или смеются над нею. Никто не кричал и не рычал, но безмолвие само по себе пугало Рауля более остального. Все пошло наперекосяк, ни йоты того, о чем он мечтал. Ему стало тоскливо и жалко своей жизни, той самой жизни, которую час назад он хотел предложить капитану или пустить ее на подвиг во имя спасения других. Наконец это действо закончилась, и моряки молча разошлись по своим местам.

Пятью минутами позже по громкой связи прозвучало объявление о подходе к Японским островам. «Вот ведь недоразумение: вместо того чтобы объявить, когда вся команда стояла на палубе, чтобы каждый понял, чтобы убедиться, что нет дополнительных вопросов…»

Рауль вознамерился найти «мягкого» человека, какой попадается в любом коллективе, и тот бы объяснил местные странности. Вместо этого показался помощник капитана и рассказал новичку всю глубину его новых обязанностей – уборка палуб.

Убирать корабль, который по швам трещит от мусора… Авгиевы конюшни, а еще называется Небесным бригом. О Святая Мария!..

Раулю вспомнилась «Вероника», и к горлу подступила горечь: ну, зачем он покинул милое суденышко?

Тем временем его сосед по каюте, невзирая на то что еще не до конца оправился, уже выступил на поиски доктора Генриха, нашел-таки его и ждал свои кредитки внутри навигаторской каюты. Генри выбежал от Димы, но никуда не последовал – кредитки были у него в кармане. Чтобы занять время, он стал прогуливаться по палубе и натолкнулся на Рауля, изучавшего нехитрую конструкцию корабельной швабры. После краткого знакомства Генри решил было уходить, но новичок задержал.

– Вы не поясните мне про построение, и это… солнце? Я ходил на «Веронике», – пояснил Рауль, сделав акцент на названии, будто полсвета должны знать это судно, – там такого правила нет, и на других кораблях нет.

– Малыш, это «Робокол», – произнес Генрих тоном, значащим, что остальные полсвета должны чтить этот корабль. – Метафизика, Робокол – тебе эти понятия что-то говорят?

– С метафизикой я знаком, – попробовал ответить малыш, но лучше бы он не зазнавался.

– Тогда с этого края, чтобы доходчивее: теория поля тебе известна, теория проекции тебе должна быть знакома и комбинирующееся единство, надо полагать, тоже. Но у меня мало времени… Робокол – это супер-коллективный разум; в нем нет тебя, нет капитана, нет отдельных единиц. Все, что есть, – это комбинированное существо, социум, который возможен только в определенном месте, в обозначенной части вселенной. Подобран социум из сумм предшествующих успехов и промахов каждого из его компонентов. Суммарно получается проходное число, и оно должно быть выше, чем в среднем по палате…

Рауль ничего не понимал и потихоньку этого типа причислил к ненормальным.

– Палате? – визгливым возгласом прервал он речь собеседника.

– Я ясно говорю по-английски? – услышал он вопрос-ответ.

Рауль решил не перебивать и дослушать – молчание утренних матросов чему-то да научило его.

– Всегда вопрос в сознании, – почему-то погладив себя по лысине, промолвил Генри, – но давай на этом прервемся, мне надо по делу. Заходи, когда закончишь, в медкабинет на второй палубе, я дорасскажу. Ты, кстати, что, латинос?

– Бразилия, – с достоинством произнес Рауль, – Пеле! Ох, сейчас бы в футбол! В Миязаки попинаем мячик? – бросил он уже на ходу.