Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера» - Антон Дождиков

Решимость крушить и ломать куда-то пропала.

– Ох и не нравится мне этот порно-водолазный костюм, – вполголоса пробурчал Феликс. – Лучше бы они тут банально подрались…

Он знал своего подопечного как облупленного. И девять месяцев на корабле отнюдь не излечили неумную страсть офицера волочиться за каждой юбкой на первой попавшейся планете. В данном случае не в меру воодушевленного Александра не остановила бы и преграда из броневой стали.

– Право, вы обошлись с несчастным Грульго слишком жестоко. Мозгов в его бедной голове и раньше не хватало, а теперь и последние отшибло! – валькирия испытывала удовольствие от реакции участников конфликта и пристального внимания, улыбалась.

Приехали.

На лейтенанта нужно было смотреть: куда делись те нарочито грубые манеры и революционный раж? Теперь по учтивости он мог соперничать с любым офицером более «продвинутых» в плане политеса Империи или Конфедерации.

– Мадмуазель, я… мы и в мыслях не хотели обидеть ваших гостей! Я с моим другом… мы всего лишь туристы!

– С военной подготовкой…

– Но… – продолжил Александр.

– И униформа вашего «друга» совсем не карнавальная!

– …

– И крейсер на орбите, скажете, тоже не ваш! – как отрезала валькирия.

Охранники, бойцы совсем другого класса, чем завсегдатаи злачного места, синхронно придвинулись вслед за госпожой.

– Да, я лейтенант флота Советской Республики! – офицер отстранил сунувшегося было вперед робота. – Но здесь мы по частному поводу. И после долгих месяцев пустоты нам так приятно отдохнуть, тем более в компании такого прекрасного цветка, истинного украшения кантины, да что там, и всей планеты!

Он с откровенной наглостью обвел взглядом фигуру женщины и с вызовом посмотрел ей в глаза.

– Хлоп!

У звероящеров, казалось, челюсти будто повисли на шарнирах. Подобного хамства в отношении руководства они еще не видели. В смятении они переминались с лапы на лапу, перебирая в руках весь свой внушительный арсенал. Ждали приказа.

Команды не поступило.

Женщина улыбнулась.

– Мне хватает забот и с местной полицией!

В мужской психологии валькирия определенно разбиралась. И не видела в произошедшем каких-либо угроз для своей репутации.

– Хагвин, Ягволь, оставьте нас! И заберите Грульго!

Звероящеры переглянулись, пожали плечами. Они перевернули и подцепили незадачливого альбумийца, с легкостью, как какую-то подушку, потащили обмякшую тушу вглубь кантины.

Дружки последнего всеми силами старались изобразить свою непричастность ко всему произошедшему, начали разбредаться по углам.

Соседние столики тоже подозрительно быстро опустели.

– Екатерина! – хозяйка бара протянула руку в черной перчатке из кожи и с изрядной долей иронии спросила:

– И чем же вы хотите угостить девушку? Пока она на работе?

Рукопожатие было крепким.

Компания с полночи просидела в «Приюте Валькирии». Разговоры велись о том о сем.

Владелица оказалась охочей до беседы, интересовалась всеми последними новостями и сплетнями.

Изредка общение прерывалось помощниками, приходившими за указаниями или с отчетами.

Робот, не обремененный половыми инстинктами, преимущественно молчал. Наблюдал, как его подопечный погружался в пучину женского коварства.

Объективный наблюдатель со стороны мог бы заметить: шансы Александра на интересное продолжение знакомства становились совсем уж призрачными.

Екатерина играла с лейтенантом, как кошка с мышкой, распаляя в нем чувства и оставаясь холодно-неприступной, пресекая все дальнейшие попытки и поползновения.

Упрямец не сдавался.

Эту бы энергию да в мирных целях!

Посетители разошлись. Концертная программа давно закончилась.

Цыганский вожак подошел к Екатерине, поклонился, что-то передал в руки и заговорщически подмигнул Феликсу:

– Нихт капитулирен! Уважаю!

Хозяйка бара довольна вниманием. Но всему рано или поздно приходит конец. Она попыталась довольно учтиво исчезнуть.

– Могу ли я вас проводить? – предпринял решительную попытку Александр. Пил он мало, но пьянел совсем по другой причине.

– Что ж, пожалуйста! – женщина была удивлена проявленному упорству. – Не забудем Феликса. Бедняга, кажется, подсадил все батареи! Я скоро!

Екатерина вышла.

Александр встряхнул задумавшегося приятеля.

– Что, уже?

– Да какое там!

– Не срослось?

Взгляд лейтенанта на мгновенье потускнел, но потом вновь зажегся. Хозяйка вернулась в обычном платье (и когда успела переодеться?). Впрочем, повседневная одежда, минимум косметики были тоже ей к лицу.

Звероящер, на сей раз без оружия, нес в лапах большой плащ с капюшоном. С утра на улице прохладно.

Процессия двинулась к выходу.

У стойки печальный охранник-мармонит привстал, поклонился и грустным взглядом проводил хозяйку и ее спутников:

– Всего доброго, приходите еще…

– Адольфо, присмотри за ребятами и узнай, как там Грульго!

– Да, госпожа… – он подчеркнуто вежливо вновь раскланялся с Екатериной и с какой-то тоской и жалостью посмотрел на ее спутников.

Два товарища прошли немногим более полумили, не понимая, куда и с какой целью двигались. И если Александр на что-то еще надеялся, то для Феликса все стало почти ясно. Он с минуты на минуту ожидал подвоха – вроде десятка местных бандитов за углом.

Да еще проклятые пакеты с местными цацками!

Екатерина ушла вперед от своих провожающих и неожиданно свернула к храму Альдебаранского Патриархата. Челнок стоял на улице, предназначенной как раз для временного пребывания таких вот кораблей-скитальцев.

Грешная двоица остановилась. Место было уж слишком «злачным».

– А стоит? – Феликс крайне удивлен конечной точке маршрута. – Командование узнает – головы не сносить!

– Снявши голову, по волосам не плачут! Три дня осталось от увольнительной…

Поклажу спутники оставили у входа под надзором усталого дьячка.

Отец Борис только что закончил раннюю службу. Немногочисленные прихожане разошлись. Столица в период проведения карнавала не располагала к духовным исканиям.

У иконостаса в полумраке стоял толстенький инопланетчик в костюме и шляпе-цилиндре. Роскошные кошачьи усы, шерсть и блестящие в полумраке глаза дополняли облик визитера. Он переминался с ноги на ногу и делал вид, что рассматривал голографические изображения икон, стилизованные под древних авторов. Характерная, приметная внешность. Давний знакомец еще со времен путешествия священника до Потёмок.

Отец Борис хотел было напомнить захожденцу о головном уборе, когда тот сам снял старомодную шляпу. И мурчащим басом спросил:

– Что-то у вас в приходе народу немного, а, отче? Не тянет аборигенов к святыням-то?

– Свято, сын мой, не там, где людей густо, а там, где грехам пусто! Мы же открыты каждому приходящему в дом Господень.

– Однако! – с чувством уважения произнес посетитель, сраженный логикой отца Бориса. – Пожалуй, я бы вновь зашел к вам на проповедь. Как закончу дела.

– Милости просим! Во имя Господа. – Ответил священник.

– Друга проведаю, что-то он там застрял. Бывайте, ваше преподобие! – усатый толстячок мягкой походкой выкатился из корабля.

Отец Борис прошел внутрь храма.

– Бывайте! – донеслось уже с улицы.

Василий подумывал о том, чтобы закрыть ворота за инопланетчиком, но в проем проскользнула женская тень в платке и плаще. Взяла в церковном автомате несколько свечей и прошла внутрь к иконам.

«Опять она, некстати!» – киборг обратился к священнику, чтобы напомнить о прихожанке. Вход остался без присмотра.

– Отец Борис, тут к вам, кажется, посетители… Я, пожалуй, пойду проверю реактор…

Киборг удалился в подсобное помещение. Священник направился к выходу.

С улицы тянуло леденящим утренним холодом. В дверном проеме появлилась высокая темная фигура…

– Клац-клац! – так щелкал затвор автомата.

Четкий строевой шаг (его священник помнил с самого детства). Стремительная тень в черной броне с красной звездой. Неумолимая воля, ненависть к классовым врагам. Отсутствие жалости и сострадания.

Палач. Убийца. Человек.

Перед мысленным взором промелькнули картинки минувших лет.

Отец и мать, старшие братья и сестры.

Подвал. Бетонная стена. Стук металлических ступней штурмовиков, спускавшихся по лестнице. Распластанное, измятое тело дьячка-киборга, прошитое очередями пулеметов.

Минуло четыре десятка лет. И теперь прошлое воскресло, неумолимо надвигалось, заставляя сердце сжиматься, а душу – цепенеть. То же лицо, та же походка.

Наваждение!

«Изыди!» – отец Борис сотворил про себя краткую молитву. Заставил себя сделать шаг навстречу молодому человеку.

– Нечасто офицеры Республики жалуют нас посещением. Да и в такой компании!