Броненосец в «Потёмках». По канонам жанра: старая добрая «космическая опера» - Антон Дождиков

В дверь постучали – и вошли, не дожидаясь разрешения.

Младший политрук Феликс никогда не отличался склонностью к церемониям и политесам. Не позволяла природа, то есть программное обеспечение.

– О, «Дары»! Читал, читал. Скучно! – робот уставился на книгу в руках Александра. – «Таранный камень» того же автора мне как-то ближе. А самое главное, и идейно, и политически верно, несмотря на всю мистику и меднозадых козлов! Но все равно сильнее Ефремова в ту эпоху никто не работал!

Робот продолжал щеголять знанием древней литературы, лейтенант пытался его остановить:

– Ты прямо археолог, литературовед и комиссар в одном флаконе!

Робот не обиделся. Наоборот, с воодушевлением продолжил:

– Не перебивай! Выписали мы тебе увольнительное, а взыскание сняли!

– «Варяг» вышел на орбиту? – поинтересовался человек.

– Полчаса тому назад. Сейчас к капитану, а потом можешь собирать вещички! Интереснейшая планетка, я так скажу!

Робот сухощав, подтянут, если такое определение можно отнести к неорганическому носителю разума. Черная фуражка по лихому сидела на голове наискось, почти прикрывая боковой акустический сенсор. Форменная куртка из «кожи молодого дерматина», галифе, кобура с портупеей и хромовые сапоги – основные элементы униформы.

Лицо повторяло черты человека лет тридцати, несколько грубое, выполненное из металлопластика. Хитрый, проницательный взгляд. И прихоть создателя – щегольские усы «а-ля Мефистофель». Образ, подсмотренный у кого-то из революционных деятелей прошлого.

Александр рывком соскочил с кровати, натянул форменный черно-красный мундир и поспешил вслед за стремительным Феликсом.

Двоица поднялась на мостик.

Капитан Громов, видный мужчина лет сорока, с посеребренными сединой висками, спорил с местным диспетчером – организатором движения.

Александру и Феликсу пришлось немного подождать, став свидетелями интересной сцены.

Трехгорцы – трехполые яйцекладущие аборигены центральной планеты системы Потёмки. Они больше всего походили на земных броненосцев-армадиллов: с острой головой, частично покрытой наростами-чешуйками, оттопыренными ушками и глазками-бусинками.

– И все же, при моем самом глубоком уважении, вам необходимо занять эшелон сто сорок! Для безопасности прохождения коммерческих судов с орбитала до поверхности. Ваша масса слишком большая, вы искривляете траекторию…

– Почему мы должны покинуть коридор сто пятьдесят два? «Атаульф» больше нас. Он не искривляет?

– Товарищ капитан первого ранга! – официально продолжил диспетчер, поседевший от возраста и растерявший почти все лицевые чешуйки. – Речь идет о суммарной массе трех и более тел на близком векторе. Кроме того, заявку на сто пятьдесят первый эшелон подали раньше. И боюсь, вам не понравится соседство…

– …?

Загорелся соседний экран связи. Появился имперский офицер в форме капитана первого ранга.

– Честь имею, господа! – Олег Романов ровным тоном продолжил. – Мы приносим официальные извинения за прибытие раньше срока… по независящим от нас обстоятельствам. И готовы рассмотреть любые варианты орбиты…

Капитан Громов недовольно поморщился. Как и все республиканцы, он всей душой ненавидел Империю. Сборище ретроградов, фанатиков и святош, цепляющихся за традиции прошлого изо всех сил ради выдуманных целей. А по факту – за сословные привилегии правящего класса.

Единственные, к кому он испытывал «уважение», так это его вероятные противники – имперские офицеры. Школа звездоплавания считалась одной из лучших в Галактике. А замшелый и косный военно-промышленный механизм все еще мог создавать грозные корабли, наподобие того, что заходил на геостационарную орбиту в нескольких десятках кабельтовых.

Дистанция боя, между прочим.

– Господа и… товарищи! – диспетчер начал нервничать, находясь под пристальными взглядами офицеров:

– Предлагаю компромиссный вариант. Корабль тяжелого класса будет находиться дальше от поверхности, крейсер – ближе. Между ними – «Атаульф».

Командир броненосца собрался было выразить негодование, когда трехгорец прервал:

– Но эшелон прохода челноков на поверхность будет в приоритете у «Александра Шестого». Право на посадку – первоочередное.

Как заправский пианист, трехгорец прошел руками по пультам диспетчерской:

– Ваши штурманы и операторы получили координаты орбит и точек привязки. Извините, насыщенный траффик… – и отключился.

Двум капитанам ничего не осталось, кроме как козырнуть друг другу и вернуться к своим делам.

Экраны погасли.

– Чертовы любители мыльных опер! Расцеремонились с этими имперцами, будто у тех принцесса на борту! Приоритетное право… – Громов обернулся к визитерам:

– Что там? А, ты, Железнов! Давай быстрее!

– Товарищ капитан, явился насчет взыскания…

– Являются одни святые!

– Виноват. Прибыл, – поправился Железнов.

– Значит так, товарищ лейтенант Звездного флота Республики. – Громов перешел на казенный слог, начав «выкать» подчиненному:

– И я, и ваш предыдущий начальник сыты таким поведением. Аморалка! Четырнадцать выговоров за пять лет службы! Правда, ни одного по боевой части. Тут ваш послужной список безупречен – хоть к наградам представляй.

– Товарищ капитан, девять месяцев…

– Да. Без поверхности. Больше держать вас на корабле и лишать увольнительной не имею морального права. Иначе на стенку полезете. Но и одного отпустить не могу – опять наломаете дров, тем более с учетом нашего соседства… – капитан показал в сторону погасшего экрана. Многозначительно подумал минуту и отдал приказ:

– Феликс, твоей задачей становится сопровождать лейтенанта Железнова везде на поверхности, каждый час из пяти отпущенных ему дней…

– …? – робот чуть не подпрыгнул.

– Я сказал везде! Еще один такой инцидент – лейтенант будет списан на поверхность, а я буду ходатайствовать перед Киберсоветом о смене политсостава «Варяга». Все, закончили!

– Служу Советской Республике! – поочередно выпалили Александр и робот.

Проблема с увольнительной решена.

– Свободны! – отпустило их начальство.

Офицер и робот вышли с мостика.

– Ну, и как дальше? – в переходе спросил Феликс. – Капитану потом видеоотчет предоставлять обо всех твоих художествах?

– А, брось! В таком захолустье даже «переворот» серьезный не устроить! Слетаем в столицу, сходим, поглазеем на местных. Железные стены обрыдли! Что ты про эту Тмутаракань сказать можешь?

– Политическая система – конституционная монархия. Подписан торговый договор с Империей. Армия и военный флот отсутствуют как таковые. Папа, Мама и Тата – основа и идея всего общества Трехгорья. Папа и Мама делают яйцо способом, вполне похожим на земной. Для оплодотворения и донашивания яйца требуется Тата. Дальше продолжать? – занудным голосом уточнил робот, отбубнив свой монолог.

– Понятно, опустим описания и подробности. Придется быть скромными и тихими «республикано туристо».

Александр уже разочаровался в том, что не напросился на увольнительную в одном из центральных миров. Как раз тот случай, где стоило проявить терпение.

– Крещается раб Божий Гавриил во имя Отца, аминь!

– Бульк! – в добрых руках младенец даже не всхлипнул во время первого погружения.

– И Сына, аминь!

– Бултых! – малыш развел маленькие ручки и ударил по поверхности воды.

– И Святого Духа, аминь!

– Плюх…

Священник помазал новопосвященного миром – глаза и лоб, губы и ноздри, руки и ноги, грудь. Капельки святой воды блестели на нежных роговых чешуйках.

Православный киборг Василий включил акустическую систему.

Под звуки торжественного песнопения священник обошел с ребенком на руках вокруг купели.

Все говорило о том, что Церковь неизмеримо рада духовному рождению еще одного чада. Хоть и не такому румяному и розовощекому, как принято изображать на земных картинах.

Крестные родители стояли рядом, держали зажженные свечи. Толпа многочисленных родственников – в отдалении, на почтительном расстоянии. Они тихо перешептывались, обсуждали новые веяния насчет религии.

Младенец не плакал, но улыбался и радостно пищал, весело поглядывая на окружающих. Церемония подошла к концу.

– С Богом!

Священник передал ребенка на руки Тате, или как теперь правильно называли, «крестному отцу».

Аборигены Трехгорья, наивно-жизнерадостные, шумные создания, радовались как дети. Здоровый образ жизни, музыка, танцы, карнавалы – все, что составляло ранее нехитрый круг их интересов.

Жизнь – прекрасна! И так мало нужно для счастья.

Бесчисленные сериалы и мыльные оперы, транслируемые в местном эфире. Любовная драма о «несчастной двойке», страстная опера «Любовный четырехугольник». Великолепные ремесленники, механики и конструкторы, падкие на все новое, особенно в сфере культуры и духовной жизни.