Лабиринты чувств - Дубровина Татьяна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отвернись, бесстыдница. Я что-нибудь на него наброшу.
— Зачем теперь-то? — хихикнула Оля. — Я уже все, что надо, разглядела. Глаз у меня, к твоему сведению, наметанный.
— Знаю. Но поставь себя на его место. Просыпается, а тут…
Тут-то Денис как раз и проснулся. Да и как не пробудиться, если прямо над ухом разговаривают!
В испуге он подтянул худые колени к груди, нашаривая рукой, чем бы прикрыться. Юлька кинула ему плед, и парень тут же завернулся в него по самую шею.
— К-кажется, я вчера не пил…
— Только кофе, — подтвердила Юля.
— А… п-по… почему все двоится? Вче… вчера тебя было меньше!
Юля насмешливо кивнула:
— Вчера меня было одна!
— А теперь т-тебя стало…
— Вдвое больше! — подсказала девушка. — Знаешь, такая уж я загадочная. Странности характера. Надеюсь, ты простишь мне этот маленький женский каприз?
Ольга, припав лбом к стене, давилась от смеха.
— Повернуться-то можно уже? — наконец попросила она. — Любопытно пообщаться с человеком, у которого раздвоение не своей личности, а чужой!
— Ладно, общайтесь! — разрешила хозяйка комнаты. — А я пойду чайку вскипячу.
— А покрепче ничего нет? — поинтересовалась сестра. — Залить горечь расставания с моим бой-френдом.
— Ты сильно горюешь? — удивилась Юлька. — Что-то не слишком заметно.
— Фу, черствая! — подмигнула ее двойняшка. Да я просто убита, уничтожена, раздавлена! Да мне больше жить не хочется… с прежним мужиком.
— Все ясно, горемычная ты моя! — сестры отлично понимали друг дружку, близнецы все же. — Придется конфисковать Борину заначку.
— Где на сей раз?
— В рукаве моей собственной дубленки. Я уже на легкую куртку перешла…
— Не хватится?
— Забыл давно. Дня три по квартире порыскал — так и не нашел. Потом успокоился.
— Ай-яй-яй, — укоризненно покачала головой Ольга. — Бутылочка-то чужая! А ты утверждала, что не одобряешь воровства.
— Во-первых, я спасаю любимого соседа от алкоголизма. Спивается, жалко бедного. Во вторых, любимая сестра находится на грани инфаркта на почве рухнувшей любви. Валокордина нет, придется отпаивать народными средствами.
Денис, в лице которого на протяжении всего разговора не было ни кровинки, вдруг ожил:
— А! Так вы просто сестры! Мне было показалось, что я того! Слава Богу…
Сестры смотрели па него с ироничным умилением, как на трехлетнего ребенка. Ольга погладила парня но спутанным кудряшкам, участливо произнеся при этом:
— Счастливый! Ты так уверен, что на самом деле ничуть не «того»! Всем бы такую уверенность!
Не сговариваясь, лишь переглянувшись, сестры совершенно синхронно, в один голос, продекламировали пушкинское:
Не дай мне Бог сойти с ума. Нет, легче посох и сума; Нет, легче труд и глад…Теперь пришла очередь Дениса, который окончательно пришел в себя, удивить двойняшек и заставить их разинуть рты. Не тратя ни секунды на припоминание, без малейшей запинки, он продолжил стихотворение:
Не то, чтоб разумом моим Я дорожил; не то, чтоб с ним Расстаться был не рад: Когда б оставили меня На воле, как бы резво я Пустился в темный лес! Я пел бы в пламенном бреду, Я забывался бы в чаду Нестройных, чудных грез.Сестры недоуменно уставились на него: ну, им-то, положим, стыдно было не знать Пушкина — родились с поэтом в один день! Но чтобы кто-то другой, вот так, легко и естественно… Просто потрясающе!
Рожденные под созвездием Близнецов, они привыкли всегда облекать свои чувства в слова. И нынешнее состояние одновременно выразили емкой, хотя и не совсем поэтической фразой:
— Третьим будешь?…
Глава 8
СЕВИЛЬСКИЕ И МОСКОВСКИЕ ЦИРЮЛЬНИКИ
Руководитель телевизионной редакции «Молодежные новости» Андрей Васильевич злился, как недокормленный тигр в зоопарке. Все были в сборе, и только Синичкина, автор новой передачи, отсутствовала.
— Она что, совсем идиотка? Не понимает, сколько денег улетает в трубу за минуту… нет, за секунду простоя? Уволю! Клянусь собственной головой!
— Ну и как ваша голова поживает? Мигрени не замучили? — меланхолично спросил оператор Костя, невозмутимо затягиваясь сигаретой прямо под табличкой «Не курить».
— Дерзить изволите, молодой человек?
— Ничуть. Просто не надо клясться зря. Тем более фрагментами вашего тела. Они вам еще пригодятся.
— А я говорю — уволю!
— Не уволите.
— Да я чем угодно готов покля…
— Дружеский совет: поклянитесь моими кроссовками. У них все равно подошвы треснули. Нарушите клятву — купите мне новые, за счет ОРТ.
— Не нарушу! Ходить тебе, Костенька, босиком. Выгоню Синичкину к чертям собачьим!
— Ну и будете потом локти кусать. Ее быстренько в другую редакцию переманят. Да еще и историю раздуют: дескать, ретрограды с первого канала — тут непременно упомянут вашу фамилию — третируют молодые таланты.
— Да кто она такая! Работает без году неделя Тоже мне, звезда первой величины!
— Может, и не первой, — Костя выпустил изо рта дым затейливыми колечками. — Да только, к примеру, третьего дня тут с НТВ человек околачивался, спрашивал Юлькин домашний телефон.
Андрей Васильевич переменился в лице:
— Какой-такой человек? Не Сидорин?
— Понятия не имею, он не представился.
— А расспросить не догадался?
— А это, извините, не мои проблемы. Я оператор, мое дело маленькое. Если б он на мою камеру посягнул, то уж я бы… — Тут Костя погрозил кулаком воображаемому противнику.
— Вот сволочи! — Андрей Васильевич нервно зашагал взад-вперед и даже сам закурил в неположенном месте. — Бандиты! Воруют лучших сотрудников за моей спиной!.. И как же, заполучил он ее телефон?
— Пока нет. А в следующий раз я ему лично продиктую.
— Предатель! Пятая колонна!
— Почему? Юлия все равно кандидат на увольнение.
— Типун тебе на язык!
Костя стянул свои видавшие виды кроссовки, поднес их близко-близко к глазам и стал внимательно разглядывать подошвы:
— Держатся еще скороходики мои, надо же! Прискорбно, что вы не успели ими поклясться! А то быть бы мне с обновкой…
— Трепло, — проворчал Андрей Васильевич. — Значит, так: если этот мерзавец с НТВ опять появится — гнать его в шею. Оповести, пожалуйста, всех. Мы не такие простаки, чтобы разбрасываться ценными кадрами!
— Есть, товарищ командир!
— Ну где же она все-таки? — сказал руководитель озабоченно, однако уже куда более миролюбиво. — Нам-то не привыкать ее дожидаться, а перед людьми неудобно. Приглашаем знаменитостей сниматься, а сами маринуем битый час.
— И кто у нас сегодня? — осведомился Костя.
— Да этот нашумевший Матвей Кошкин. Который на конкурсе французов обскакал.
— Парикмахер, что ли?
— Ну да. Только он зовет себя имиджмейкером. Звучит, мол, лучше. И с ним целая гвардия моделей.
— Бабы?!
— Еще какие!
— Я пошел! — Костя вскочил и, как был, в одних носках, кинулся знакомиться с «гвардией».
…Когда Юлька наконец ворвалась в студию, там уже воцарилась приятная атмосфера почти семейного чаепития. В креслах, вокруг столика с электрическим чайником, вальяжно расположились ослепительные топ-модели.
