История Византии. Том 2. 518-602 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С особенной резкостью и разнузданностью оживление борьбы партий сказывалось в Антиохии. Дело доходило до убийств на улицах и в домах, и власти оказывались бессильными покарать виновных. Еще в 520 году дело дошло до крайности. В наказание за совершенные тогда бесчинства запрещены были игры, называвшиеся Олимпийскими, и комит Востока Ефрем, родом из Амиды, обуздал партию венетов строгими карами, так что на некоторое время настало успокоение. В Антиохии в эту пору, как и по всему Востоку, действовал запрет плясунов (ορχησταί), проведенный Анастасием, и только в одной Александрии был в ту пору допущен этот вид народных увеселений.[87] Слава александрийских плясунов шла по римскому миру, и столичное население выпросило себе возвращение этой забавы.
В правление Юстина многие местности империи были посещены тяжкими землетрясениями. В 522 году страшно пострадал город Диррахий, родина императора Анастасия, который он богато украсил церковными и общественными сооружениями. На отстройку этих городов были отпущены большие суммы денег.[88] В 525 году был совершенно разрушен землетрясением город Аназарб, административный центр Киликии. Юстин отстроил его и назвал Юстинополем.[89] Тогда же пострадал главный город провинции Месопотамии, Эдесса, от страшного разлития протекавшей через город реки Скирта. Вода поднялась так высоко, что смыла множество зданий и в волнах погибло большое число жителей.[90] В октябре того же года начались страшные пожары в Антиохии, не прекращавшиеся в течение шести месяцев и уничтожившие большую часть города. Огонь появлялся часто прямо на крышах и исходил из кирпичей. Во время этих пожаров погибло много людей. Император прислал патриарху Евфразию двести фунтов золота на помощь погорельцам.[91] Но еще более тяжкое бедствие постигло Антиохию 20 мая,[92] в день вознесения, 526 года. Земля сотрясалась в течение целого года. Весь город был разрушен, много людей было засыпано развалинами или погибло в разверзавшейся земле; огонь появлялся снизу, падал и сверху. Погиб во время землетрясения и патриарх Евфразий. Все церкви и все здания оказались разрушенными.[93] Юстин сложил диадему и царский пурпур, и много дней пребывал в трауре; в таком простом виде ходил он и в храм; весь сенат облачился в трауре. Император плакал перед сенатом, и сенат плакал с ним вместе, моля Бога прекратить свой праведный гнев. При первом известии о бедствии, постигшем столицу Востока, Юстин послал комита Карина, дав ему 500 фунтов золота, для принятия мер к спасению людей, откапыванию их и охране от грабителей. Затем были посланы еще два сановника, Фока и Астерий, снабженные огромными суммами для отстройки города.[94] Малала считает число погибших в 250 тысяч человек. Несчастье одних толкало других на грабеж и разбои. Летописец свидетельствует, что все, повинные в этом грехе, зло погибли. На третий день после первого страшного подземного удара, на небе с северной стороны был виден сквозь облако крест, и в течение часа со слезами молились люди, прося Бога о милосердии. Когда раскапывали развалившиеся здания, было много случаев чудесного спасения после 20 и даже 30 дней, проведенных под развалинами. Некоторые женщины разрешались под землей от бремени, и найдены были живыми и с живыми младенцами. Отстройка города началась при Юстине, а довести дело до конца пришлось Юстиниану после смерти Юстина. Он и Феодора построили в Антиохии много церквей и общественных сооружений. Комит Востока Ефрем так расположил к себе уцелевших антиохийцев заботами о доставлении всего нужного, что они выбрали его своим епископом вместо погибшего Евфразия. Малала, сам антиохиец, считает нужным прибавить, что после этого страшного несчастья местные димы были некоторое время в мире.[95] Но застарелые и крепко укоренившиеся нравы вызвали вновь вражду и побоища димотов, и опыт, вынесенный из уличных свалок, сослужил в 540 году свою службу Антиохии в роковом несчастье, постигшем ее по воле царя персов Хосрова.
Юстиниан, направлявший государственную политику при Юстине, пленился одной красавицей, выросшей с детства в атмосфере ипподрома. То была Феодора, красоту которой, по свидетельству современника, бессильно описать человеческое слово. Дочь смотрителя медведей партии зеленых, по имени Акакия, Феодора рано осталась сиротой вместе с двумя сестрами, из которых Комитό была старше ее, а другая, Анастасия, моложе. По смерти Акакия мать Феодоры вышла замуж за другого, и дочери были предоставлены сами себе. Старшая стала актрисой и жила так, как было обычно у женщин этой профессии в то время. Живя с сестрой, Феодора еще в годы детства узнала всю грязь жизни своего круга. Рано начала она выступать как плясунья на ипподроме, и ее пленительная грация стяжала ей большую известность. Она выступала в пьесах, носивших название мимов, которые по старой традиции имели особый характер. Живя, как другие актрисы, Феодора изведала на себе все глубины падения женской нравственности.[96] Префект Пентаполя Гекеболий увез ее в Ливию; но скоро она его бросила, жила в Александрии и других городах Востока. После этого путешествия она воротилась в Константинополь. Юстиниан увлекся дивной красотой Феодоры, страстно влюбился в нее и решил жениться на ней. Темное прошлое ее не являлось препятствием к браку ни в глазах самого Юстиниана, ни его старого и простого дяди. Но благочестивая жена Юстина, простая и непритязательная женщина, чуждая всякого честолюбия и не вмешивавшаяся
