Нашла коса на камень - Рода Броутон

НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ

Сцѣны и характеры

Изъ романа Роды Броутонъ: "Second Thoughts", by Rhoda Broughton

Рода Броутонъ, по самому характеру своего таланта, занимаетъ въ англійской литературѣ совершенно особое мѣсто. Она не рисуетъ яркихъ, бытовыхъ картинъ, не придумываетъ замысловатыхъ фабулъ, а замыкается исключительно въ интимной семейной жизни, картины которой, подъ ея перомъ, дышатъ поэзіей, правдой и теплотой. Интересъ ея произведеній, главнымъ образомъ, психологическій; мало кто изъ современныхъ романистовъ лучше ея умѣетъ нарисовать нравственный обликъ, особенно женскій; ея любимыя героини — существа крайне несовершенныя, но въ силу этихъ самыхъ несовершенствъ, тѣмъ еще болѣе живыя и реальныя. Миссъ Броутонъ не задается никакими широкими общественными задачами и идеалами, она, своей манерой, напоминаетъ живописцевъ-жанристовъ;- самыя обыденныя сцены ежедневной жизни не кажутся ей недостойными ея кисти, она съ любовью отдѣлываетъ детали, что и придаетъ ея произведеніямъ особенную симпатичность. Одна изъ ея любимыхъ темъ — переворотъ, какой производить любовь въ самой необузданной женской натурѣ; но никогда еще, насколько намъ помнится, она не изображала этого явленія подъ тѣмъ угломъ зрѣнія, подъ какимъ оно представляется въ «Second Thooghts», — этомъ симпатичнѣйшемъ изъ ея романовъ. Джильяна — главная изъ героинь миссъ Броутонъ, полюбившая человѣка, который стоитъ выше ея въ нравственномъ отношеніи; при безграничной гордости этой, весьма талантливо очерченной, молодой личности, подобный фактъ значительно усложняетъ вопросъ и даетъ возможность перу писательницы выказать всѣ тонкости ея анализа душевныхъ движеній во всемъ блескѣ.

I

Романъ начинаегся очень оригинальною сценой; наканунѣ новаго года все семейство почтеннаго сквайра Марло, съ чадами, домочадцами и гостями, въ числѣ которыхъ есть и личности очень полновѣсныя, занимается святочнымъ гаданьемъ, прыгая, лишь только часы пробили полночь, черезъ двѣнадцать зажженыхъ свѣчей; тотъ, кому удастся благополучно совершить такой прыжокъ, будетъ счастливъ въ теченіе цѣлаго года; тотъ, кто погаситъ одну изъ свѣчей, испытаетъ различныя невзгоды въ соотвѣтствующемъ ей мѣсяцѣ, если погасла первая — въ январѣ, вторая — въ февралѣ и т. д.

Всѣ присутствующіе могутъ льстить себя надеждой, — въ предстоящемъ году ихъ ожидаютъ однѣ радости, такъ какъ они побѣдоносно вышли изъ испытанія, — всѣ, кромѣ молодой племянницы сквайра, Джильяны Латимеръ: ея участь еще не рѣшена. Она стоитъ въ нерѣшимости, высоко приподнявъ шлейфъ бархатнаго платья и слегка наклонивъ впередъ свой стройный станъ. — Скорѣй! кричатъ ей со всѣхъ сторонъ. Она прыгаетъ и, о ужасъ! три первыя свѣчки гаснутъ. Со всѣхъ сторонъ сыплются выраженія сочувствія; Джильяна — любимица старика-дяди, въ домѣ котораго, со смерти его жены, играетъ роль хозяйки; дѣти его также ее обожаютъ и очень смущены такой неудачей.

— Январь, февраль, мартъ, — смѣясь считаетъ по пальцамъ красавица, — чтожъ! мои несчастія по крайней мѣрѣ скоро кончатся. — Но несмотря на свое кажущееся хладнокровіе, она предпочла бы, еслибъ прыжокъ совершился благополучно. На другой день все веселое общество, усердно работавшее надъ убранствомъ ёлки, отдыхаетъ отъ трудовъ, — въ это время Джильянѣ подаютъ карточку.

— Докторъ Бернетъ! съ недоумѣніемъ читаетъ она. — Ничего не понимаю.

Пока они съ дядей думаютъ да гадаютъ, кто бы это могъ быть, — самъ незваный посѣтитель появляется въ комнатѣ и, окинувъ взглядомъ всю группу, обращается въ Джильянѣ съ вопросомъ:

— Я обращаюсь къ миссъ Латимеръ?

— Это мое имя, — съ удивленіемъ отвѣчаетъ она.

— Въ такомъ случаѣ я долженъ просить васъ немедленно удѣлать мнѣ пять минутъ для бесѣды, съ глазу на глазъ, о важномъ дѣлѣ.

— Если вы по дѣлу, вамъ слѣдуетъ обратиться къ моему дядѣ, мистеру Марло, — замѣчаетъ она, горделивымъ движеніемъ руки указывая на хозяина дома.

— Извините, но дѣло мое касается васъ.

Тонъ, его такъ рѣшителенъ, что приходится сдаться.

— Въ такомъ случаѣ неугодно ли послѣдовать за мной, — съ натянутой вѣжливостью говоритъ Джильяна, переходя въ сосѣднюю гостиную. Она остается на ногахъ, желая этимъ дать понять непрошенному собесѣднику, что разговоръ долженъ быть непродолжителенъ; докторъ захлопываетъ за собою дверь и, ставъ противъ нея, говоритъ:

— Вамъ, вѣроятно, совершенно неизвѣстно — кто я такой?

— Не имѣю этой чести, — съ леденящимъ и величавымъ поклономъ, отвѣчаетъ Джильяна.

— Понятно, — нетерпѣливо обрываетъ онъ, сердито сверкнувъ глазами. — Я докторъ вашего отца, и онъ послалъ меня за вами.

— За мной! — съ ужасомъ и уже безъ всякаго величія восклицаетъ она;- быть не можетъ!

— Отчего же? — холодно отзывается онъ;- казалось бы вполнѣ естественно человѣку желать видѣть свое единственное дѣтище у своей постели.

Краска бросилась ей въ лицо отъ его укоризненнаго тона.

— Мнѣ кажется, — надменно замѣчаетъ она, — что пока человѣку неизвѣстны всѣ обстоятельства дѣла, онъ не долженъ позволять себѣ выражать своего мнѣнія.

— А если они ему извѣстны?

— Въ такомъ случаѣ, я не понимаю, какъ отецъ могъ согласиться дать вамъ подобное порученіе.

— Для васъ должно имѣть значеніе само порученіе, а не побужденія пославшаго. Полноте, — продолжаетъ онъ болѣе примирительнымъ тономъ, — я только орудіе, фактъ остается въ своей силѣ — отецъ послалъ за вами, и такъ какъ вы несовершеннолѣтняя, вы должны ѣхать.

— Должна? — повторяетъ Джильяна, уязвленная повелительнымъ тономъ послѣднихъ словъ;- извините, если я не соглашусь съ вами; да позвольте еще спросить: какія полномочія привезли вы съ собою?

Не отвѣчая ничего, онъ опускаетъ руку въ боковой карманъ, откуда вытаскиваетъ клочекъ бумаги, и передаетъ его Джильянѣ.

На этомъ клочкѣ знакомымъ ей, дрожащимъ, неровнымъ старческимъ почеркомъ написано:

«Исполни требованія подателя. — Отецъ твой Томасъ Латимеръ».

Она поднимаетъ глаза на доктора, и ея взглядъ, полный глубокой, вызывающей вражды, встрѣчается съ его взглядомъ. Джильяна вообще неохотно повинуется кому бы то ни было, но повиноваться безусловно этому грубому, дерзкому незнакомцу — ей невыносимо. Кровь ея кипитъ. Она то краснѣетъ, то блѣднѣетъ.

— Порученіе ваше, я полагаю, исполнено? спрашиваетъ она тихимъ голосомъ, съ дрожью въ губахъ, поспѣшно направляясь съ двери.

— Постойте! — восклицаетъ онъ, безцеремонно становясь между нею и дверью. — Вечерній поѣздъ отходитъ изъ Варнфорта пять минутъ девятаго, будете ли вы… Но вы должны быть готовы выѣхать съ этимъ поѣздомъ.

— Благодарю васъ, — говоритъ она холоднымъ тономъ, съ едва замѣтнымъ наклоненіемъ головы;- но мнѣ нѣтъ надобности затруднять васъ моими сборами: это мое дѣло.

— И мое также, — грубо заявляетъ онъ, выведенный изъ терпѣнія ея тономъ и дерзкимъ выраженіемъ ея сѣрыхъ главъ, — такъ какъ мы должны ѣхать вмѣстѣ.

— Вмѣстѣ! — сердито повторяетъ она, — извините, я не вижу въ этомъ никакой необходимости.

— Отчего-бы вамъ, право, не быть болѣе благоразумной? — принимается онъ усовѣщивать ее. — Пріятно-ли вамъ это или нѣтъ, а придется исполнить приказаніе единственнаго человѣка въ мірѣ, имѣющаго право вамъ приказывать. Не проще ли было бы сдѣлать это охотно, чѣмъ неохотно? Если, — продолжаетъ онъ строже, съ оттѣнкомъ сильнаго сарказма, — ни долгъ, ни привязанность для васъ ничего не значатъ, можетъ быть, вы послушаетесь голоса собственнаго интереса. Могу васъ увѣрить, что, упорствуя въ своемъ отказѣ, вы гораздо болѣе повредите себѣ и собственной будущности, чѣмъ кому-нибудь другому. Отецъ вашъ боленъ, и…

— Да боленъ ли онъ? — вся закраснѣвшись, спрашиваетъ Джильяна, — въ этомъ весь вопросъ. Вамъ, можетъ быть, извѣстно, что онъ три раза въ моей жизни посылалъ за мной точно также, экспромтомъ. Разъ меня подняли среди ночи, а, пріѣхавъ къ нему, я убѣдилась, что это была чистая фантазія, капризъ, вызванный желаніемъ показать свою власть надо мной. Онъ былъ такъ же здоровъ, какъ мы съ вами.

Она остановилась, еле переводя духъ.

— На этотъ разъ онъ не такъ же здоровъ, какъ мы съ вами,! — спокойно возражаетъ Бернетъ, — не бойтесь!

Новое молчаніе, враждебное со стороны Джильяны, холодно выжидательное со стороны доктора.

— Поѣздъ, — заговорилъ докторъ, — отходитъ изъ Карнфорта пять минутъ девятаго; отсюда до станціи семь миль, такъ какъ дорога тяжелая, и намъ слѣдуетъ выѣхать не позже семи часовъ.

Онъ съ поклономъ отворяетъ ей дверь, и она поспѣшно выходитъ, склонивъ голову на грудь. Она неузнаваема.

До отъѣзда остается еще полъ-часа. Джильяна сидитъ съ дядей въ его кабинетѣ, отдавая ему послѣднія инструкціи, голова ея покоится у него на плечѣ, слезы текутъ изъ глазъ. Погода ужасная, — вѣтеръ такъ и воетъ.