За гранью возможного - Арета Дэй

Арета Дэй

За гранью возможного

Пролог

— Я тебя убью, маленький гадёныш! Ты у меня научишься уважать старших!

Пьяный голос отца приближался к убежищу Макса. Поняв, что его нашли, мальчик выскочил из-за стога сена и, ловко увернувшись от рук разъярённого мужчины, рванул в сторону реки.

Очередной день с пьяными родителями. Очередные нескончаемые побои и ненависть только за то, что он вообще родился на свет. Макс привык бояться и прятаться. Привык к вечно урчащему от голода животу. Его родители пили день и ночь, собирая всех деревенских алкашей у себя дома. Устраивая пьяный балаган, они напрочь забывали о сыне, вспоминая о нём только тогда, когда кому-то из них требовалось что-нибудь подать, поднести или просто его наказать. Неважно за что — причина находилась всегда. И если мать на Макса только орала и оскорбляла отборными матами, то отец всегда пускал в ход кулаки. Мальчишка старался вести себя как можно тише и лучше, но алкоголь так разлагал родителей, что те видели в нём не сына, а помеху, что вечно крутится под ногами.

Прибежав к реке, Макс юркнул под одну из перевёрнутых лодок, что лежали на берегу.

— Засранец! Вытрясу из тебя всю душу, шакал! Надо было выкинуть тебя на съедение свиньям, как только ты родился!

Мальчик съёжился под лодкой и тихо заплакал. Несмотря на своё состояние, отец всё равно успел догнать его и сейчас, шатаясь, ходил между лодок, заглядывая под каждую и пытаясь отыскать ребёнка.

Луна выплыла из-за тучи, озаряя своим светом то место, где прятался Макс. Внутренности мальчика скрутил тугой узел страха, и он затрясся ещё сильнее. Как жаль, что сейчас ночь. Днём кто-нибудь из деревенских заступился бы за него, не дав отцу в обиду.

— Вот ты где, ублюдок! Иди сюда, тварь! Сейчас ты у меня получишь! — схватив визжащего Макса за хрупкое тельце, отец вытащил его из-под лодки и влепил сыну увесистый подзатыльник. — Будешь ещё не слушаться отца? Будешь?

— Нет, папа, мне больно! Ааа! Отпустииии! — Слёзы боли и страха лились из глаз ребёнка, заставляя его отца звереть ещё больше. Мальчик пытался если не вырваться, то хотя бы увернуться от сыпавшихся на него ударов.

Схватив сына за грудки поношенной грязной кофты, нелюдь с силой затряс мальчишку.

— Я тебе что сказал, а? Сказал пойти и лечь спать, а не шататься по дому в поисках крошек, как вшивой собаке, и не мешать нам с матерью отдыхать!

— Я больше не буду, честно, папа! Хватит, пожалуйста! — с трудом поскуливая, как маленький побитый щенок, Макс всё же пытался сопротивляться.

Бросив ребенка на острые камни, мужчина с силой ударил его ладонью по спине и, схватив за горло, принялся душить. Расширенными от ужаса глазами Макс смотрел в налитые кровью глаза отца и старался оторвать его руки от своего горла. Но где уж шестилетнему мальчику справиться со взрослым мужиком, которому придаёт силы ярость и чей разум помутнел от алкоголя.

По воде пошли рябь и круги, и в следующую секунду из реки показалась женщина. Утробно зарычав она поползла в сторону кричащего ребёнка, перебирая по камням руками и извиваясь змеиным хвостом.

Длинный хвост со свистом рассёк воздух и обвился вокруг шеи взбешённого алкаша, заставив того от неожиданности выпустить сына из рук. Схватившись за саднящее горло и пытаясь с кашлем отдышаться, Макс наблюдал, как нечто ужасное, развернув отца к себе, душит его своим чёрным чешуйчатым хвостом.

Макс хотел перевернуться и встать на коленки, чтобы отползти, но резкая боль в рёбрах заставила его согнуться и закричать, не давая сделать даже вдох.

— Тссссс… Сссстой…

Холодные руки чудовища прикоснулись к спине ребёнка, и он оцепенел от страха. Штанишки Макса намокли, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

— Я тебя не обижу… Не бойсссся… — Слова казались шипением змеи. Взяв ребёнка на руки, чудище заглянуло ему в глаза и улыбнулось. Положив руку ему на голову, что-то запело, и Макс почувствовал давление во всём теле.

Боль накатила невидимым шаром, не давая ни вздохнуть, ни вскрикнуть. Тело будто онемело, заставляя мальчика смотреть в чёрные глаза существа и мысленно просить не делать ему больно. В груди что-то начало распирать, и Макс забился в болезненных конвульсиях. А потом всё резко прошло. Облегчение накрыло его с головой, заставляя заплакать от страха.

— Ну, вот и вссссё. Наши рёбрышки в полном порядке. Тссшшш, малышшь. Кто у нассс такой ссмелый?

Мальчик, насупившись, не отвечал, лишь изредка всхлипывая.

— Посссссмотри мне в глаза, маленький. Я твой друг. Я тебя не обижу. Ты будешь дружить со мной? — Нежный голос постепенно успокаивал, и страх тихо отступал.

— Ты кто? — чуть слышно прошептал малыш.

— Я водяница. Я живу в реке, а рыбки мои друзья. Ты любишь рыбок?

— Я люблю жареную рыбу. Она вкусная, — уже спокойно заявил Макс и услышал, как водяница хмыкнула.

Она стала потихоньку покачиваться и напевать колыбельную. Мальчик не понимал слов, но тембр ее голоса убаюкивал, заставляя веки слипаться. Стресс, боль и излечение отняли у него все силы. Прижавшись к водянице ещё сильнее и перебирая пальцами её длинные чёрные волосы, Макс начал расслабленно посапывать.

Водяница чуть сменила положение тела и устроила ребёнка поудобнее. Ночь была лунной и тёплой. Он не замёрзнет, пока будет спать. А ближе к рассвету она положит его на землю и вернётся в реку. Люди найдут мальчика и позаботятся о нём.

Вздохнув, водяница посмотрела на небо. Звёзды ярко сияли, освещая сидевшую на берегу нечисть с ребёнком на руках.

— Я не нечисть. Нет! Люди будут ещё хуже. Хуже нечисти. Хуже зверей.

* * *

Утром Макса разбудили чьи-то крики и голоса. Сонно открыв глаза, он сначала даже не понял, где находится. Вокруг него суетились люди и что-то возбуждённо обсуждали, успевая при этом креститься. Кто-то подошёл и взял его на руки. Подняв взгляд, Макс узнал дядю Петю, который жил через улицу от их дома.

— Максимка, ты помнишь, что вчера здесь случилось? Ты видел кого-нибудь? — спросил тот и посмотрел куда-то в сторону.

Проследив за его взглядом, Макс увидел лежавшего на земле отца. Мёртвый, окоченевший, тот смотрел уже невидящим взглядом в небо, и на его лице застыла маска ужаса. Его вывернутую под неестественным углом шею обвивали багровые полосы гематом.

Покачав головой, мальчик ответил:

— Нет, я ничего не видел.

А после была