Естественная убыль - Ольга Лаврова

Лаврова Ольга & Лавров Александр

Естественная убыль

Ольга Лаврова, Александр Лавров

Естественная убыль

Ревизоры притащили кипы меню и регистрацию выдачи блюд.

-- Зашились, Пал Палыч. Надо упростить проверку.

Плюхнулись на диван, ЗнаменсЁкий не успел предупредить о пружиЁне, и средний, ойкнув, подскочил.

-- Не потянем мы обратный обЁсчет! -- он раздраженно ощупал себя сзади. -- Не потянем, как хотите!

-- Брюки не рвет, -- успокоил Знаменский. Он давно бросил поЁпытки обуздать пружину домашниЁми средствами.

Обратный обсчет был назначен по делу о ресторане "Ангара". БХСС заинтересовался бытом неЁскольких столичных ресторанов, естественно, потребовалось начиЁнать следствие, и Знаменскому доЁсталось это помпезное заведение: серия залов с лепниной и гроздьяЁми хрустальных люстр, полторы тысячи квадратных метров дворцоЁвого паркета, меню в тисненных золотом корочках.

Упростить проверку -- это значило выяснить, сданы ли все деньги за съеденные блюда. Супов таких-то за такой-то день столько-то. Коньяков. Салатов. Котлет киевЁских. Мороженых. Кофе. Умножай стоимость на количеЁство, складывай и выводи результат. И заранее можно сказать, что концы сойдутся.

Обратный обсчет надежней, да хлопот с ним не обеЁрешься. К примеру, завезли в ресторан полтонны телятиЁны, в меню три дня фигурировали телячьи котлеты с грибами. Жареная котлета имеет свой законный вес. ЧтоЁбы получить его, сырого мяса надо взять больше.

Как только начнешь проверять, а сходится ли завеЁзенная телятина с числом изготовленных из нее котлет, обнаруживается, что на крахмальные скатерти котлеток подано куда больше нормы.

Второй этап -- определить: недовложение или переЁсортица? То есть клали телятины на тарелку поменьше, или часть посетителей (кто обильнее заказывал спиртЁное) кушала вместо нее говядину. А для этого нужен еще обратный обсчет всех мясных блюд за то же время. И если б только мясо. Ведь и грибы считай, и яйца, и жиры... Не удивительно, что ревизоры взмолились.

Правда, еще недавно при всех ревизиях полагался обратный обсчет, но Министерство торговли его отмениЁло, допуская лишь на случай возбуждения уголовных дел и по специальному постановлению следователя.

Прения в кабинете Знаменского затянулись и ни к чему не привели. В пылу споров он почувствовал, как засосало в желудке -- допекли-таки меню в золотых коЁрочках. Мать уехала на медицинский семинар, Колька обретался в пионерлагере, дома в холодильнике ютиЁлись две помидорины и пачка масла. Знаменский напиЁсал "харчи" и нацепил на шип эуфорбии -- несусветно колючего растения, которое держал на окне. Но ревизоЁров он отпустил уже после закрытия магазинов. Деваться некуда -- потопал в единственный буфет, работавший на Петровке допоздна и размещавшийся в корпусе БХСС.

Кормили тут на редкость отвратительно, буфетчик, наглый малый, заворовался без стыда. А кто мог его тронуть? Вскрыть такое ЧП -- да вы смеетесь! Чтобы безобразный факт гулял из доклада в доклад года два? И покорно стояли в очереди сотрудники отдела, который занимался борьбой с хищениями, чертыхаясь, хлебали разбавленную сметану, жевали яичницу неведомо на каЁком масле. Если что перепадало вкусное и свежее, пониЁмали -- где-то малый схватил "левак".

Доложить комиссару, возглавлявшему БХСС города, не решались. (У тех, кто дослужился до генералов, был для еды свой кабинетик, там все обстояло прилично). В конце концов не выдержал простой постовой у выездных ворот. Уж слишком загруженную машину увозил буфетЁчик регулярно после работы.

-- Ты бы совесть поимел! -- сказал он буфетчику.

Тот его обложил, постовой разгорячился и отрапорЁтовал комиссару. На другой день у буфетчика при входе отобрали пропуск:

-- Вы уволены.

Кстати, точно тем же способом Петровка была одЁнажды избавлена от своего очередного начальника. УпЁравлять московской милицией его назначили с должносЁти председателя райисполкома. А раньше подвизался он в руководителях райжилотдела и получал за некоторые квартиры наличными. Едва новый шеф УВД расположилЁся в апартаментах, недели три всего погрел шефское кресло, бегом прибежали давние друзья:

-- Выручай такого-то, наш человек!

-- Ребята, не могу, я же только приступил.

-- А у нас на тебя сохранилась компра, записочки есть очень хорошие! На, почитай копии... Видишь, тебе либо стреляться, либо выручать!

Загоревал свежеиспеченный полицмейстер и отпраЁвился на Кузнецкий мост в прокуратуру республики проЁсить, чтоб ему из неких высших соображений передали дело "нашего человека". На Кузнецком обещали подуЁмать.

Утром постовой предложил ему предъявить удостовеЁрение, сунул его за пазуху и разъяснил:

-- Вам велели сказать, что вы у нас не работаете.

По слухам, обоих -- ни полицмейстера, ни буфетчиЁка -- никуда не тягали, дабы не мести сор из избы. В буфете угнездилась костлявая дама, которая месяца четыЁре вела себя сдержанно. А в начальнический кабинет пришел суровый армейский товарищ, до того командоЁвавший дивизией.

Но это случилось позже. А пока царствовал хамоватый буфетчик. Взял Знаменский бутерброды и два стакана с жидкостью, отдаленно напоминавшей кофе. Почти без надежды спросил чего-нибудь домой. Буфетчик посопел-посопел, пошарил в подсобке и вынес сверток, потянувЁший на весах триста граммов. Бумаги на нем было наверЁчено несколько слоев, не разобрать, что внутри, но припахивало копченой рыбой, да и цена соответствовала. Повезло! Не иначе потому малый расщедрился, что виЁдел Знаменского с Зиной, а ее удостаивал своей монаршей милостью.

-- Можно к тебе? -- с таким же утлым кофейным ужином подсел Капустин; приподнял бутерброд с залоснивЁшимся от старости сыром. -- Пируем, брат. А ты ресторанЁное дело ведешь, у меня первейшие торгаши на прицеле.

Капустин служил в подразделении, боровшемся проЁтив злоупотреблений в торговле.

-- Закатились бы сейчас в любую ресторацию, -- возЁмечтал он. -- С черного хода. Расстелили бы нам скатерть-самобранку...

-- Еще бы низко кланялись, спасибо, что уважили, -- отозвался Знаменский.

-- С собой посыльного нагрузили бы разной снедью неописуемой... А то вон разжился каким-то кульком на завтрак и радуешься. Глупо живем.

-- Глупо, брат, глупо.

Отпили из стаканов. Хорошо, хоть брандахлыст горяЁчий, есть чем размочить неугрызный сыр.

-- Глупо, Паша!

То был пустой треп, теперь голос прозвучал серьезЁно, с нажимом.

-- Это в каком смысле?

Капустин глаз не отвел, усмехнулся.

-- А ты в каком подумал?

Знаменский смолчал, но невольно зажевал поспешЁней. Капустина он знал по институту как однокурсника, и хотя близки они не были, но связывала их известная солидарность.

-- Правильно подумал, -- через минуту продолжил Капустин. -- Ты, Паша, учти, я в душе авантюрист. Если что -- можешь на меня рассчитывать.

Почти конкретное предложение. Недурно. Ревизоры только начали, а ко мне уже ищут подходы! Авантюрист он, видите ли. И ведь ничем не рискует. Один на один. Даже если б я, подобно Дашковскому, -- который чуть что -- включает в кармане заграничный диктофон, -- если б и я записал застольный диалог, Капустин отшутится: мол, как оперативник прощупал следователя на устойчиЁвость для профилактики.

Невыразимо поганый был осадок. Не думалось такого про Капустина. Напрасно, отпирая квартиру, ЗнаменсЁкий решал оставить все это за порогом. Напрасно пытался заесть впечатление рыбой.

Ладно бы Капустин, хромые души везде встречаются, суть не в нем. Вся система заболевала, то там то сям рвалась и искажалась самая ее ткань, прорастая метастаЁзами из преступной среды.

На свежую голову Знаменский поразмышлял над выкЁладками ревизоров, посоветовался с оперативником Смолокуровым, приданным ему в помощь. Тот не одну собаку съел на общепите и тоже любил обратный обсчет, однаЁко в данной ситуации сомневался -- не зряшные ли будут усилия. Художества в "Ангаре", конечно, замаскированы реализацией продуктов в фирменных "Кулинариях", где деньги получают без касс.

Обратный обсчет даст эффект лишь по кондитерскому цеху. Безмерно раздутый, он гонит свои изделия в несколько магазинов. И тут должны оставаться следы в документации.

Начальником кондитерского цеха была некая Маслова. Первейший, видимо, объект, на который надлежало нацелиться.

Так и получилось, что аресты в "Ангаре" начались с Масловой, а в дальнейшем -- при ее содействии, потому что она стала рассказывать сразу, взахлеб; накипело, накопилось, тронули -- и полилось через край. Об одном молила: смягчить бы как-нибудь удар для мужа, в котоЁром не чаяла души.

Молодая женщина, хорошенькая, двое дочерей. В квартире во время обыска Знаменского поразило обилие белья с необорванными еще ценниками и совсем доконаЁла коллекция детской обуви на все сезоны и всех размеЁров до тридцать шестого включительно. Запасала мать впрок, боялась угодить за решетку. Горькое занятие.