Люди и боги - Юрий Влодов

Юрий Влодов

Люди и боги

Об авторе

Юрий Александрович Влодов родился 6 декабря 1932 года в Новосибирске в театральной семье. Отец — Влодов Александр Захарович — был театральным режиссером, мать — Надежда Борисовна Надеждина — актрисой. В детские и юношеские годы поэт пережил войну, оккупацию, эвакуацию.

Писать стихи начал рано. И только в конце пятидесятых решил съездить в писательский поселок Переделкино, где ему удалось показать свои сочинения Илье Сельвинскому, Борису Пастернаку, Корнею Чуковскому. Знаменитым мэтрам творчество молодого поэта пришлось по душе, они прочили Юрию Влодову большое литературное будущее. В 1967 году в журнале «Смена», с предисловием Ильи Сельвинского, была опубликована подборка стихов Влодова, за которую он получил диплом лауреата журнала.

Но литературная карьера у Юрия Влодова не сложилась, слишком острыми и необычными для того времени оказались его стихи. К некоторым из них прилепили ярлык антисоветских. Ставшие в годы тоталитарного режима крылатыми строки: «Прошла зима. Настало лето. Спасибо партии за это!» — принадлежат Юрию Влодову. Поэт открыто выступал со своими стихами перед большими аудиториями, чем привлек внимание соответствующих органов. После этого он попал в «черный список» и судьба его была предрешена.

В годы застоя Влодов печатался редко, и даже если и публиковался, то, в основном, не в литературных, а в отраслевых и региональных изданиях. После перестройки ситуация изменилась мало. Но все-таки ему удалось, напечататься в журналах «Сельская молодежь», «Юность», «Дружба народов», «Дети Ра», в «Литературной газете» и «Московском комсомольце». Также произведения Влодова стали появляться в литературных альманахах и сборниках. Но первая авторская книга «Крест» вышла только в 1996 году в издательстве журнала «Юность».

Творчество Юрия Влодова разнообразно: он написал большую книгу стихов о войне, книгу «Портреты» (на историческую тематику), много лирических, иронических и философских стихов и поэм. Но главная книга Юрия Влодова — «Люди и боги», объемистая эпопея о взаимоотношениях Бога и человека, о борьбе добра и зла в душе человека. Он работал над ней всю жизнь. К сожалению, эту книгу приходится впервые издавать только сейчас. Была, правда, 20-страничная брошюра, выпущенная тиражом 50 (!) экземпляров.

Судьба поэта настолько необычна, что его имя буквально овеяно легендами. О Юрии Влодове снято два фильма: «Я Вам пишу, Ваше Величество» (телефильм, канал РТР, 1992) и кинофильм «А гений — сущий дьявол!» (кино-видеостудия «Человек и время», 1995).

О жизни и творчестве Влодова немало статей написано пермским поэтом и журналистом Юрием Беликовым. Известный поэт и публицист Равиль Бухараев, который жил и работал в Лондоне, написал о Влодове большую статью под названием «Я — жизнь твоя!» для поэтического сборника Влодова «На семи холмах» (2009). Это было первое издание в твердом переплете, представившее стихи из разных книг. В ноябре 2008 года — спустя более сорока лет (!) после первой публикации Влодов стал членом Союза писателей Москвы. Был женат на поэтессе Людмиле Осокиной (Влодовой).

Юрий Влодов умер 29 сентября 2009 года.

Тимур Зульфикаров. Первосвидетель

Юрий Влодов — поэт-скиталец. Рыцарь поэзии. Он скитается, странствует блаженно и хмельно среди друзей, врагов (не различая, впрочем, их от великой любви), городов, жен, любовниц, детей, учеников и учителей. И среди завистливых поэтов!.. Когда с ним общаешься — чувствуешь, что имеешь дело скорей с Духом, чем с плотью… Он глядит сквозь тебя куда-то вдаль…

Быть может, он великий, безвестный, катакомбный поэт!

Его не печатали при коммунистах, не печатают (почти) при демократах.

Истинных поэтов не любит всякая власть. Но более всего их не любят сами поэты и графоманы! Они-то и создают великие и тайные плотины на реках поэзии. Они-то и не пускают в одинокое житье-бытье поэта блудную госпожу Славу.

Ах, на Руси — Слава — плачея, рыдающая над гробом!

Ах, но древние, еще до Руси Святой говорили: «Слава — солнце мертвых!»

Ах, но древние китайцы говорили: «Истинный мудрец незаметен… Говорящий — не знает. Знающий — не говорит…»

Но! Главные скитания поэта Влодова — это скитания между Ветхим Заветом и Новым Заветом! Когда его кличут от Стены Плача иль с великих, осыпчивых библейских пустынь его верблюжьи, иудейские, многострастные, многомудрые предки — он уходит в скрижали Ветхого Завета и тонет в неистовых песках! (Я вспомнил чью-то строку: «Верблюд двугорбый — знак песчаного Потопа!»)

Когда его нежно и тонко кличут из забытых иль полузабытых всеснежных погостов его русские предки, бездонно кроткие заволжские старцы-мудрецы — он тонет в лучезарных снегах, в которых вечно и свежо (увы!) стоит Крест Христа, ослепшего от снега, которого Он иль вообще не видел, иль не видел в таком свирепом изобилии…

О поэт! Божий странник, скиталец, кочующий меж двух Заветов!

Вот только что он брел в пустыне с Моисеем и покушался на диалог с самим Господом!.. И вот уже он — первосвидетель страшного Распятия и стоит на Голгофе поодаль от Марии Магдалины…

Классический читатель скажет, что хмельная муза иной раз уносит нашего поэта в дебри ереси и дьявольщины.

Но кто из поэтов не бродил там? Иль Данте заживо не был в аду? Иль Гете не беседовал с Сатаной? Иль Булгаков не общался?.. Увы! Всякое искусство насквозь живет грехом, питается от греха. И эта мысль сгубила Гоголя как человека, а Толстого как художника. Мыслитель убивает поэта.

Быть может, Господь и послал грешных поэтов в мир, чтобы они свидетельствовали о недоступной чистоте храмов, как царская форель свидетельствует о чистоте вод?..

И вот чеканные, магические, трагические строки Юрия Влодова преобразуют даже блатное, рваное слово в высокий, небесный Божий Глагол. Так розовый куст преобразует навоз в розу. Юрий Влодов создает свой миф о Моисее, о Христе, о Божьем замысле и промысле.

Таков сладкий и страшный удел трагических поэтов… Они хотят быть первосвидетелями главных событий в жизни человечества. Они, гордецы, хотят говорить с самим Господом, минуя Пророков… Иль из такого теста, из такой вопиющей глины Господь и лепил своих пророков — апостолов, провидцев, поэтов?.. кто знает…

Но вот перед нами такой поэт!

Послушаем же его новые гимны…

Быть может, их лучше бы высекать на камнях и скалах, а не на бренной бумаге…

Предкнижье. «Я заглянул в зерцало Бытия…»

Я заглянул в зерцало Бытия…Прозрачный звон слегка коснулся слуха…Чу! — за спиной стояла побируха!«Ты — Смерть моя?» — едва промолвил я.«Я — Жизнь твоя…» — прошамкала старуха.

— Кто толчется у дверейШито-крыто, как еврей?Кто там круть да верть?Ты, подруга Смерть?— Не боись, что я с косой,Не дичись, что глаз косой…Я не Смерть, а Жизнь!..Что, признал, кажись?!.

Мне назойливая муха надоела,До отвала попила меня, поелаИ над ухом, ненасытная, жужжит…Мне противно, я устал, как Вечный жид.Кто-то сзади кашлянул и молвил глухо:«Отче правый! Ну какая это муха?Вас послушаешь — хоть со смеху ложись!Это Жизнь, мой неразумный! Это — Жизнь!»

Бурый ворон! Пропащая птица!Сердце сковано высью.За веками размыта границаМежду смертью и жизнью…Жизнь — долга. Да и степь — не короче.Страшен крест милосердья!..Смертной пленкой подернуты очи…Пропадешь от бессмертья!

Я ворону крикнул: «Здорово, старик!»Но ворон степной не услышал мой крик.Я крикнул утесу: «Здорово, старик!»Гранитного слуха не тронул мой крик.Я солнышку крикнул: «Будь славен твой век!»И ветер ответил: «Молчи, человек!»

Вечная тема моя —Зеркало, ворон, змея.Стало быть, в этом я — спец(Зеркало. Ворон. Слепец).Мерзну под лестницей я(Зеркало… Ворон… Змея…).Хрупаю постный супец(Зеркало. Ворон. Слепец).Сыто глумятся друзья(Зеркало, ворон, змея).Дарит монетку скупец(Зеркало! Ворон! Слепец!).Спит Магдалина моя…Зеркало… Ворон… Змея…

Обшарпан и нелеп, как силосная башня,Незрячий вопросил: «А что там, за холмом?»Чур, знаю — не скажу. Но, ежели с умом,Не все ли нам равно, а что там — за холмом? —Не ведает никто… Наверно, просто — пашня…

«Как хороша над морем лунность!» —Вздыхала юность.«Я пью за дружество и смелость!» —Басила зрелость.«Умрете все!» — глотая ярость,Шипела старость.

Среди катастроф и смещенийИ прочих космических делВитает лирический гений, —Какой допотопный предел!Осины осенняя алость…Овражек звенит ключево…Попробуй убрать эту малость,И в Космосе нет — ничего.

Считай судьбу наукой! —Чу! — средь ночных мировТы подтверждаешь мукой,Что жив ты и здоров.Ты должен свежей больюПримять былую боль,Присыпать раны солью…Не в том ли жизни соль?!

Торчало солнце смешным бугром.Был лес, как витязь, рекой обвязан.Но в ясном небе прогаркал гром:«Рожденный ползать — взлететь обязан!..»Рванулся к небу ползучий гад!Прижала гада земная сила!Цикады прянули наугад…Лягуха в травах заколесила…Не дай нам, небо, земных наград!

Со скоростью света наукаВорвется в трехтысячный год.А древность со скоростью звукаКонечно же, в Лету падет.Но ты содрогнешься, потомок,Когда через сердце твоеДержавинской оды обломокПройдет, как живое копье!

Судьба Венере обрубила руки,Чтоб не ласкала смуглого подпаска,Чтоб не хлебнула бабьего позора,Чтоб не стонала: «Я — твоя рабыня!..»

Венера ударила бога! —За то, что лобзался убого.Венера ударила черта! —За то, что терзал непритерто.За вечные женские мукиОтсохли Венерины руки.

Старец говорит: «Каменею, терпя.Чувствую земной холод».Дева говорит: «Полюбила б тебя,Если бы ты был молод».Дева говорит: «Грудь от жажды горит!..Перейми мою жажду!..»Старец говорит: «Нас луна укорит.От ее луча стражду».Старец говорит: «Что такое Господь?!Утро нам сулит муку».Дева говорит: «Погаси мою плоть…Положи на грудь руку…»Дева говорит… Старец говорит…Брачный небосклон синим льдом горит…Ледяная близь!.. Ложе!..Как смертельна жизнь!.. Боже!..

Причастный тайнам, плакал ребенок.