Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит Августин (Никитин)

Архимандрит Августин (Никитин Дмитрий Евгеньевич)

Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга

© Никитин Д.Е., 2015

© ООО «Рт-СПб», 2015

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2015

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Предисловие

Приступая к обзору истории храмов, воздвигнутых на Невском проспекте, можно отметить, что с самого начала своего основания они становились неотъемлемой частью духовной жизни города на Неве. Вот далеко не полный перечень имен тех деятелей отечественной и зарубежной культуры, чья жизнь в той или иной степени соприкасалась с храмами Невского проспекта. Это А.С. Пушкин, А.С. Грибоедов, И.И. Козлов, П.А. Вяземский, В.А. Жуковский, П. Чаадаев, И. Гагарин, Н.В. Гоголь, это знаменитые художники А.А. Иванов, О.А. Кипренский, Ф.Ф. Щедрин, К.П. Брюллов, А.Г. Венецианов, это иностранные гости, такие как Адам Мицкевич, Оноре де Бальзак, Ференц Лист, Александр Дюма.

Вскоре после гибели Пушкина увидел свет очередной выпуск «Художественной газеты». В одном из ее разделов читаем: «В Казанском соборе воздвигнут великолепный иконостас; евангелическая церковь св. Петра, которая, вероятно, в этом году совершенно будет окончена с симметрическими домами, и дом голландской церкви украсили наш Невский проспект»[1].

Главная магистраль столицы Российской империи издавна символизировала открытость петербургского общества к инославным общинам. Это отмечали многие гости, посещавшие город на Неве. Наиболее ярко это отметил в своих записках французский писатель Теофиль Готье, побывавший в России в 1858 г. «На Невском проспекте идеи религиозной терпимости прямо-таки претворены в жизнь, и самым либеральным образом. Буквально нет ни одного вероисповедания, какое не имело бы своей обители, своего храма на этой широкой улице. Налево, в том же направлении, в каком я шел до сих пор – голландская церковь, лютеранский храм святого Петра, католическая церковь святой Екатерины, армянская церковь, не считая в прилегающих улицах финской часовни и храмов других направлений Реформации. Направо – русский Казанский собор, другая православная церковь и часовня старинного культа староверов или раскольников[2], – отмечал французский писатель. – Все эти божьи обители стоят в одном ряду с жилищами людей, за исключением Казанского собора, который прерывает общую линию и изящным полукругом, напоминая восхитительную колоннаду собора Святого апостола Петра в Риме, выходит на обширную площадь. Фасады соборов лишь незначительно отступают назад из общей линии домов. Они, не таясь, предлагают себя вниманию и религиозному усердию прохожих; узнать их можно по особому свойственному им архитектурному стилю. У каждой церкви есть дарованные царями большие участки богатой городской застройки, где дома или участки сдаются в аренду»[3].

В том же 1858 г. в Санкт-Петербурге побывал другой французский писатель – Александр Дюма. Готовясь к этой поездке, он предвкушал встречу со святынями российской столицы: «Я увижу Невский проспект, Эрмитаж, Французский театр, Таврический дворец, Петропавловскую крепость, Елагин остров, Большую Миллионную, Казанский собор, памятник Петру I»[4].

Один из историографов Санкт-Петербурга, Павел Свиньин, в своей книге приводит эпизод, связанный с визитом в российскую столицу австрийского императора Иосифа II в июне 1780 г. «Разговаривая о Петербурге, он часто и с удовольствием повторял, что был свидетелем необыкновенных вещей в сем городе. Вообразите, – говорил он, – что пять или шесть человек идут в воскресенье вместе по улице и разговаривают дружески; придя на Невский проспект, они расходятся все на разные стороны, уговорясь в тот день обедать или быть ввечеру вместе. Все они пошли к обедне, но только один из них идет в русскую церковь, другой в лютеранскую, третий в реформатскую и так далее: все они были различных вер. Сие согласие между разноверцами не приносит ли отличной чести русскому правительству и характеру россиян?»[5]

В начале XIX в. был даже проект, предложенный одним французом – изменить название Невского проспекта на «Rue de tolerance», т. е. (веро)терпимости, причем в качестве повода к подобному переименованию он указывал на построенные на Невском проспекте церкви – католическую, лютеранскую, реформатскую и армянскую[6].

Н.В. Гоголь, самый известный певец Невского проспекта, также подметил эту характерную черту Северной Пальмиры: «Трудно схватить общее выражение Петербурга. Есть что-то похожее на европейско-американскую колонию: так же мало коренной национальности и так же много иностранного смешения, еще не слившегося в плотную массу. Сколько в нем разных наций, столько и разных слоев общества»[7]. Однако в своем «Невском проспекте» Гоголь не уделил внимания храмам, украшавшим главную «першпективу» столицы, хотя у Николая Васильевича была такая попытка, когда он писал «Нос».

Свою фантастическую повесть Гоголь послал в редакцию «Московского Наблюдателя», но она не была принята. «Нос» напечатали только через год, в третьем томе пушкинского «Современника» (1836 г.), причем сцену в Казанском соборе цензура не пропустила. В письме, адресованном М.П. Погодину (18 марта 1835 г.), Гоголь писал: «Если в случае ваша глупая цензура привяжется к тому, что нос не может быть в Казанской церкви, то, пожалуй, можно его перевести в католическую»[8], но в окончательном виде Казанский собор заменен Гостиным двором[9].

Много живший за границей, Гоголь так определил свою позицию в отношении инославия: «Я не переменю обрядов своей религии. Это совершенно справедливо. Потому что как религия наша (православная. – а. А.), так и католическая совершенно одно и то же, и потому совершенно нет надобности переменять одну на другую. Та и другая истинна. Та и другая признают одного и того же Спасителя нашего, одну и ту же Божественную Мудрость (Иисуса Христа. – а. А.), посетившую некогда нашу землю, претерпевшую последнее унижение на ней, для того чтобы возвысить выше нашу душу и устремить ее к небу»[10]. А ныне застывший в бронзе близ Невского проспекта, на Малой Конюшенной улице, Гоголь смотрит на православный Казанский собор. Слева от него, за домами, католическая церковь Святой Екатерины, справа – лютеранская Петрикирхе…

Приведем те слова из «Описания Санкт-Петербурга», которые историограф Федор Туманский в конце ХVIII века посвятил Невскому проспекту: «Невская большая улица составляет славу России и во всей поднебесной не имеет себе подобныя тем, что на одной сей улице сооружены церкви осьми разных языков, разного веры исповедания. а) Российския: Рождества и Входа; б) римско-католическая, в) армянская, г) лютеранская немецкая, д) шведская, е) финская, ж) реформатская французско-немецкая, з) реформатская голландская, – пишет русский автор. – Се торжество христианина, объемлющего единым взором толико различных храмов, в которых иноязычники, иноземцы, инообрядцы, едиными усты Всевышняго славословя, молят о благоденствии России. Вы, народы, просвещением гордящиеся и тщетно над Россиею превознестись желающие, покажите нам не улицу, но по крайней мере город, толико славное зрелище в себе заключающий!»[11]

Ремарка редактора

Для нецерковных людей и приверженцев нехристианских верований в завершении книги мы поместили краткий словарь некоторых религиозных терминов и понятий.

Голландская реформатская церковь

Петровская эпоха

По преданию, в ноябре 1703 г. голландский шкипер Ауке Выбес первым привел свое судно в только что основанный Санкт-Питербурх. Он с потомками получил право беспошлинной торговли с Россией. Его судно получило имя «Санкт-Питербурх» и ходило до 1770 г., когда было разобрано на части[12].

Голландские переселенцы обосновались на невских берегах вскоре после того, как Петр I в 1703 г. заложил здесь будущую столицу Российской империи. Один из иностранцев, современник первых лет истории города на Неве, в своих записях 1710 г. сообщал о месте поселения голландцев и других жителей Санкт-Питербурха: «По ту сторону реки (Невы. – а. А.), насупротив крепости (Петропавловской. – а. А.) расположена Немецкая слобода, называемая иначе Адмиралтейским островом, где в мое время жили преимущественно немцы и голландцы, служащие во флоте, и иностранные посланники, а также и многие из русских»[13].

Далее тот же автор, немец по происхождению, упоминает о том, что в этой слободе среди прочих домов «находится маленький домик голландской архитектуры, в котором Его Величество (Петр I. – а. А.) живет зимой»[14].

К этому времени в С.-Петербурге уже построили деревянную голландскую реформатскую церковь (1708 г.), причем расположили ее во дворе дома адмирала Крюйса, неподалеку от зимней резиденции Петра I. Об этом также сообщает в своих записках немецкий автор: «Несколько далее живет, в той же улице, вице-адмирал, его превосходительство господин Корнелис Крюйс, родом голландец, или, по крайней мере, воспитанный в Голландии[15]. Он занимает обширный дом, и у него же во дворе находится реформатская церковь, которой приход наиболее состоит из служащих во флоте и некоторых других, водворившихся в С.-Петербурге или временно там пребывающих немцев»[16]. (Единственное дошедшее до нас изображение церкви на земле Крюйса – это гравюра, выполненная Никитой Челнаковым. Церковь построена в 1708 г., сгорела в 1737 г.)[17]