Храмы Невского проспекта. Из истории инославных и православной общин Петербурга - Архимандрит Августин (Никитин)

Католическая община в Санкт-Петербурге. Петровская эпоха

В жизни инославных христиан, живших в России, важным событием явился «Манифест Петра Великого» от 16 апреля 1702 г., который провозглашал принципы веротерпимости. «И понеже здесь в столице нашей, – говорилось в „Манифесте“, – уже введено свободное отправление богослужения всех других, хотя и с нашей Церковью несогласных христианских сект, того ради и оное сим вновь подтверждается таким образом, что по дарованной нам от Всевышнего власти, совести человеческой приневоливать не желаем и охотно предоставляем каждому христианину на его ответственность пещись о блаженстве души своей. И так мы крепко того станем смотреть, чтобы по прежнему обычаю никто как в своем публичном, так и в частном отправлении богослужений обеспокоен не был, но при оном содержан и противу всякого помешательства защищен был»[138].

В то время «столицей нашей» была Москва, где имелась довольно многочисленная католическая община. В 1703 г. французский посланник в России де Балюз (de Baluze) отправил в Париж очередное донесение, в котором он упоминает о московском католическом храме. Как сообщал французский дипломат, в этой церкви «служат два почтенных немецких священника; им (немецкий. – а. А.) император платит по тысяче флоринов в год; в упомянутой церкви находится гобеленовый ковер с гербом Франции, изображающий крещение (императора римского. – а. А.) Константина»[139].

По словам того же автора, «эти священники ходатайствовали в Вене о денежном пособии, которое дало бы им возможность выстроить каменную церковь, и о прибавке двух священников, долженствующих отправиться для преподания утешения католикам, находящимся в астраханском войске и в Азове»[140]. Эту депешу отправили во Францию в октябре 1703 г., вскоре после основания на берегах Невы града Петрова.

В числе прочих иностранцев, принимавших участие в застройке Санкт-Петербурга, наряду с протестантами были и католики. На первых порах они не имели своего храма, и богослужение совершалось в частных домах. Это также предусматривалось в «Манифесте»: «Буде же случится, что в каком-либо месте нашего государства или при наших армиях и гарнизонах не будет настоящего духовного чину проповедника или церкви, то каждому позволено будет не только в доме своем самому и с домашними своими службу Господу Богу совершать, но и принимать к себе тех, которые пожелают у него собраться, для того чтобы, по предписанию всеобщего постановления христианских церквей, единогласно восхвалять Бога и таким образом отправлять богослужение»[141], – говорилось в царском указе.

В те годы члены «Общества Иисуса» (иезуиты), жившие в Москве, совершали нелегкие по тем временам поездки на невские берега для духовного окормления своих единоверцев. Так, в донесении за 1704 г. они сообщали: «Была поездка в Петербург у Финского залива за 138 германских миль; ездили ради живущих там офицеров-католиков»[142].

В «годовом отчете» не указывается число католиков, живших в Санкт-Петербурге; сведения даются по России в целом: «Крещено 10; елеопомазано 6; погребено 9; приобщено Св. Тайнам почти 800 человек»[143]. Это вполне объяснимо: в сравнении с другими городами, которые посещали московские иезуиты, количество католиков в Санкт-Петербурге было не столь велико.

Тем не менее в эти годы на Адмиралтейском острове, западнее Летнего сада, была устроена деревянная католическая церковь[144]. Она располагалась в доме, купленном на пожертвования иностранцев у капитана флота (впоследствии адмирала) Гордона[145].

Храм был открыт не позднее 1706 г., поскольку именно в том году московские иезуиты сообщали своему духовному начальству: «Снова наши ездили в Петербург, и работавшими там для светлейшего царя нюрембергскими и швейцарскими скульпторами сделана для новой церкви сень с предстоящими довольно большими ангелами»[146].

Связи С.-Петербурга с Нюрнбергом поддерживались и в дальнейшем. В «Истории Петра» А.С. Пушкин сообщает о том, что 30 октября 1716 г. русский царь прибыл в Любек, «откуда отправился в Ниренберг, где велел одному живописцу снять с себя портрет в профиль – и отослал оный в Петербург с повелением вырезать его на рублях, кои и появились на следующий год»[147].

Это была вторая заграничная поездка Петра I; основная цель его визита в ряд стран Западной Европы состояла в том, чтобы упрочить коалицию нескольких государств для борьбы с лютеранской Швецией. Однако в ходе Северной войны (1700–1721 гг.) в сражениях погибали не только православные и протестанты, но и католики. Зимой 1708 г. шведский король Карл ХП двинулся к России, но победа русских войск под Лесной (28 сентября / 9 октября) лишила его провианта и подкреплений. О последствиях этих событий упоминается в отчете московских иезуитов за 1708 г.: «Снова ездили в Петербург, где в самом бедственном положении содержалось на триремах более 300 пленников из Литвы. Из них в течение трех месяцев, можно сказать, сгнило от цынготной болезни, а не умерло что-то около 50 человек. У каждого из них мы были; всем преподали Св. Тайны и роздали милостыню»[148].

В том же донесении члены «Общества Иисуса» рассказывают о своей миссионерской деятельности и о той трагедии, что произошла на их глазах у невских берегов. «На этих же триремах находился также один татарин, которого называли Караимом, – продолжает католический миссионер свое повествование. – Он клятвенно уверял священника, что такая же Дева, какую почитают поляки на образе, убеждала его во сне сделаться христианином, и хотя этому его видению мало придавали веры, но все-таки его наставили в это время в вере, как вдруг река Нева, скованная льдом, прошла, и в течение 8 дней не было никакой переправы вследствие ледяных гор, приплывающих в эту реку из Ладожского озера, так что священнику невозможно было прийти к тому татарину. Между тем татарин заболел сильной и смертельной горячкой. Он, однако, твердо держался своего решения принять крещение и верил в заступничество Пресвятой Девы. Наконец, на 9-й день прибыл священник, отыскал его, когда он уже совершенно был близок к смерти. Священник немедленно крестил его, и после того татарин почти через час умер»[149].

Верные традиции, католические миссионеры подвели итог своей деятельности в российских землях за 1708 г.: «Обращено еретиков 4; крещено 9; елеопомазано 70; умерло вообще, считая тут пленников, 96; Святых Тайн приобщено свыше 1670»[150]. Число католиков, живших в Санкт-Петербурге, постоянно росло, и в 1709 г. сведения о них в отчете московских иезуитов уже выделены особой строкой: «В настоящее время католиков в Петербурге у Финского залива – 70»[151].

Об одном таком пополнении местной католической общины сообщал французский посланник де Лави. В своем донесении из Санкт-Петербурга от 18 июня 1717 г. он пишет: «Сюда прибыло 17 французов разных ремесленников и художников; между ними находится один пожилой человек, профессор философии, вызванный для того, чтобы преподавать русскому дворянству. Он мне рассказывал, что имеет честь знать Его Высокопреосвященство кардинала де-Полиньяка. Он сделал несколько наблюдений во время путешествия и обещал сообщить их мне также, как географическое описание этого города, которое намеревается составить для пересылки Его Высокопреосвященству, и обещал мне с него копию»[152].

В октябре 1710 г. в петербургском католическом приходе завели метрическую книгу (впоследствии она хранилась в архиве церкви Св. Екатерины). В книге регистрировались бракосочетания, рождения, крестины, погребения. Первым священником, который вел эту книгу, был о. Вольфганг Гейдингер, доминиканец из Формбакского монастыря. В 1712 г. в Санкт-Петербург прибыли «praefectus apostolicus» – священник-францисканец Микель-Анджело из Вестиньи и член «Общества Иисуса» о. Скорти. После кончины о. Микель-Анджело в Санкт-Петербург в 1715 г. прибыли о. Карл, уроженец Лукки, также подписывавшийся титулом «praefectus apostolicus». Что касается о. Скорти, то в помощь ему направили еще несколько иезуитов. (Всех их выслали из Санкт-Петербурга в 1719 г.)[153]

Одним из видных членов петербургской католической общины был выходец из итальянской Швейцарии Доменико Андреа Трезини (ок. 1670–1734). Родился Трезини в небольшом городке близ Ломбардии, в округе Лугано, Тессинского кантона[154]. «Доменико Трезини за все время своей службы неизменно пользовался большим почетом и уважением. Петр I очень благоволил к нему и неоднократно доказывал это на деле, – пишет один из биографов итальянского архитектора. – В метрической книге первой в Петербурге католической церкви, находившейся в Греческой слободе, где Трезини был одним из первых церковных старост, имеется запись о рождении у него в марте 1710 г. сына Петра, восприемниками которого были император Петр и дочь адмирала Крюйса»[155].

В Санкт-Петербурге Доменико Трезини (Андрей Якимович) занимался активной градостроительной деятельностью. В «Истории Петра» А.С. Пушкин приводит один из царских указов 1714 г.: «О строении каменном на городском и Адмиралтейском острове, а в прочих местах деревянном по плану архитектора Трезина»[156].