Письма из Канавии. Рассказы - Лана Гайсина

Письма из Канавии

Рассказы

Лана Гайсина

© Лана Гайсина, 2017

ISBN 978-5-4485-1404-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Письма из Канавии

Дан приказ: «Ему на Запад…» Точнее ей на запад, а он остался в родной стороне, с внуками, с пьющей женой и сыном. Остался он у внуков и за маму, и за папу.

Когда маленький Артур набирал свое первое слово из кубиков, это слово было: «Дедуля».

Здравствуй Виктор! Спасибо за поздравление с Новым годом! Рада, что твой Вовка бросил пить и удачно «бомбит» на ухабистых дорогах города. Ничего, что жигуль старый, не на мерсе же пьяниц по ночам развозить. Жаль, что все берутся за ум только после несчастья. Морги пошли современные, представляю, каково тебе было опознать на экране компьютера утопленницу-дочь. Царствие небесное твоей красавице-сумасбродке и дай вам бог сил и терпения пережить и это горе.

Живу я пока в Рукле, бывшем военном городке Советской армии. Нынче здесь живут литовские военные, бомжи, выкинутые из больших городов за квартирные долги и одичалые кошки. Последние с большой удачей конкурируют с бомжами на помойках в поисках пропитания.

Откуда ты знаешь, какая жизнь была в Рукле? Ты был там? То, что разнесли Руклу – это верно. Разрушили спортзалы, кинотеатр, года три назад еще можно было видеть лозунги советских времен в развалинах. Теперь сравняли с землей. Бродят по развалинам дети бомжей, сквернословят, курят, колются. Вот бомба замедленного действия, а не пресловутая советская угроза. Вырастут эти дети и еще раз разнесут уже существующий мир, который отверг их и выбросил на помойку.

Помню, когда приезжала в Руклу лет семь назад, ко мне привязалась одна такая девочка полуброшенная. Как собачка, все время – за мной. Я ей говорю: «Не ходи со мной так далеко, тебя же будут искать». А она мне в ответ: «Меня никто никогда не ищет». Наблюдала однажды, как ее мать, пьяная вдребезги поднималась на крыльцо своего подъезда. В руках булки, пакетики молока. Как только заносит ногу на последнюю ступеньку, теряет равновесие и падает. Так она трижды пыталась подняться и безуспешно. Потом от отчаяния, как хватит о землю всеми своими булками! И улеглась там же на земле и заснула.

Привет из страны Мокряндии! Знаешь, как переводится на русский «Литва»? По-литовски звучит Лиетува, значит «Дождляндия». Апрель только начался, а снег давно растопили дожди.

…Это было 1 апреля, в среду. Стою я на остановке, жду дочь. Она должна была подвезти нас с внучкой на танцы. Я стою спиной к остановке и наблюдаю, как моя Александра играет в ближайшем лесочке с детьми. Вдруг слышу сигнал. Оборачиваюсь. Смотрю, остановилась очень крутая машина, сидят в ней крутые мужики, в черных пальто, в темных очках. Я не вижу лица того, кто сидит за рулем, но у того, кто открыл дверь и пригласил подвезти – ну, не передать словами, просто челюсть отпала, когда я обернулась.

– Спасибо! – говорю, – Я жду свою машину. – И уже вдогонку кричу: « 1 апреля, мужики! Я же не виновата, что сзади – «пионерка»!

Сегодня не зря 1 апреля. Березы вместе с мухами меня тоже обманули. Я пришла на вырубку за березовым соком, а там полные банки мух. Вот так-то пить чьи-то «слезы». А мух потравила вчера, так что мы в расчете.

Здравствуй, Виктор! С мая месяца живу в деревне. Мой зять срочно лепит курятник, скоро в нашей семье прибавление – собираются купить несушек. Вчера мы пытались навести порядок в дровяном сарае. Привезли зимой девять прицепов дров, и вот все это предстоит сложить в сарае – представляешь, какими гигантскими делами я ворочаю! Да, насчет маргинальности. Это, когда «мадам» в куртке, которую порядочный бомж не наденет, кормит семерых котов (факт голубизны среди котов, между прочим, не установлен). Но та же «бомжиха», если едет на концерт, то в норковой шубке, белых перчатках и белой шляпке. Что я с собой могу поделать – люблю разнообразие! Насчет того, что мне известны знаки внимания (или невнимания) на концертах, ты ошибаешься. Я человек скромный, и моя фотография не мелькает с экранов и газет, а деревня наша настолько маленькая, что нет в ней ни клубов, ни почты, один Зигмас наш, ходячая почта, все новости пересказывает, но до того перевирает, то ли по старости, то ли по злому умыслу, что его никто всерьёз не воспринимает.

Да, чуть не забыла, в мелиорационной канаве вчера увидела давно забытые цветы моего детства. Собирали мы эти цветы вместе с незабудками. В середине букета – незабудки, а по краям желтые купавы, так, кажется, называются эти цветы, похожие на маленькие желтые розочки. Рука, конечно, не поднялась сорвать, не потому, что в Красную книгу занесен цветок. Красоту жалко!

Вот так протекает теперь моя жизнь – все интересы в канаве. Как и положено маргинальной личности. Приглашаю. В Канаву. Жизнь здесь кипит и хандрить некогда.

Здесь в чащобах лесных старики-берендеи

Столетние тайны сурово хранят,

По ночам весёлые девы-русалки

На болотах кричат и шалят.

Несмолкаемой песнью жаворонка

Весеннее утро поёт,

Журавлиными криками

Тишина рыдает,

И ленивое солнце

В тумане встаёт.

Привет! Сплю по пять-шесть часов, но чувствую, что мало, хожу и гавкаю на внуков. Даже на любимых гусей, сначала: «Люлечки-люлечки» а потом не выдерживаю: «Люльки! Марш домой!» Но они, послушные, не идут, а летят домой, иногда по пути на клубнику заворачивая.

Спасибо за совет – это я насчет покраски волос марганцовкой и луком. Теперь я, как баба Марфа, которая купила крем для ног и по большим праздникам морду себе мажет, буду еще слегка луком попахивать – это чтобы женихи не донимали, наверное…

Ты спрашиваешь, много ли у меня женихов в деревне. Ходят тут двое: один хромой, другой подслеповатый, обоим ближе к 80. Один Зигмас чего стоит. Вчера полю, вижу: ковыляет еле живой после очередного запоя. Хвастается, что козу купил, литр молока, говорит, надоил. Ну думаю, врет, наверное, козодой несчастный. Да, нет, слышу вечером через забор: «Бэ-э-э, б-э-э-э», и впрямь коза у него бродит. Значит жизнь совсем веселая у нас пойдет: раньше мы его кур всей улицей ловили, теперь за козой попробуй угонись. Пропали наши огороды!

Как-то собаки Зигмаса завыли. Воют в три голоса, уши закладывает. Я и говорю Йонасу: «Не иначе, как Зигмас преставился, не к добру этот вой». Мне сосед в ответ: «Он каждые две недели от запоя так помирает, а собаки от голода воют».

Вот так мы и женихаемся. Нормально живем. Налажен продуктовый обмен: он мне яички в кепочке тащит, я его помидорами угощаю. Через забор душевные разговоры ведем, непонятно на каком языке. Зигмас то ли поляк, то ли литовец, а может наполовину и русский, и пшекает, и бачит, хрен поймешь его тарабарщину.

Ну, да шут с ними, с женихами, меня сейчас другая проблема волнует: как пасти гусей, чтобы не присутствовать при этом и чтобы они в огород не забирались. Я тут придумала за лапку каждого гуся (как коров привязывают) к колышку привязывать, а дочь говорит, что не получится – в веревках запутаются. Просто дилемма какая-то с гусями!

Сделала изгородь, прибила колышки, протянула нитки, так они между нитками запросто пролезают. Ты вот новатор-механизатор – придумай, что мне делать с моими «люльками». Только учти – жарить – не годится! Пух там сплошной и веса нет.

Разверзлись хляби небесные… Я не выдержала, плюхнулась на колени и простерла руки к своему Аллаху. Сейчас между тучами скользит заблудившееся солнце, и есть надежда, что мы в очередной раз не потонем. Вчера сосед на тракторе пытался, прорыв канаву в полкилометра, спасти свой огород. Вода немножко утекла, но, увы, капуста все еще под водой. Когда весной я рыла свои катакомбы, поднимая грядки на немыслимую высоту, деревенские по привычке подсмеивались над причудами городской Пане. Сейчас мои огурцы победно торчат на грядках и даже цвести собираются. Но лук под вопросом, да и капуста неважно себя чувствует. Вечером в сапогах собирала клубнику. Отгоню плавающих лягушек и обрываю недозрелые ягоды – сгодятся для варенья. И как ты понимаешь у меня тоже настроение НИКАКОЕ!

Представляешь, какой мудрый народ – бомжи – ни тебе сажают, ни

полют и не переживают, что потоп будет, лежат себе пуза поглаживают и нервы берегут. Взять пример, что ли с них…

Ты, наверное, читал Маркеса «Сто лет одиночества», там тридцать лет идут дожди и тридцать лет засуха, люди с ума сходят от непогоды.

Одно утешение – прогулки в Канаву. Там я уже почти своя. Вчера лиса настолько обнаглела, полностью игнорируя наше с Миккой присутствие, уселась в траве как кошка и в лес не удирает. Спугнули мы с Миккой вчера косулю в Канаве, но та не дала на себя полюбоваться, скакнула, сверкнув красивой ярко-коричневой шерстью и скрылась в кустах.