Ученица колдуна - НЭКО

 Нэко

Ученица колдуна.

 Пролог

"Учитель, до семи ли раз прощать брату моему, согрешающему против меня?"

"Не говорю тебе до семи, но до семижды семидесяти раз."

Библейская притча

 «Зачем ты дал мне право выбора? Не зная его, я никогда бы не решилась сделать то, что сделала… Зачем так горька та свобода, что ты даровал мне? Ведь ты знал, проклятый, что соблазн будет слишком велик, что я не выдержу, что сердце моё разорвётся, выпуская на волю чудовище… Зачем ты простил меня? И – знаю – что бы я ни совершила – ты уже даровал мне вечное прощение… Это хуже любого наказания! Я хочу, чтобы ты ненавидел меня. Чтобы желал мне смерти – мучительной и страшной. Такой, какую я заслужила. Будь ты проклят – до самой гибели этого мира. Пусть ни Тьма, ни Свет никогда не примут тебя. Это ты сделал меня чудовищем. Я никогда не прощу тебя. Ты ведь знал, что я – просто слабый человек… зачем же заставил поверить в то, что я – всемогущая королева? Зачем дал мне право распоряжаться чужими жизнями? Глупец… Я буду вечно следовать за тобой – по любым дорогам любых миров. Просто для того, чтобы ты ответил мне: зачем дал мне право выбирать?»

Глава 1. Сёстры

 - Да что ж ты дурища такая уродилась? Чего ты вертишься, как коза? Вот не дошью тебе платье – голой на праздник пойдёшь!

 Тонкая нить натянулась и лопнула. На пол упал ворох воздушного дорогостоящего кружева. Холли с досадой отвесила младшей сестре подзатыльник:

 - Это всё потому, что ты вертишься!

 - Сама дура! – рассерженно вскрикнула младшая, грозно топнув ногой.

 - Раз так – иди вон! Сама себе шей! – Холли отвернулась от сестры, а та с рёвом выбежала из комнаты, громко хлонув дверью.

 - Вот дурёха… Отцу побежала жалиться…

 Холли в расстерянности собирала упавшие кружева. Сестру свою, Моренку, она и любила, и сердилась на неё, и на то были причины. Два года назад умерла мама. Моренке тогда едва исполнилось восемь, Холли – двенадцать. Холли хорошо помнила тот день. Мама лежала в кровати – бледная, тоненькая, лишь ярко-рыжие волосы словно полыхали на подушках. Она болела уже несколько лет, и ни один врач не смог даже сказать, что именно с ней творится – поговаривали даже, что это – проклятие.

 Моренка выла в голос, лёжа рядом с матерью, а та едва поглаживала волосы младшей дочери, глядя в потолок. Отец просто сидел в кресле в углу комнаты, безразличный и пустой. Врач пытался сделать больной кровопускание, но мама мягко отстранила его, чуть слышно прошептав:

 - Не надо. Не поможет. Дайте умереть. Я так устала…

 Холли так хорошо слышала это её холодное «Дайте умереть» - даже несмотря на вопли Моренки, что её пробрал липкий ужас. Как можно не хотеть жить? Как можно желать уйти из этого мира, где есть любимый муж и две дочки?.. Ведь она любила их. Холли знала это точно! Только с мамой им было так здорово, так весело. Только у неё были такие нежные руки, только она могла так заливисто смеяться, только она знала огромное количество волшебных сказок, только мама могла так красиво уложить волосы Моренке, что все девочки с улицы завидовали ей. Мама научила Холли шить. Мама научила всему, что знала сама – но… всему ли?..

 Взгляд, полный нежности, остановился на старшей дочери. Губы умирающей шевельнулись.

 - Я могу уйти, моя дорогая? Вы меня отпускаете?

 Врач в бессилии опустил голову, отец закрыл лицо руками, Моренка снова заголосила, уцепившись в мать. Но мама смотрела только на Холли. Слёзы беспрерывно текли по щекам старшей дочери. Нежную кожу щипало от соли. Наконец, девочка вздохнула, решительно вытерла рукавом слёзы и тихо прошептала:

 - Да.

 - Спасибо, - едва слышно ответила мама – и ушла из этого мира тихо и спокойно.

 Холли уже плохо помнила, как провожала до двери врача, как платила ему за помощь, которую он так и не смог оказать… Как в бессилии колотила её кулачками злая Моренка, крича, что Холли не должна была отпускать маму. Как отец спокойно вышел из комнаты, глядя на дочерей мёртвыми глазами и ушёл к себе, не сказав ни слова. Потом, уже на похоронах, он подошёл к старшей дочери, обнял её за плечи и тихо произнёс:

 - Спасибо.

 Холли не стала задавать вопросов. Она знала, что поступила правильно, хоть Моренка так её и не простила. Сейчас они так и жили – втроём, да ещё старая кухарка… Отец держал швейную фабрику, дела шли неплохо, дочек он баловал, особенно Моренку. Вот только… Так он и остался таким – отрешённым и как будто частично мёртвым.

 Впрочем, Холли по возможности старалась быть сильной – насколько вообще возможно быть сильной девочке в четырнадцать лет. Она научилась шить прекрасные платья – и одевала Моренку как настоящую принцессу. Холли научилась у доброй кухарки печь нежные сахарные пряники. И даже рассказывала перед сном сестре такие волшебные истории, что та слушала её с открытым ртом и требовала продолжения. Они бегали на все городские праздники и фестивали – и Моренка опять стала той весёлой и немного заносчивой девочкой, какой была до смерти мамы. Вот и сейчас город снова готовился к летнему фестивалю – самому грандиозному после фестиваля смены года зимой. И Холли решила сшить для сестрёнки самое красивое платье. Она достала рулон нежнейшей ткани из своего личного сундука. Эту ткань подарила ей мама, когда Холли попросила научить её шить. По серебристому фону были рассыпаны огромные синие цветы и невиданные пёстрые птицы. Когда-то Холли мечтала сшить из этой ткани платье для себя, но ей хотелось порадовать сестру. И даже избалованная отцовскими гостинцами Моренка застыла в восхищении, когда Холли развернула перед ней рулон. Осторожно приподняв кончиками пальцев тонкую ткань, она вопросительно взглянула на старшую сестру.

 - Да, - кивнула та. – Я буду шить платье. Тебе.

 Моренка взвизгнула от радости и повисла на шее у сестры.

Глава 2. Фестиваль

 Всё-таки Холли успела дошить платье. И теперь Моренка вертелась перед большим зеркалом в маминой комнате, то и дело поправляя и без того безупречные складки. Холли с удовольствием и даже какой-то лёгкой завистью отметила, что младшая сестрёнка – очень красивая девочка. В отличие от старшей, она гораздо больше взяла от матери. И тонкие, аристократичные черты лица, и огромные, цвета ранней весенней листвы, глаза, и светлую кожу, и главное – роскошные пламенно-рыжие волосы. При этом, наверное, все веснушки, решив не портить кожу такой красавицы, переселились на щёки и плечи старшей сестры. Все попытки избавиться от «солнечной россыпи» на коже оказались тщетными, и Холли просто смирилась.