КОКАИН - ПИТИГРИЛЛИ

ПИТИГРИЛЛИ

КОКАИН

Переводъ съ итальянскаго Д. I. Заборовскаго

КНИГОИЗДАТЕЛЬСТВО «ГРАМАТУ ДРАУГС»

РИГА, ПЕТРИЦЕРКОВНАЯ ПЛОЩАДЬ № 37.

1 9 2 7

OCR, перевод в новую орфографию,

вычитка – Давид Титиевский,

август 2008 г., Хайфа

Библиотека Александра Белоусенко

I.

В колледже Барнабитов его обучали латинскому языку, служить мессы и приносить ложные присяги. Три вещи, которые могут понадобиться в любой момент. Но по выходе из колледжа он все это забыл.

В продолжении нескольких лет он посещал медицинский факультет, но на экзамене патологической хирургии ему сказали;

– Мы не можем допустить вас до экзамена с моноклем в глазу. Или выньте из глаза монокль, или не держите экзамена.

– Хорошо, я не буду держать экзамен,-ответил Тито.

И отказался от аттестата зрелости…

Он жевал резину, которую посылал ему американский дядя, как задаток в счет наследства, и курил посредственные папиросы, Если ему нравилась какая-нибудь женщина, он заносил ее имя в записную книжечку, в хронологическом порядке, и, когда последняя симпатия надоедала ему, справлялся в списке – кто стоял на очереди: ах, теперь Лизетта. И он шел к Лизетте.

– Ваша очередь, и не задерживайте, потому что после вас идет Мариэтта, которая тоже ждет своей очереди.

Если встречал Мариэтту, то говорил ей:

7

– Твоя очередь еще не пришла. Сперва идет Лизетта.

Так как у него не было усов, то от нечего делать он щипал себе брови.

– Почему вы постоянно щиплете себе брови? – спросила его одна знакомая барышня.

– Всякий щиплет себе волосы там, где они у него есть, – ответил Тито, – и сообразно со своим возрастом и полом.

Барышня эта нашла его очень остроумным и полюбила его.

Эта барышня была его соседкой, ей было только двадцать лет. Такие вещи случаются со всеми молодыми людьми, обоего пола, которые окончили девятнадцать лет и не вступили еще в двадцать первый. Но, когда минует этот возраст, мы с сожалением обращаем наши взоры назад и думаем об этом периоде жизни, как о чем-то сказочно хорошем, чем мы не сумели в достаточной мере воспользоваться.

Ее звали Мадлена и, хотя она посещала сомнительные курсы стенографии, все же была вполне порядочной девушкой. Мать ее пользовалась незапятнанной репутацией; когда по воскресеньям они шли на прогулку мать, как панцырем, защищала своей грудью невинность дочери; отец, принадлежавший к числу тех редких экземпляров, которые ведут еще счет на «скуди» и «маренги» *), поджидал ее каждый вечер, с потухшей сигарой в зубах и очками на лбу, и, если она опаздывала на десять

____________________

*) „Скудо" – древняя итал. серебр. монета, ныне равн. 5 лирам; „маренго" – луидор.

8

минут, читал Мадлене наставления, жестикулируя в воздухе, точно шпагой, допотопными часами.

Он хорошо знал, что девушки начинают с опоздания на десять минут и кончают опозданиями на пятнадцать дней, а то и больше. Вся мораль сводится, в общем, к тому, чтобы доказать девушкам опасность от опаздываний.

Нравственные устои отца и матери были непоколебимы. Однажды, когда Мадлена была застигнута врасплох в тот момент, когда она обменивалась поцелуями со студентом-медиком и соседом Тито, из могучей груди матери вырвалсн и разнесся по всей лестнице художественный поток ругательств сперва из области зоологии, затем она перешла на термины из судебной медицины (дегенерат, сатир и т. п.), а когда и этот репертуар был исчерпан, схватила девушку за руку и втолкнула ее в квартиру. На следующий день Мадлена была отдана в исправительный дом для падщих девушек, где она и оставалась десять месяцев, т. е. до совершеннолетия, так как мать – правда, бедная но честная – и отец – правда бедный, но безукоризненного поведения, – не могли допустить, чтобы дочь пошла по скверному пути.

В исправительном доме влияние погибших сотоварок должно было парализоваться ежедневными посещениями известных набожностью аристократических дам, которые своим примером, словами и присутствием давали бы блестящий образец добродетели. Но дамы эти, одеревенелые и с обросшими волосами лицами, без груди и яичников, производили такой же эффект, как если бы кто бросил оружие между спорящими: они направляли воображение подлежащих исправлению как раз в сторону порока. Те, кто ведает такими исправительными учреждениями, должны были бы лучше всего приглашать в эти заведения блестящих кокоток, чтобы они дали понять, что достигли такой красоты, привлекательно-

сти и соблазнительности только тем, что были скромными и добродетельными. Старых же, набожных и бородатых, аристократических и некрасивых дам можно было бы употребить с большей пользой для того, чтобы демонстрировать до какого несчастья могут довести неряшливость и нерадивость.

Более старые товарки научили Мадлену всем видам любезничания. Она прошла полный теоретически-подготовительный курс проституции, и когда вышла из заведения, чтобы вернуться под отчий кров, то простила своим дорогим родителям ту строгую и крайнюю меру, которую они (ради ее блага) применили к ней.

Родители, в свою очередь, простили ей юношеский промах и обяснили, что их честь в вопросах нравственности не может идти ни на какие уступки.

Немного спустя Мадлена переменила свое имя и стала называться Мод, так как она сделалась любовницей выдающагося промышленника и богатого священника. Родители, – правда, бедные, но честные, – не портили ее карьеру, тем более что матери было поручено ходить каждый день и справляться об ее здоровьи и кулинарных успехах.

Отец, хотя и говорил нет, не могу п р и н я т ь, принимал банкноты и пользовался сигарами промышленника и ликерами священника, из пальто которого умудрился сделать прекраснейший сюртук для парадных выходов и визитов к дочери. А так как она бросала совершенно новыми чулки и обувь, то он взял на себя обязанность продавать их по случаю и, конично, делил затем выручку на две равные части: одну себе, а другую жене.

10

Тито, когда узнал, что Мадлена заперта в исправительном заведении, бросился с отчаяния в поезд и через восемнадцать часов был в Париже.

В кармане у него было несколько сотенных билетов и ни одного рекомендательного писма. Все, кому приходилось делать большой жизненный путь, уезжали из дому без рекомендательных писем. Первым делом он отправился в типографию и заказал себе визитные карточки, которые и получил на следующий день.

Доктор, проф. Тито Арнауди

Доктор, проф. Тито Арнауди

Доктор, проф. Тито Арнауди…

Перечитал он все карточки одну за другой. Когда дошел до последней, то окончательно убедился в том, что он доктор и профессор; чтобы убедить в чем-либо других, необходимо прежде всего убедить в этом самого себя. Первую карточку он послал тому педанту, который велел ему вынуть из глаза монокль и тем помешал сдать государственный экзамен.

Для чего нужны экзамены, если визитные карточки играют такую-же роль, как диплом?

На одном из бульваров, по которому он меланхолично прогуливался в первые дни и смотрел вверх, как бы выискивая более подходящее место, чтобы закинуть веревку и повеситься на ней, он встретил одного из товарищей по колледжу.

– Я прекрасно помню тебя. Ты заучивал хронологию так же, как номера телефонов: коронация Карла Великого: восемь, ноль, ноль; открытие Америки: четырнадцать, девять, два. Ты давно здесь? Где ты обедаешь?

– В Diners de Paris, – ответил, тот. – Приходи и ты. Там очень недурно.

– Ты бываешь там каждый день? – спросил Тито.

– Каждый день.

– Однако, для того, чтобы ходить каждый день в один и тот же ресторан, нужна большая выдержка.

– Нет, – последовал ответ. – Достаточно делать то же, что и я.

– А что ты делаешь?

– Служу там лакеем.

Тито Арнауди пошел обедать в Diners de Paris.

– Как бы это сделать, – спросил он приятеля,- чтобы найти себе здесь любовницу?

– Нужно остановить женщину и предложить ей что-либо выпить; если она не откажется, предложи ей пообедать, если и это примет – предложи место в твоей постели, и, если она не занята с кем-либо другим, то придет к тебе.

На следующий день Тито Арнауди подошел к одной барышне и предложил ей прохладительное, а затем обед и назначил на завтра свидание около театра.

– Я возьму билеты.

– Возьмите.

– Вы придете?

– Приду.

– Наверное?

– Sans blague!

Барышня была хороша собой. Она сказала, чго служит манекенщицей в одной большой модной мастерской около Оперы. Элегантная, жизнерадостная, красиво сложенная – она имела все данные для того, чтобы стать идеальной любовницей. Заграницей нельзя жить без любовницы. Кому не удастся завести себе любовницу, через месяц должен вернуться на родину.