Шахта - Дэвид Джеймс Шоу

на каждый шаг чудовища. Когда патроны кончились, создание протянуло руку к его горлу.

Эмилио уперся плечами в угол. Его правый локоть ударился о дверь и захлопнул ее. Он не заметил, как ретировался. Эмилио никогда не отступал. Все еще думая, что огнестрельное оружие спасет, он выхватил Bren Ten. Черная рука сжала его шею.

Эмилио профессионально нажал на спусковой крючок. Вскоре профессионализм сменился конвульсиями, пока боль не заставила его остановиться.

Невозможно постичь, что это за создание, как оно может существовать и каким образом впитывало пули будто лосьон для рук. Эмилио не знал, что это такое. Зато оно, казалось, знало Эмилио.

Боль раздирала его горло. Ноги оторвались от пола. Он почувствовал, как мышцы шеи выпячиваются, а темные кровавые пятна гематом расцветают под кожей.

Эмилио нащупал платиновую опасную бритву под рубашкой и сорвал ее с цепи. Палец привычным движением открыл лезвие, бритва беспорядочно вреза́лась в сгнившую грудь и шею.

Один глаз лопнул, но чудовище этого даже не заметило.

Лицо, смотревшее в глаза Эмилио, было похоже на лоскутное одеяло из разных компонентов – носа, глаз, рта, – разделенное по диагонали. В верхней части – бледная, покрытая пигментными пятнами кожа и мутно-зеленый глаз. Другой глаз, бирюзового цвета, торчал из смуглой кожи. Еще один глаз, на левой щеке, – ярко-голубой.

Эмилио смог дотянуться только до шеи, где его лезвие рассекло серый старушечий глаз. Стекловидное тело лопнуло и повисло соплей. Перед его глазами поплыли ярко-желтые вспышки. Он пытался лягаться, но не чувствовал ног.

В зеркале над комодом Эмилио видел, как его лицо побагровело, глаза вылезли из орбит. Через дыры в торсе чудовища, прислонившего его к стене, он видел другие части своего тела.

Лезвие выкидного ножа, росшее прямо из сжимавшей его шею руки, надавило на сонную артерию Эмилио. Теперь чудовище пустило в ход свою бритву. Смертельные выпады Эмилио ослабли.

Детская ручка вылезла из груди чудовища и хваткой питона поймала руку Эмилио с бритвой.

Эмилио почувствовал, как его внутренности вывалились наружу.

Ублюдок. Всю жизнь его окружали ублюдки, которые выстраивались в очередь, чтобы что-нибудь у него забрать. Прихлебатели.

Его глаза потеряли ориентир из-за гидростатического сжатия. Он успел увидеть в зеркало, как из его ушей и ноздрей потекла кровь. Он умер через две секунды после того, как ослеп.

Чудовище разжало мертвую хватку на шее Эмилио и начало забирать, забирать, забирать…

* * *

Когда Круз нажал на спусковой крючок автоматического пистолета, он услышал мощные выстрелы наверху. Это его не касается. Он сконцентрировался на том, чтобы застрелить Баухауса.

ОДИН: Чикита неуверенно встает босиком на балконные перила и начинает хихикать. Затем ныряет вниз. Ее падение выглядит изящным.

ДВА: она падает широко раскинув руки. Полет кажется еще страшнее, так как за все это время она не издает ни звука.

ТРИ: он бросается к перилам, наклоняется, провожает ее взглядом, словно антенна НАСА, пока она не приземляется со шлепком. Его мозг пытается заставить глаза не смотреть. Но невозможно оторваться от…

ЧЕТЫРЕ: приземления.

Выстрелы наверху ускорились. Кто-то палит в панике. Затем все стихло. Звук потонул в приливных волнах эха выстрелов пистолета Круза. Хлопки раздавались почти в унисон.

На Чиките только трусики от бикини. Они разрываются, когда она ударяется о землю. Ее черные волосы образуют корону вокруг головы. Она приземляется лицом вниз. С высоты десяти этажей Круз видит ее голый зад.

– Ты достаточно глупа и обдолбана, чтобы прыгнуть вниз, Чики. Давай. Или тебе слабо?

Гневный взгляд Баухауса взял его на слабо, и он выстрелил. Четыре раза.

Круз открыл глаза и увидел, что Баухаус дрожит от страха. Его тело пыталось скататься в шарик, как жук-навозник. Он трепетал, глаза превратились в тонкие сухие щели. Рот открыт в беззвучном вопле.

Четыре дыры от пуль образовали арку в стене над его головой. Из них потекла кровь.

Баухаус открыл глаза. Он все еще дрожал, сложив руки под подбородком. Над ним стоял Круз, с пистолетом в руке. Это было худшим развитием событий. Ему захотелось еще сильнее разрыдаться.

– Бах, – сказал Круз, и Баухаус моргнул, словно пуля угодила ему в зад.

Красные дыры от пуль становились шире. Кровоточащие трещины в стене соединились с кровожадным, мясистым звуком. Зимнее пальто Баухауса пропиталось кровью.

– Ты этого не стоишь, – произнес Круз.

Он не убийца. И не виноват ни в смерти Чики, ни в чьей-либо еще.

– Слышишь меня? Я не собираюсь тратить на тебя ни свое время, ни патроны, Баухаус.

Баухаус вжался в стену. Он буквально утопал в ней. Трещины становились все больше, поверхность стены провисла. Он закатил глаза. Вряд ли он был в состоянии услышать главное откровение Круза. Голова Баухауса скрылась в стене.

– Эй! Ты этого не стоишь! – Круз наконец обрел дар речи. Но, как обычно, он набрался смелости слишком поздно. Теперь это не имело никакого значения.

Баухаус перехитрил его в самый последний раз. Когда Круз наконец нашел в себе силы закричать, Баухаус уже был не в состоянии выслушать его отповедь.

Круз подождал еще немного и увидел, как кенилвортский паразит обвился вокруг Баухауса и затащил его в стену, словно рыбак улов. Жирное туловище цвета говна затянулось вокруг обмякшего тела. Баухаус умер с широко открытым ртом и штанами, полными дерьма. Возможно, наркотики убили его раньше, чем он смог почувствовать боль от зубов чудовища.

Круз попятился к лестнице и бегом спустился на первый этаж. Желание сбежать захватило все его тело, пересилив даже отравляющее действие кокаина.

Свободен, думал он, преодолевая последний пролет ступенек.

В восточном фойе Кенилворт Армс, выходящем на улицу, на которой под снегом лежал труп Марко, покойного киллера Баухауса, Круз обнаружил, что здание забыло свои двери и окна.

* * *

Почтовые ящики. Лампочка на раскачивающемся шнуре. Нет окон, нет решеток, нет входной двери.

Выхода не было.

Чудовище с глазами Джонатана оприходовало зрительные органы Эмилио и распрямилось, насколько позволял его скрюченный скелет.

Детская ручка, торчащая из груди, передала платиновую бритву Эмилио другой руке, для инспекции. Ручка ушла внутрь, и на ее месте появилась зубастая голова, готовая жевать и глотать.

Рука с вживленной бритвой повертела лезвие Эмилио. Необязательно сливаться с этой добычей. На сей раз чудовище получило больше, чем требовалось: больше крови, чем нужно зданию; больше дополнительного ингредиента, добровольно отданного Крузом.

Выпуклый лоб Эмилио раздут от черной крови. Когда чудовище погружает в него кончик лезвия бритвы, кожа лопается, высвобождая мощную красную струю. Лезвие решает вырезать буквы на плоти.

Детские узкие зубки прогрызают дыру в рубашке