Муж и жена - Уилки Коллинз

— Да, пожалеть, — повторил Джулиус.

— Может быть, вам, мистер Деламейн, удобнее забыть, что сказал об этой особе ваш брат. А я, представьте, это помню.

— Я тоже, миссис Гленарм. Но я слишком хорошо знаю Джеффри… — Он замялся, пальцы его нервно скользнули по струнам скрипки.

— Вы ему не верите? — спросила миссис Гленарм.

Сказать даме, которая собирается стать женой твоего брата, что ты сомневаешься в его слове, — на такое Джулиус не решился.

— Нет, это было бы чересчур, — осторожно заметил он. — Просто сказанное Джеффри не очень вяжется с манерами и обликом мисс Сильвестр…

— Ее облик! — вскричала миссис Гленарм в порыве изумления и отвращения. — Ее облик! Ах, мужчины, мужчины! Впрочем, прошу меня извинить — я как-то упустила из виду, что о вкусах не спорят. Ради бога, продолжайте!

— Может быть, немного поиграем и охладим наш пыл? — предложил Джулиус.

— Нет, я настойчиво прошу вас продолжить, — с нажимом произнесла миссис Гленарм. — Итак, «невозможно связать»…

— Я сказал «не очень вяжется».

— Прекрасно. Сказанное Джеффри не очень вяжется с манерами и обликом мисс Сильвестр. Что дальше? Когда я вас так грубо прервала, вы ведь еще что-то хотели сказать? Что же?

— Только одно, — сказал Джулиус. — Мне трудно понять, как сэр Патрик Ланди мог отдать в жены мистеру Бринкуорту свою племянницу, — ведь это двоеженство!

— Минутку! Свадьба этой кошмарной женщины с мистером Бринкуортом была сыграна тайно. Разумеется, сэр Патрик о ней ничего не знал!

Джулиус признал, что это возможно, и еще раз попытался вернуть разгневанную даму к фортепьяно. Увы, опять неудача! Вера миссис Гленарм в незыблемость защиты, какую выдвигал ее возлюбленный, была поколеблена, хотя признаваться себе в этом ей ах как не хотелось! Взятый Джулиусом тон при всей его умеренности вновь пробудил у нее пугающее подозрение — так ли достоверно то, что заявил Джеффри? — которое все-таки заронили в душу миссис Гленарм слова и поведение Анны. Молодая вдова рухнула в ближайшее кресло, отерла слезы платком.

— Вы всегда ненавидели бедного Джеффри! — заявила она. всхлипывая, — А теперь порочите его в моих глазах!

Джулиус с блеском вышел из положения. Уже совсем собравшись отвечать серьезно, он вовремя спохватился.

— Я всегда ненавидел бедного Джеффри, — повторил он с улыбкой. — Полноте, миссис Гленарм, вам ли говорить такое? Не я ли притащил его из Лондона исключительно ради того, чтобы познакомить с вами?

— Уж лучше бы вы его оставили в Лондоне! — парировала миссис Гленарм, внезапно перестав плакать и разъярившись. — До встречи с вашим братом я была счастлива! Я его не отдам! — заголосила она и снова ударилась в слезы. — Пусть он даже обманул меня — мне все равно! Я не допущу, чтобы он принадлежал другой женщине! Я буду его женой! — И она, как в дурной пьесе, бросилась перед Джулиусом на колени. — Помогите мне найти правду, молю вас! — воскликнула она. — О, Джулиус, сжальтесь надо мной! Он так дорог моему сердцу!

На лице ее он увидел неподдельное страдание, в голосе звучали истинные чувства. Кто бы поверил, что в душе у нее спрятаны громадные запасы безжалостного высокомерия, бессердечной жестокости, которые лишь пять минут назад щедро выплеснулись на несчастную женщину!

— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Джулиус, поднимая ее с колен. — Давайте поговорим об этом, когда вы успокоитесь. Немного помузицируем, — повторил он, — и ваши нервы улягутся.

— Вы и вправду хотите, чтобы я поиграла? — спросила миссис Гленарм, в мгновение ока превращаясь в кроткую овечку.

Джулиус открыл сонаты Моцарта, упер скрипку в плечо.

— Давайте попробуем пятнадцатую, — сказал он, усаживая миссис Гленарм за фортепьяно. — Начнем с адажио. Если смертному и удалось сотворить божественную музыку, то вот она!

Они начали. На третьем такте миссис Гленарм взяла фальшивую ноту — и смычок Джулиуса, подрагивая, замер на струнах.

— Я не могу играть! — воскликнула она. — Я так потрясена; так взволнована. Как мне узнать, замужем эта дрянь или нет? Кого спросить? Поехать в Лондон к Джеффри я не могу — к нему не пустят тренеры. К самому мистеру Бринкуорту тоже не обратишься — мы с ним даже не знакомы. Кто же еще? Придумайте и подскажите мне!

Вернуть ее к адажио можно было лишь одним способом — предложить ей вариант, который ее удовлетворит и успокоит. Джулиус положил скрипку на фортепьяно и погрузился в раздумье.

— Имеются свидетели, — сказал он наконец. — Если все было так, как рассказал Джеффри, это могут подтвердить хозяйка и официант гостиницы.

— Этот сброд! — фыркнула миссис Гленарм. — Я их не знаю. Они могут воспользоваться моим положением, могут позволить себе дерзости.

Джулиус снова задумался; и преподнес другую мысль. С невинностью младенца он проявил роковую изобретательность: решил адресовать миссис Гленарм — к кому бы вы думали? — к самой леди, Ланди!

— В Уиндигейтсе у нас есть добрый друг, — сказал он. — Может, отголоски этой истории дошли и до леди Ланди. Может быть, обращаться к ней сейчас (если она вообще о чем-то слышала), когда на семью обрушилась серьезная беда, не очень-то ловко. Но это решать вам самой. Я лишь подбрасываю идею. Уиндигейтс не так далеко — вдруг что-то из этого и получится? Как вы считаете?

Что-то из этого получится! Пусть читатель вспомнит, что леди Ланди пребывала в полном неведении, что тон ее письма сэру Патрику ясно показывал: ее самолюбие уязвлено, и она что-то подозревает, и что лишь сейчас (благодаря Джулиусу Деламейну) со слов случайной знакомой ей предстояло узнать, сколь трудно положение, в каком оказался Арнольд Бринкуорт. Пусть читатель вспомнит об этом; а теперь прикинет, что может из этого получиться — не только в Уиндигейтсе, но и в Хэм-Фарме!

— Как вы считаете? — переспросил Джулиус.

Миссис Гленарм пришла в восторг.

— Конечно, надо ехать именно к ней! — восхитилась она. — Если меня не примут сразу, я черкну записку с извинениями и сошлюсь на цель моего приезда. Леди Ланди так разумна, так благожелательна. Даже если она никого не принимает, мне будет только легче доверить ей свои треволнения — меня-то она наверняка примет. Вы дадите мне ваш экипаж? Я поеду в Уиндигейтс завтра же.

Джулиус взял с фортепьяно свою скрипку.

— Не сочтите меня назойливым, — вкрадчиво заговорил он. — Но до завтра у нас еще много времени. А это такая музыка, важно только ее прочувствовать. Попробуем еще раз?

Получив столь бесценный совет, миссис Гленарм была готова на все, лишь бы доказать свою благодарность. Со второй попытки глаза и руки бесподобной пианистки пришли в полную гармонию. Наконец-то плавно полилась чарующая мелодия — адажио из пятнадцатой сонаты Моцарта в переложении для скрипки и фортепьяно, — и Джулиус Деламейн воспарил на седьмое небо, блаженствуя среди звуков музыки.

На следующий день миссис Гленарм и миссис Деламейн вместе отправились в Уиндигейтс.

СЦЕНА ДЕСЯТАЯ. СПАЛЬНЯ

Глава сорок первая

ЛЕДИ ЛАНДИ ВЫПОЛНЯЕТ СВОЙ ДОЛГ

Действие происходит в спальне — читательскому взору предстает женщина, средь бела дня лежащая в постели.

Люди, которые строго следят за соблюдением условностей света и считают своим долгом по любому поводу бить в набат, на сей раз пусть не торопятся. Поскольку особа, о которой идет речь, не кто иная, как сама леди Ланди, из этого со всей очевидностью проистекает, что самые придирчивые требования светских условностей удовлетворены безоговорочно и в полной мере. Сказать, что пребывание ее милости в горизонтальном положении вместо вертикального не приносило обитателям подлунного мира прямых моральных выгод, — это равносильно тому, что добродетель определяется позой, а благонравие перестает утверждать себя, когда перестает появляться в утреннем или вечернем туалете. Неужели у кого-то достанет смелости заявлять такое? И потому на сей раз не будем бить в набат.

Леди Ланди лежала в постели.

Ее милость получила письменное извещение от Бланш — о внезапном прекращении свадебного путешествия; свой ответ она направила сэру Патрику, получение которого в Хэм-Фарме было описано выше. После этого леди Ланди почла за должное занять надлежащее положение в собственном доме, в ожидании возможного ответа от сэра Патрика. Что делает здравомыслящая женщина, когда у нее есть основания полагать, что члены собственного семейства жестоко обделяют ее доверием? Здравомыслящая женщина столь остро ощущает обиду, что даже заболевает. Не удивительно, что леди Ланди заболела.

Поскольку заболевание оказалось серьезным, изгнать хворь могло только медицинское светило. Был вызван лекарь из соседнего городка Киркандрю.