Муж и жена - Уилки Коллинз

— Вы поняли меня абсолютно правильно, — согласилась Анна. — Я хочу поговорить с вами об анонимных письмах…

— Спрашиваю в третий раз: не позволите ли узнать ваше имя?

— Я сейчас назову его, но сначала позвольте мне закончить то, что я хотела сказать. Прежде чем представиться, я хочу, чтобы вы поняли, — я приехала сюда как друг. Вас ведь наверняка не огорчит известие о том, что вы можете не опасаться дальнейших посягательств…

— Я снова прошу меня извинить, — второй раз оборвала собеседницу миссис Гленарм, — но я теряюсь в догадках: чем объяснить такую заботу о моих делах со стороны совершенно незнакомого человека?

Сейчас тон ее был не просто вежливо-холодным — он был вежливо-надменным. Всю свою жизнь миссис Гленарм прожила среди людей света и искусно владела умением ставить на место тех, кто вызывал ее неудовольствие, — в ход шло самое утонченное высокомерие.

Самолюбие Анны — натуры чувствительной — было уязвлено, но мужество заставило ее стерпеть обиду. Она снесла эту жалящую надменность и продолжала спокойным, но твердым голосом, словно ничего не произошло.

— Ваш аноним, — сказала она, — ссылался на некую переписку. Так вот, ее у него больше нет. Переписка попала в надежные руки. И в будущем она не послужит низменным целям — я за это отвечаю.

— Вы за это отвечаете? — повторила миссис Гленарм. Она внезапно склонилась над фортепьяно и вперилась в лицо Анны бесцеремонным испытующим взглядом. Буйный нрав, столь часто сочетающийся со слабохарактерностью, начал проявляться: кровь бросилась в лицо, брови нахмурились. — Вам-то откуда известно, что мне писал аноним? — спросила она. — Вам-то откуда известно, что переписка попала в надежные руки? Кто вы такая? — Прежде чем Анна успела ответить, миссис Гленарм вскочила на ноги, пораженная новой мыслью. — Аноним писал мне, что переписка — это еще не все. Он упоминал женщину. Теперь я все поняла! — воскликнула она в приступе ревности. — Вы и есть эта женщина!

Анна приподнялась; она полностью владела собой.

— Миссис Гленарм, — сказала она спокойно, — я прошу, нет, умоляю вас не говорить со мной в таком тоне. Успокойтесь; и вы убедитесь сами — то, что я хочу сказать, заинтересует вас чрезвычайно. Пожалуйста, потерпите мое общество еще чуть-чуть. Да, ваша догадка верна. Я и есть та несчастная женщина, которая была обесчещена и брошена Джеффри Деламейном.

— Это ложь! — вскричала миссис Гленарм. — Какая наглость! И с этой гнусной брехней вы приходите ко мне! Как смел Джулиус подвергнуть меня этому? — ее негодование оттого, что она вынуждена находиться в одной комнате с Анной, не просто вышло наружу, но и прорвало рамки элементарных приличий. — Я позвоню слугам! — бушевала она. — Вас выдворят из дома.

Она пошла было к камину, чтобы позвонить в колокольчик. Но Анна, стоявшая ближе, в ту же секунду шагнула вперед. Не произнося ни слова, она жестом остановила ее. Последовала пауза. Соперницы стояли, не сводя глаз друг с друга, каждая полна нескрываемой решимости настоять на своем. Прошла минута — и более слабая натура подчинилась. Миссис Гленарм молча отступила назад.

— Выслушайте меня, — заговорила Анна.

— Выслушать вас? — повторила миссис Гленарм, — Вы не имеете права быть в этом доме. Не имеете права навязываться. Выйдите из комнаты!

Терпение, хранимое Анной до сей поры с вызывающей восхищение твердостью, начало подходить к концу.

— Будьте осторожны, миссис Гленарм, — предупредила она, все еще сдерживаясь. — Я терпелива вовсе не от природы. На мою голову свалилось достаточно бед, чтобы укротить любой нрав, но и у терпения есть пределы. И вот сейчас тот случай, когда мое терпение лопнуло. Я могу предъявить претензии — и после того, что вы сейчас сказали, они будут предъявлены!

— У вас нет никаких претензий! Вы бесстыдная женщина, вы уже замужем! И я знаю имя вашего мужа. Это Арнольд Бринкуорт.

— Вам сказал это Джеффри Деламейн?

— Я отказываюсь отвечать женщине, которая говорит о мистере Джеффри Деламейне с такой фамильярностью.

Анна подошла чуть ближе.

— Вам сказал это Джеффри Деламейн? — повторила она.

В глазах ее сверкал огонь, голос звенел — в конце концов самообладание ей изменило. На сей раз миссис Гленарм сочла нужным ответить.

— Да, сказал.

— Он солгал!

— Неправда! Ему все известно. И я ему верю. А вам — нет.

— Если он сказал вам, что я замужем, если он сказал вам, что жена Арнольда Бринкуорта не мисс Ланди из Уиндигейтса, — говорю вам снова, он солгал!

— Говорю вам снова — я верю ему, а не вам.

— Вы верите, что я — жена Арнольда Бринкуорта?

— Ни на миг в этом не сомневаюсь.

— Вы говорите это мне в глаза?

— Говорю вам это в глаза — может, вы и были любовницей Джеффри Деламейна; но сейчас вы — жена Арнольда Бринкуорта

При этих словах долго сдерживаемый гнев Анны все-таки прорвался наружу — с огромной силой именно потому, что ему так долго не давали выхода. В одну мимолетную секунду вихрь ее негодования унес не только мысли о цели, приведшей ее в Суонхейвен она забыла и о непростительной обиде, унижении, какие причинил ей Джеффри. Будь он сейчас здесь и заяви о своей готовности выполнить данное ей обязательство, она бы согласилась выйти за него в пику миссис Гленарм — пусть даже в первую минуту отрезвления она наложила бы на себя руки. Маленькое жало проникло-таки внутрь этой широкой натуры. Самая благородная из женщин все равно остается женщиной!

— Я запрещаю вам выходить замуж за Джеффри Деламейна! Я настаиваю на том, чтобы он сдержал свое обещание жениться на мне! Вот оно, это обещание, написанное его рукой. Душой своей он клянется — данное мне обязательство он выполнит. Любовница, говорите вы? Жена, миссис Гленарм, на этой же неделе!

С этими безумными словами она нанесла ответный укол — по- бедно выбросила вперед руку с письмом.

Ошеломленная на мгновение опасностью, которую ей буквально сунули под нос — неужели Анна действительно заявит о своих претензиях на Джеффри? — миссис Гленарм тем не менее ответила с упрямством загнанной в тупик женщины, с решимостью не верить даже самым убедительным уликам.

— Я не отдам его! — вскричала она. — Ваше письмо — фальшивка! У вас нет доказательств! Я не отдам его, не отдам, по отдам! — повторяла она в бессильной ярости, как разгневанный ребенок.

Анна с презрением кивнула на письмо, которое держала в руке

— Вот его письменное обещание, — сказала она. — Пока я жива, вам никогда не стать его женой.

— Я буду его женой в первый день после состязания. Я еду к нему в Лондон — предупредить его о вас!

— Я попаду в Лондон раньше — вот с этим. Вы знаете его почерк?

Она раскрыла письмо. Рука миссис Гленарм метнулась вперед с быстротой кошачьей лапы — схватить письмо и уничтожить. Но coперница оказалась еще проворнее. Минуту они, прерывисто дыша, стояли друг перед другом — одна с письмом, убранным за спину, другая с вытянутой рукой.

В это мгновение — больше они ничего не успели сказать друг другу — открылась стеклянная дверь; в комнату вошел Джулиус Деламейн.

Он обратился к Анне.

— Мы решили на террасе, — негромко произнес он, — что вы поговорите с миссис Гленарм, если она того захочет. Не кажется ли вам, что продолжение этого разговора нежелательно?

Анна уронила голову на грудь. Кипевшая в ней ярость погасла за одну секунду.

— Меня жестоко спровоцировали, мистер Деламейн, — ответила она. — Но это, конечно, меня не оправдывает. — Она на мгновение подняла голову и взглянула на него. Глаза ее от стыда наполнились жаркой влагой, по щекам медленно покатились слезы. Стараясь не выдать их, она опять склонила голову. — Есть лишь один путь загладить свою вину, — сказала она, — попросить у вас прощения и покинуть этот дом.

В наступившей тишине она пошла к выходу. Джулиус Деламейн, даже в мелочах оставаясь джентльменом, открыл ей дверь. Анна вышла.

Миссис Гленарм, на минуту забывшая о своем негодовании, теперь накинулась на Джулиуса.

— Если встреча с этой женщиной — эта ловушка! — была мне уготована с вашего благословения, — высокомерно заявила она, — мне придется последовать ее примеру, мистер Деламейн, и покинуть ваш дом.

— Я разрешил ей испросить вашего согласия на беседу, миссис Гленарм. Если она злоупотребила этим разрешением, я искренне об этом сожалею и приношу вам мои извинения. В то же время осмелюсь добавить — в собственное оправдание, — что эту женщину, как мне казалось, да и теперь кажется, следует скорее пожалеть, чем обвинять.

— Как вы сказали — пожалеть? — переспросила миссис Гленарм, дабы убедиться, что не ослышалась.

— Да, пожалеть, — повторил Джулиус.