Мустанг и Чика. Черновик. - Макс Ливнев

— Про тебя говорят, что ты странен, загадочен, таинственен. Кое-кто считает тебя невыносимым, а кто-то гениальным. Это правда, что ты пишешь музыку? — пристально глядя, спросила девушка.

— А еще я играю в шахматы неплохо и желаю сделать вам предложение…

— Хочешь, чтобы мы с тобой сыграли в шахматы? — усмехнулась Юлия.

— Я хочу вас пригласить сыграть за район на командном первенстве области. Женская квота пока не заполнена. И если быть до конца честным, я бы хотел, чтобы вы согласились, потому что просто хочу быть с вами.

Юля какое-то время молча шла, погруженная в свои мысли. Будто очнувшись, произнесла:

— Ты хороший, искренний и настоящий парень. Я благодарю судьбу, что встретилась с тобой. Только у нас ничего не получится. И дело не в твоем возрасте. У меня уже есть молодой человек. Мы познакомились, когда я училась еще в МОПИ.

— И где он теперь?

— Арестован за антисоветскую деятельность. Однако, суда не было. А где он теперь, никто не говорит.

Лицо девушки потемнело и даже немного исказилось в беззвучном плаче.

— Я так понимаю, что вы тоже состояли в подпольном кружке, — невинно высказался я.

Юля отшатнулась от меня и напряженно взглянула в глаза:

— Откуда ты про это знаешь? Кто тебе сказал?

— Никто и ниоткуда… Просто у меня особенные мозги. Я легко могу догадаться о том, о чем вы стремитесь умолчать. Я могу предположить, что ваш друг сейчас находится в спецпсихбольнице. Коммунистические старцы крайне ревнивы к проявлениям иного взгляда на природу вещей, даже правильного. Они хотят править вечно и боятся многих вопросов. В действительности, они давно уже не коммунисты, а обыкновенные феодалы. И общество они построили самое что ни на есть феодальное. Только люди этого не замечают запудренными лозунгами мозгами.

Юля улыбнулась, слушая меня, но глаза еще были наполнены слезами.

— Немного наивно, но в целом правильно. Если хочешь, я дам почитать тебе кое-какие книги, — тихо произнесла она.

— Как, кстати, звали вашего борца за чистоту идей ленинизма? — поинтересовался я.

— Коля Никитин. Красивый и веселый парень был, — грустно ответила девушка.

— Отец ваш конечно же в курсе ваших увлечений. Отсюда и кабанячий хвост за нами волочется. Вы с ним начистоту говорили? Он ведь вас любит и не причинит никакого вреда.

— Вреда не причинит, но карьеру себе испортить не позволит. Я согласилась на ваш поселок под его опеку, потому что иначе он бы заслал меня в Свердловск. Он там работал до перевода в Московскую область. Кстати, некоторых моих подруг, живущих в разных городах Подмосковья, он смог оградить от ареста.

— Оградил, но приставил хвосты, — предположил я, — Насколько деградировала система, что дальше некуда. Вместо того, чтобы через критику улучшить себя, борется с детьми. Мне отчего-то кажется, что не всех ваших подпольщиков арестовали.

— Все может быть. Я не знаю, — неопределенно высказалась Юлия.

— Ладно, понимаю. Не хотите говорить, не надо. Так как насчет моего предложения по шахматам? — спросил, видя, что наша прогулка подходит к завершению.

Юля снова улыбнулась и заметила:

— Не имею прав отказаться после такого замечательного вечера.

Мы снова поднялись к ней на этаж. Она вынесла мне подарок и бумажку с написанным номером свидетельства о присвоении первого разряда по шахматам, а также другие данные о себе. Мы еще немного постояли в коридоре у торцевого окна, наблюдая огни вечернего городка.

— Это правда, что ты собираешься перейти в другую школу? — послышался вопрос Юлии.

— Правда. Двоюродный дядя, живущий в поселке дома отдыха «Березовая Роща», получил опекунство надо мной. Я жить буду там и соответственно учиться тоже.

— Очень жаль.

Мы снова помолчали.

— Юлия, чуть не забыл сказать. Первая игра состоится в воскресенье девятого. Вы сможете быть готовыми? — нарушил тишину уже я.

— Не волнуйся, не подведу. Ладно, иди домой. Мне к завтрашнему дню тоже нужно готовиться.

Она кивнула мне и, повернувшись, пошла к своей двери. Я провожал ее фигуру глазами, опираясь спиной на перила перед окном. У своей двери она снова обернулась ко мне, махнула жестом, который можно было перевести как «ну что же ты не уходишь?» и скрылась.

Я не уходил, собираясь вызвать призрак дедка, чтобы воспользоваться его услугами по поиску пропавшего юлиного бойфренда. Потом подумал, что лучше воспользоваться небесной библиотекой и определить его судьбу по изначальному варианту. Особых корректировок не должно быть.

Когда шел по улицам домой, чувствовал себя голым под сканирующими взорами гуляющих обывателей. Очень, наверное, всех интересовало, чем таким особенным привлек к себе тощий шкет с наглой мордой обалденную красавицу.

В квартире по-прежнему никого не было, несмотря на время около девяти часов. Сопливкам по кроваткам надо укладываться после программы «Спокойной ночи, малыши». Куда, интересно знать, они все делись? На мать они тоже кое-что положили, не к ночи будет сказано. Мелькнула бредовая мысль, что возможно сестра собрала манатки и отчалила со всем семейством в свои края. Нет, вроде бы ее вещи на месте.

На кухонном столе обнаружилась записка с просьбой забрать детей от Ани, соседки через дверь от меня. Пулеметчица одарила меня приветливой улыбкой и трогательно попыталась затащить на кухню, чтобы покормить ужином. Племяши мои прикорнули на ее диване. Сыновья ее тихо играли в своей комнате. Идиллия!

Пузо было набито тортами, поэтому горячо поблагодарил женщину за предложение и принялся перетаскивать детские тела в свою квартиру. Как раз появились и запропастившиеся Люба с мужем, немного подшофе. Разодетые, довольные собой, с ехидственной лыбой интересующиеся красивой кралей, которую я прогуливал по городку. Я в ответ немного резковато высказался по поводу матери, оставленной в больнице. Люба тут же окрысилась и сказала, что не мне, молокососу, учить ее, понюхавшую жизнь женщину. Спорить и ругаться не хотелось, поэтому я, проговорив:

— Ну-ну, продолжайте в том же духе.

Исчез в своей комнате. Люба еще долго пьяно ворчала, анализируя мой внутренний мир. Потом или я уснул, переполненный впечатлениями состоявшегося дня, или она просто успокоилась, или тоже уснула.

С утреца как обычно пробежка с лихой бандой паркуристов. Бег с полной выкладкой сил моими стараниями с каждым разом все больше насыщался сальтами, манками, лейзями и прочими трючками. Спешащие по своим утренним делам недоспанные прохожие испуганно жались по сторонам, завидев скачущий по улицам с воплями и ненормальной скоростью молодняк. Вся эта жуть обычно заканчивалась кирпичными развалинами на территории военного городка, куда мы попадали, перелезая через бетонный забор. Там мы немного прыгали бразильскими обезьянами, отрабатывая зацепы. Обычно, но не сегодня. Сунулись лезть на стену и заметили солдатика с другой стороны с ружжом.