Реквием машине времени - Василий Головачев

— Как ты меня нашел?

— А ты думала, так тебя и бросили? — он нащупал в темноте плечо Анастасии. — Десант своих не бросает, княжна… Горна благодари. Пустили его по следу, быстренько на хвост им сели, потом я издали в бинокль увидел, как ты с ними мило беседуешь. Засели на холмах… Вечером все было гораздо проще. Пошел в становище, притормозил там одного с топориком, а он болтун оказался жуткий… — Капитан осторожно коснулся ее щеки: — Чего они от тебя хотели?

— Детей им, дуракам, рожать, — сердито сказала Анастасия. — Таких же дураков, землекопов свихнувшихся…

— Действительно… — он помолчал и решительно шепнул ей на ухо: — Я бы тебе этого не простил.

Анастасия улыбнулась, стоя на коленях на жестком тюке. Почувствовала на губах его губы, медленно подняла руки и положила ему на плечи. Зажмурилась в темноте и долго не открывала глаз.

— Чудо ты, Настя, — защекотал ей ухо голос Капитана. — Чудо несусветное, в кольчуге…

Анастасия улыбнулась в темноте, к глазам подступили слезы. Но почему? Загадочная это вещь — слезы, большая и сложная тайна, пока что ей непонятная.

— Пошли отсюда, — сказала она тихо, коснулась его щеки, провела ладонью. — Тут так страшно…

Вокруг снова не было ни души. Они спрыгнули на землю и, держась за руки, спокойно пошли быстрым шагом к окраине. Никто не бросался наперерез, никто не гнался — все сгрудились вокруг пожара. Ливень усиливался. Время от времени, уже отойдя от страшного города на большое расстояние, оглядывались на пожарище — оно заметно пригасло, багровые отсветы словно уходили в землю, погружались на дно канала.

— Тушат помаленьку, — сказал Капитан. — Тушат-тушат — не потушат, заливают — не зальют…

Анастасия улыбнулась ему. Она промокла насквозь, одежда облепила тело, но холода Анастасия не чувствовала — она была на свободе, и безумцы, рывшие столетиями свою исполинскую канаву, хочется верить, навсегда уходили из ее жизни.

— Разобраться бы с ними как следует, — сказал Капитан. — Черт, и ничем тебя не укутать, сам мокрехонек…

Анастасия зажала в кулаке золотого жука, рванула цепочку и зашвырнула ее подальше. Раскинула руки и закружилась под дождем, зажмурясь, закинула голову, подставила лицо косым струям, крикнула:

— А жизнь — прекрасна!

— Точно. Сам начинаю верить, — Капитан поймал ее в охапку и сказал, словно бросаясь в воду: — Настенька, я ведь не шучу…

— Я знаю, — тихо сказала Анастасия. — Я тоже. Только я… ты… как-то… если…

Она безнадежно запуталась и замолчала в полной растерянности. Что-то старое рушилось, уходило, исчезало, что-то новое никак не могло заступить его место, и Анастасия замерла в его объятиях, уткнулась в плечо, чуточку жалобно попросила:

— Ну не надо так быстро, я…

— Настя, я понимаю, — Капитан погладил ее по мокрым волосам. — Только я серьезно и насовсем…

— Я тоже, кажется, — сказала Анастасия так тихо, что он, быть может, и не расслышал.

Вскоре они добрались до места, где ждала Ольга с лошадьми. Горн, радостно гавкая, прыгал вокруг, а Ольга бросилась ей на шею. Дождь на ее лице или слезы — разобраться под этим ливнем было невозможно.

— Что там было? — спросила Ольга наконец.

— Да пустяки, — сказала Анастасия и впервые зябко передернулась: и от пережитого, и от прохлады дождя. — Чуть замуж не выдали, только и всего.

Верстовой столб 13. СОН О РЖАНЫХ АПОСТОЛАХ

Так полуострова дрейфуют к океану от

торжествующих земных кавардаков.

Анастасия ехала во главе своего маленького отряда хмурая, как туча. Даже Росинанту передавалось настроение хозяйки, не говоря уж об Ольге с Капитаном — они и не пробовали завязать разговор, и в глазах у них Анастасия видела неприкрытое недоумение. Но никак не находила нужных слов и подходящего случая, хранила угрюмое молчание, отчего злилась еще больше. И получался замкнутый круг.

Если честно, ей больше всето хотелось оказаться вдвоем с Капитаном в каком-нибудь уединенном месте, взяться за руки и выговориться начистоту. О том, что они все же люди из разных миров и нужно долго ломать голову над тем, как же им все-таки подогнать, притереть, совместить эти миры, чтобы родилось что-то новое, не ранившее ничьей гордости, самолюбия и устоявшихся взглядов на жизнь. Временами ей казалось, что и Капитан ломает голову над тем же самым. Наверняка.

Леса кончились, путники третий день ехали по равнинам, перемежавшимся редкими невысокими холмами. И эти равнины были самым неподходящим местом для серьезного разговора. Так иногда бывает — позарез необходима удобная, располагающая обстановка — деревья над водой, лесная поляна, комната, галерея; старая стена… А вот как — взяться за руки и уйти подальше от разбитого на равнине лагеря — не получается… Больше всего Анастасию мучила мысль, что Капитан подумает, будто она бросалась ему тогда на шею из одной лишь благодарности за спасение. Чтобы покончить хотя бы с этим недоразумением, Анастасия придержала коня, подождала, когда поравняется с ней чалый конь Капитана, и тихо спросила:

— Не сердишься?

— За что, господи? — какая-то нотка грусти в его голосе все же была. — Все нормально…

— Вот уж нет, — сказала Анастасия, не глядя на него. — Только не сердись… Я думаю, и мне тяжело.

— Странное совпадение, — сказал Капитан уже веселее. — Я тоже думаю, и не над самыми простыми вещами. Не подумать ли нам вместе и вслух?

— Подождем, — сказала Анастасия. — Только не сердись, хорошо? Подождем…

И отъехала. Словно камень с души свалился. Она погнала Росинанта легким галопом, волосы развевались из-под шлема, увенчанного золотым серпом-и-молотом. Где те времена, когда жизнь казалась ей не лишенной тягостных загадок, но довольно простой и без крупных неожиданностей? Где времена, когда она и подумать не могла, что потрясение основ — столь мучительная штука? Анастасия, светлая княжна из рода Вторых Секретарей, храбрый рыцарь, пустившаяся в поход за Знаниями — ах, каким легким и прекрасным виделся тот поход…

Она остановила коня — вокруг были возделанные поля! Пшеница стояла золотой, чуть колыхавшейся, упругой стеной. Анастасия спрыгнула с седла, сорвала колос, размяла в пальцах, попробовала зерна. Самая настоящая пшеница — и на вид, и на вкус.

Подъехали Капитан с Ольгой. Анастасия молча обвела рукой золотящиеся до горизонта поля.

— Ну, по крайней мере, не Канал… — сказал Капитан.

Все прекрасно понимали, что означают эти золотые колосья. Обширные поля без конца и края — это государство. Вот только чье? И как здесь относятся к путникам?

Оставалось набраться терпения и ехать вперед, что они и сделали. Скоро обнаружили торную дорогу и двинулись по ней. И прошло не так уж много времени, прежде чем Капитан, случайно оглянувшись, вскрикнул:

— Черт!

Анастасия ничего не спросила. Все и так было ясно. Далеко позади, неподалеку от дороги, по которой они проехали, поднималась черная струйка дыма. Прервалась. Вновь потянулась к небу. Прервалась. Возникла снова.

— Поздравляю, — сказал Капитан. — Мы в мешке. Может быть, те, впереди, уже знают, сколько нас тут есть.

— Приятная весть, — сказала Анастасия. — Что ж, деваться некуда…

— Давно мы ни с кем не дрались, — добавила Ольга не без азарта.

— Нашла о чем горевать… — фыркнул Капитан. — Ну вот, радуйся! Едут!

Над дорогой стояла туча пыли — навстречу скакал конный отряд, человек двадцать. Анастасия положила руку на рукоять меча.

Они стояли в ряд посреди дороги и молча ждали. Клубилась пыль, вот уже можно различить красные щиты, разноцветные плащи…

Всадники осаживали разогнавшихся коней. Все они были мужчинами, голубоглазыми и русобородыми, но во всем остальном чрезвычайно походили на Анастасию — кольчуги, остроконечные шлемы (только без символов на шишаках), мечи, копья. Разве что щиты чуточку иной формы — красные, без гербов, да у нескольких воинов — булавы, в Империи почти не употреблявшиеся. Анастасия не знала, радоваться такому сходству или оно сулит новые хлопоты, а посему на всякий случай вытащила меч из ножен — чуть-чуть, на ладонь.

Они разглядывали друг друга настороженно и с любопытством, потом Анастасия выехала немного вперед, так, чтобы оказаться на корпус впереди спутников, и сказала:

— Я — Анастасия, княжна отрогов Улу-Хем, из рода Вторых Секретарей. А кто вы?

Точно так же, как она, вперед выдвинулся на корпус всадник в алом плаще, с золотой цепью на шее и ответил:

— Я — воевода Бобрец, порубежной стражи. С чем идете? Почему единственный мужик — в столь паскудном облике, а девицы в доспехах?

— Так уж у нас заведено, — сказала Анастасия не без вызова.

И он этот вызов понял, сказал дерзко-увещевающе: