Народная Русь - Аполлон Коринфский

В другом народном стихе духовном, приуроченном к 1-му октября, повествуется о том, как «подошли враги у царству Грецкому, угрожают ему войной-гибелью». Слагатель песенного сказания ведет свою речь не от одной богатой воображением выдумки, но и от писания книжного. Взмолилися-всплакались «обложенные» врагами христиане, пришли в Божий храм, «плачут-молятся, просят помощи». Молитва дошла до Матери Божией, сошла Она с небесной высоты:

«Слава райская храм исполнила,Богородице служат ангелы,И пророки, и апостолы…»

Собравшиеся в храме молящиеся-плачущие, обращаясь к Заступнице рода человеческого, восклицают: «Что же Ты, Божий гость, голубица Ты, Всепречистая, Благодатная! Ты скажи, зачем прилетела к нам? Аль уж светлый рай от грехов наших стал нерадошен, и пришла Ты к нам, принесла нам казнь от Создателя?..». На этот трогательно-простодушный вопрос обложенных врагами христиан царства Грецкого Царица Небесная держит, по словам сказания, такую ответную речь:

«Мне и светлый рай стал нерадошен,Небо ясное помрачилося;Ко Мне ангелы каждый час несутСлезы горькия христианския.Сомутилась Я, запечалилась!Теперь к вам пришла в утешение,Помолитъ за вас с вами Господа»…

И Пречистая взмолилась «ко Своему Сыну ко Распятому» за собравшихся во храме людей: — «Сыне Мой, Иисусе Мой! Услыши Ты нас с высоты небес, защити и нас, грешных людей!» Стих кончается тем, что Богородица покрывает Своим «святым омофором» скорбные души христиан «царства Грецкаго» и тем спасает их от врагов.

Народное воображение отождествляет покров Пресвятой Богородицы со сказочной «нетленной пеленой Девы-Солнца», олицетворяющею собой утреннюю и вечернюю зарю. Эта пелена, покрывающая всех бесприютных и лишенных крова, прядется, по словам одухотворяющего природу песнотворца-сказочника, из золотых и серебряных нитей, спускающихся с неба: «На море — на окияне», — повествует в одном из своих старинных заговоров народ, — «сидит красная девица, швея-мастерица, держит иглу булатную, вдевает нитку золотую рудожелтую, зашивает раны кровавыя. На море-окияне, на острове на Буяне лежит бел-горюч камень; на сем камне стоит стол престольной, на сем столе сидит красна девица. Не девица сие есть, а Мать Пресвятая Богородица; шьет она, вышивает золотой иглою»… и т. д. По другим разносказам, розоперстая богиня Зоря тянет рудожелтую нитку и своею золотой иглою вышивает по небу розовую пелену. Народ обращается к ней со следующим молитвенным заклинанием: «Зорька-зоряница, красная девица, Мать Пресвятая Богородица! Покрой мои скорби и болезни твоей фатою! Покрой ты меня покровом Своим от силы вражьей! Твоя фата крепка, как горюч камень-алатырь!». Богиня Зоря претворяется, под непосредственно-христианским влиянием, в чистый облик Пресвятой Девы Марии.

Праздник, установленный в царствование византийского императора Льва[73], в память чудесного явления Богоматери, распростершей над Царьградом Свой покров — как небесную защиту города от осадивших его сарацин, принял у новообращенных христиан-славян своеобразную окраску. Из целого ряда вызванных этим праздником в представлении славянина преданий особенно знаменательно в своей наивной простоте следующее. В стародавние годы, — говорит народ, — Богородица странствовала по земле. Случилось Ей зайти в одну деревню, где жили забывшие о Боге и обо всяком милосердии люди. Стала проситься Матерь Божия на ночлег, — нигде Ее не пустили, везде услыхала Она один ответ: «Мы не пускаем странников!» Услышал жестокосердные слова проезжавший в это время по небесной стезе над деревнею св. Илья-пророк, — не мог снести он такой обиды, причиненной Деве Марии, и на отказавших Божественной Страннице в ночлеге низринулись с неба громы-молнии, полетели огненные и каменные стрелы, посыпался град величиною с человеческую голову, полил ливень-дождь, грозивший затопить всю деревню. Всплакались испуганные нечестивые люди, и пожалела их Богородица. Развернула Она покров и накрыла им деревню, чем и спасла Своих обидчиков от поголовного истребления. Дошла благость неизреченная до сердца грешников, и растопился давно не таявший лед их жестокости: сделались все они с той поры добрыми и гостеприимными.

В Вологодской губернии, а также и в некоторых иных местах, к Покрову-дню ткут крестьянские девушки, задумывавшиеся о женихах, так называемую «обыденную пелену». Собравшись вместе, они с особыми, приличными этому случаю песнями теребят лен, прядут и ткут его, стараясь непременно окончить всю работу в один день, обыденкой. Приготовленную таким образом пелену (холстину) перед обедней на Покров несут к иконе Покрова Пресвятой Богородицы. Шепотом причитают они при этом: «Матушка Богородица! Покрой меня поскорея, пошли женишка поумнея! Покрой ты, батюшко-Покров Христов, мою победную голову жемчужным кокошником, золотым назатыльником!».

Таким образом, в понятии деревенской молодежи, все впечатления этого праздника объединяются с представлением о свадьбе. Деревенские свадьбы с их самобытной обстановкою, сохранившей в себе яркие пережитки старины, являются живым олицетворением народной мечты, непосредственно сливающейся с самой жизнью нашего крестьянина. На этом празднике трудовой жизни пахаря — раздолье не только пиву хмельному с вином зеленым, но и еще более того песням, — разливаются они из конца в конец деревни свободными широкими волнами. В этих песнях — вся обрядность деревенской свадьбы, в них — вся скорбная повесть жизни русской женщины-работницы, «отдаваемой на чужую сторонушку дальнюю за чужого добраго молодца, за чужанина», — в них все ее скромные недолгие радости. Вся деревня провожает, «пропевает и пропивает» свою девушку, которой посчастливится, с Божьей помощью, «на Покров покрыть победную голову».

Как ни гадает, как ни думает девица красная о замужестве, как ни вымаливает себе жениха-суженого, а все-таки страшно ей покидать дом родительский, где и отец-батюшка «жалел» ее, и матушка родимая «берегла пуще глаза». Потому-то и просит со слезами она в поющейся на свадебном веселом сговоре песне:

«Ты, родимый мой батюшка,Ты, пой, напой гостей допьяна,Чтобы гости-то позапили,Меня, младу-младешенъку, позабыли!Ты, родимый, милый брат,Поди-тко на широкий двор,Оседлай коня ворона,Поезжай во темный лес,Сруби белую березыньку,Завали путь-дороженьку,Чтоб нельзя было проехати!Ты, родная моя матушка,Ты дари, моя матушка,Ты дари гостей по-ряду!Не дари только двух гостей,Что первого гостя не дари,Друженьку-разлученьку,А другого гостя не дари,По правую который сидит по рученьку!Подарен добрый молодецМоей буйною головушкой!»

Но чем ближе время идет к свадьбе, тем все более и более свыкается сговоренная-«пропитая» девушка со своим замужеством. И хотя, по словам другой песни, «скоры ноженьки» — при одной мысли о расставанье с девической беззаботностью — «подламываются, белыя рученьки опускаются, ретиво сердечушко пугается», но оно, это самое «ретиво сердечушко разгарчивое», само уже «ко тому ли ко чужанину добру молодцу приклоняется», собирается оно вслед за последними пташками перелетными отлетать из теплого гнезда родимого, годами насиженного.

Собираются с Покрова на отлет, однако, не только одни девушки красные: на Покров улетают, по старой примете, и последние журавли. Если раньше улетят — «быть холодной зиме», — говорит деревня, зорко приглядывающаяся к жизни окружающей ее природы. «Коли белка в Покров чиста (вылиняла) — зима будет хороша!» — можно услышать в Пермской и других северо-восточных губерниях.

К Покрову заботится каждый хороший домохозяин, убравшийся с хлебом, «ухитить» свою хату: проконопатить углы, привалить заваленки. «Захвати тепла До Покрова: не ухитишь до Покрова — изба будет не такова!» Всему есть пора, всему — свое время: «Батюшка Покров не натопит хату без дров».

Накануне Покрова молодые деревенские женщины сжигают в овине свои старые соломенные постели. Этим, по суеверному обычаю, охраняются молодухи от «призора недоброго глаза». Старухи сжигают в это же самое время изношенные за лето лапти, думая исполнением этого «прибавить себе ходу на зиму». Ребятишек обливают перед Покровом водою сквозь решето, на пороге хаты. Это делается, по старинной примете, в предохранение от зимней простуды.

С Покрова, — говорят в народе, — перестают бродить и колобродить по лесам лесные хозяева, лешие. При расставанье со своею полной волею, они ломают немало деревьев, вырывают с корнями кусты, разгоняют зверье по норам, а затем и сами проваливаются сквозь землю до самой весны зеленой, растопляющей своим теплом снега-льды. В канун Покрова целый день воют они, стараясь перекричать ветер; и ни мужик, и ни баба, ни ребята малые не подойдут в этот день к лесу — из боязни, чтобы лесной хозяин не натешился над ними напоследок. «Леший — не свой брат, переломает косточки не хуже медведя!» — говорят в суеверной деревне, не расстающейся до сих пор со своими отжившими время поверьями, обычаями и поговорками.