Апокриф - Владимир Гончаров

Тиоракис оценил. Все было до дурноты элементарно. И ужасно.

— А все-таки, как быть с наведением? — немного помолчав, спросил он, хотя почти наверняка знал ответ. — Радиоуправление? Мне кажется, это очень сложно технически.

— Нет! — отрезал Рамах, — только пилот! Радиоуправление не надежно.

Тиоракис понимающе покачал головой.

— И вы уверены, что найдете…. м-м-м… добровольца?

— Вот уж на этот счет, — с запалом произнес Рамах, — будьте спокойны! Вы забыли, с кем имеете дело! Так что эту заботу оставьте нам.

— Хорошо, — согласился Тиоракис, — а какова будет моя забота?..

«Ну, что ж! Завтра мы встретимся снова… — обдумывал свои планы на будущий день Тиоракис, бредя по подземному, усыпанному мелким песком коридору в направлении выхода на вольный воздух. — Вот тогда я и приведу в действие машинку.

Приведу, заметьте, с легким сердцем и даже с некоторым удовольствием. Ухлопать трех нормальных людоедов во время обсуждения ими меню большого каннибальского пиршества — это не потребует слишком больших нравственных усилий. С нравственными усилиями, по случаю необходимости лишить кого-нибудь жизни, у меня вообще стало проще, надо сказать».

Тиоракиса нервно передернуло. Но не от отвращения к себе (до этого он еще не дошел), а от раздраженного осознания глубины собственной наивности, так славно поспособствовавшей когда-то выбору им своего пути в этом мире. Ох, уж этот путь! Путь, на котором постоянная ложь — обычное лицо долга и блага, а убийство — лекарство от грызущей совести…

Сегодня Тиоракису в общих пока чертах определили его задачи, как руководителя группы обеспечения Большого Теракта. Вот так, с больших букв, он именовал теперь для себя задуманную Рамахом, Васодом и Дадудом операцию.

По мысли штаба, он, Тиоракис, должен был организовать доставку и хранение в доступном месте для быстрого и скрытного извлечения необходимого количества взрывчатки. Следовало под прикрытием подходящей легенды завязать плотные отношения с каким-нибудь авиационным клубом, базирующимся на аэродроме, максимально близко расположенном к объекту нападения. Необходимо было провести скрытную разведку местности вокруг АЭС для выявления системы ее наземной охраны и подбора мест для размещения постов наведения на цель летающей бомбы. Желательно было внедрить на саму электростанцию агента, хотя бы и на самую малозначительную должность, для уточнения плана объекта, и по возможности установления в непосредственной близости от главной цели приводного радиомаяка. Тиоракису предстояло приобрести на свое имя или на имя какого-либо добропорядочного гражданина спортивный или легкий пассажирский самолет (а то и два) и обеспечить техобслуживание, горючее и, вообще, все, что позволит в любую нужную минуту поднять машину в воздух. Наконец, нужно было подготовить надежную квартиру для летчика-самоубийцы, из которой тот отправится в свое последний полет…

«К счастью, — продолжал обмысливать ситуацию Тиоракис, — ничем из этого мне заниматься не придется. А нужно мне подумать о том, как выскочить из этой истории живым».

С чисто технической точки зрения все складывалось очень удачно. Совещания с руководителями фронта проходили в относительно небольшой подземной комнате.

Вообще, отдельные комнаты здесь создавались очень просто: либо тупиковый ход отделялся плотной войлочной занавесью на примитивной деревянной раме, и тогда возникала изолированная камера; либо подземный коридор просто перегораживался двумя последовательно расположенными такими же завесами, вследствие чего образовывалось проходное помещение. Реже подземные сидельцы возводили стенки путем сухой кладки из обломочного материала.

Штабная комната располагалась в одном из тупиков и была отделена аж тройной войлочной занавесью, обеспечивавшей отцов-командиров тишиной и уверенностью, что обсуждаемые ими секреты не будут услышаны снаружи.

Перед входом в штаб, разумеется, имелся пост охраны, но он был отнесен метров на двадцать от войлочной перегородки и находился вне зоны прямой видимости, за некрутым поворотом подземного коридора, у самого его пересечения с большим поперечным ходом.

Здесь всегда дежурили два боевика, имевшие связь по полевому телефону, как со штабной комнатой, так и с постами у выходов из лабиринта на поверхность.

Васод, Рамах и Дадуд, задумав Большой Теракт, стремились до поры до времени удержать всю связанную с ним информацию в максимально узком круге посвященных и поэтому никого, кроме Тиоракиса, к обсуждению не привлекали. Охране были даны самые строгие инструкции никого постороннего в штабной отсек не допускать без предварительного согласования по имевшейся телефонной связи.

Условия для уничтожения чохом всей верхушки ФОБ создавались идеальные. Оставалось позаботиться о путях отхода и уповать на то, что «машинка» сработает безотказно.

Тиоракис подошел к выходу из лабиринта. Почти круглая дыра в две трети человеческого роста открывалась в задней стенке обширного и очень высокого грота на высоте метров трех от его пола. Спускаться из нее нужно было по приставной деревянной лестнице. Под портал самого грота мог свободно въехать грузовик. Там, за неровным каменным краем свода со свисающими с него корнями какого-то мелкого кустарника и пучками травы просматривалось гаснущее небо.

Выход на лестницу контролировался вооруженным постом.

«Ну, и как их отсюда выкуривать в случае чего? — механически отметил Тиоракис, — ни обойти, ни сверху напасть, ни обстрелять… Безнадега!»

Охранявшие лаз боевики довольно почтительно поприветствовали Тиоракиса. Им было понятно, что это птица довольно высокого полета. Его не раз видели в компании с руководителями Фронта в самой доверительной обстановке. Одним словом, что этот «хоим», в известном смысле, «свой», и при этом осободоверенный «свой», ни у кого сомнения не возникало. А свои — имели свободный вход-выход из подземного лагеря. Жители тайного лабиринта поддерживали регулярные связи с родственниками, жившими на легальном положении на поверхности, а также занимались под открытым небом теми хозяйственными делами, которые никак нельзя было делать внизу: пасли скот, работали на скудных огородах, просто дышали вольным воздухом и ловили лучи дневного светила, в той или иной мере необходимые любому человеку.

Тиоракис каждый день, когда выпадало свободное время, старался выйти из лабиринта на прогулку, поскольку твердо знал, что когда-то ему нужно будет быстро и по проторенному пути покинуть подземное поселение. Желание «хоима» почаще бывать на поверхности ни у кого подозрений не вызывало. Хорошо еще, что он не страдал клаустрофобией! Вот и гулял Тиоракис по каменистой корке плоскогорья, вдыхая свежие запахи уже начинавшейся здесь весны. Пару раз он был вежливо остановлен сидевшими в секретах боевиками. Нет, они не преграждали ему путь, а просто предупреждали, что «вот там, за тем распадком «можно нарваться на жандармский патруль» и что «пока светло, может налететь военный вертолет, с него могут запросто обстрелять любого, кто покажется пилотам подозрительным». Тиоракис благодарил, но, тем не менее, каждый раз удалялся от поста в сторону «противника», чтобы через короткое время обязательно вернуться тем же путем. Таким образом он усиленно создавал у окружавших его людей впечатление обыденности своих уединенных прогулок в окрестностях подземного лабиринта.

Почти весь следующий день Тиоракис провел в довольно томительном безделье. Еще накануне Дадуд предупредил его, что они с Васодом и Рамахом появятся только к вечеру.

В поземном капище, находившемся где-то в одном из соседних лабиринтов, собиралось какое-то совершенно обязательное для правоверных шаманистов религиозное мероприятие.

Тиоракису даже было предложено отправиться туда за компанию, но он достаточно твердо отказался.

— Это я только по прозвищу «Еретик», — сказал они Дадуду, — а на самом деле, самый что ни на есть прожженный атеист. А у вас там священнодействие. Зачем вам при этом скептик, насмешник и зевака?

Дадуд согласился, что насмешник им ни к чему, и убыл.

Тиоракис воспользовался лишней представившейся ему возможностью и отправился на прогулку. Отправился не один, а предварительно зашел в подземный лазарет и захватил с собою выздоравливающего Крюка. Этот уже ходил без костыля и только слегка опирался на палку. Да и кашель у него почти прошел.

Боевики с поста у выхода помогли Крюку преодолеть трудную трехметровую ступень до дна грота, и оба «хоима» покинули лабиринт.

На этот раз Тиоракис не стал отходить далеко, будучи скован все еще малоподвижным спутником.

Они сидели на крупном, черном, уже нагретом на свете дня камне, подставляя лица несильному теплому ветру.