Апокриф - Владимир Гончаров

Крюк за столом не проронил почти ни слова, ограничиваясь лапидарными: «Да, спасибо» и «нет, спасибо, не надо», — в ответ на предложения подложить в тарелку или налить в чашку. Все остальные вопросы, так или иначе касавшиеся дела, связанные с планами дальнейшего продвижения к штабу ФОБ и даже о своем собственном физическом состоянии, он переадресовывал Еретику, всякий раз тыкая вилкой воздух в его направлении и подкрепляя этот жест ремаркой: «Это все к нему. Он решит». Мрачный тип.

Еретик тоже не был многословен, но по сравнению со своим товарищем выглядел вполне приветливым и относительно словоохотливым. Он не без аппетита позавтракал, с особым удовольствием обсасывая мягкие хрящи молочного козленка, а затем, перейдя к чаю, вежливо поддерживал светско-деревенскую беседу с хозяином дома. При этом он, видимо, механически снял с руки очень крупные и какие-то диковинные наручные часы с целой кучей циферблатов и стал вертеть их в пальцах, побрякивая звеньями солидного стального браслета. Хозяин сразу обратил внимание на этот привлекающий внимание предмет, а его мальчишки уставились на него, как завороженные. Подобные броские вещи в баскенской глубинке любили.

— Это что за часы такие? — полюбопытствовал глава семейства. — Можно посмотреть?

— Пожалуйста! — отозвался гость и охотно передал часы фермеру.

Тот, взвесив на руке диковину, покачал головой и, продолжая рассматривать ее, поцокал языком. Младшие сыновья, не выдержав искушения любопытством, встали со своих мест, сгрудились за спиною отца и пытались рассмотреть необычные часы поближе, глядя поверх его плеч, а более солидному — старшему, сидевшему одесную, достаточно было просто повернуть голову.

— Наверное, дорого стоят? А? — поинтересовался хозяин.

— Если честно, не знаю, — отвечал Еретик, — это подарок отца. Часы для спортсменов подводников. Совершенно водонепроницаемые, на десять атмосфер. С глубиномером. Но, думаю, недешево стоят… Тем более, это не наши — лансорские.

Если бы Еретик своевременно не отпустил замечание про подарок отца, то, скорее всего, предложение: «Продай!» — последовало бы немедленно. Покрасоваться с подобной штукой на родовом сходе хозяин считал, по местным понятиям, очень большим шиком.

Но, подарок! Тем более, подарок отца — дело святое, после чего оставалось только с достоинством вернуть искус его владельцу. Правда, Еретик великодушно позволил поиграть блестящим стальным сокровищем хозяйским мальчишкам. Беспокойство их отца по поводу ущерба, который при этом может быть нанесен ценному прибору, он успокоил тем утверждением, что данный экземпляр, в соответствии с гарантией фирмы, можно без особого вреда положить чуть ли не под гусеницы танка.

На вопрос, когда гости будут готовы двигаться дальше, Еретик ответил в том смысле, что, чем скорее, тем лучше. Заботливое сомнение хозяина относительно состояния здоровья Крюка он отмел, заявив, что его товарищ крепкий парень, который способен выдержать и не такое. Кроме того, Еретик резонно заметил: долгое сидение на явке повышает риск ее провала в случае какого-нибудь неожиданного визита со стороны того же зонупа, например. Хозяин с некоторым удивлением подумал про себя, что парень, видимо, не по годам опытен, осмотрителен и, скорее всего, не зря командирствует в этом дуэте.

До подземной крепости, в которой угнездились главари Фронта, добирались по эстафете еще два дня. И не то, чтобы это было далеко — в обычное время хватило бы и нескольких часов. Однако теперь в зоне активной военно-полицейской операции на то, что раньше требовало нескольких минут (например, пересечение каньона), теперь приходилось тратить до полусуток, потому что с обеих сторон единственного на многие километры моста стояли военные или жандармские заставы, и соваться к ним с более чем подозрительной компанией не следовало.

В результате приходилось задействовать тайные баскенские тропы. А для этого нужно не менее чем за пару километров до каньона, дабы не попасть в зону видимости с блокпоста, свернуть с дороги и нырнуть в какую-то уводящую под землю дыру, а затем медленно тащиться, пригибаясь и со свернутой набок головой узкими и низкими подземными переходами, местами проползая даже на коленях. И все это, заметьте, имея в компании больного и при этом раненного в ногу человека, который и по дому-то пока еще передвигается при помощи костыля! Через полтора километра мытарств карстовая труба приводит к своему концу, срезанному отвесным обрывом каньона на высоте метров пятнадцати или двадцати от его дна. Теперь нужно дождаться условного знака, который подаст баскенский партизан, засевший в одной из нескольких десятков, казалось, совершенно одинаковых дыр, украшающих вертикальную, в целом совершенно гладкую и с виду такую близкую (десятка три метров — не более!) противоположную стену. Получив сигнал, что путь свободен, следует дождаться темноты, поскольку по краям каньона периодически ходят патрули, которые стреляют без предупреждения, если замечают признаки несанкционированной переправы.

Уже в густых сумерках начинает работать сколь примитивная, столь и эффективная баскенская механизация. Из дыры высовывается простейшая деревянная стрела с блоком, тихо скрипит лебедка и подвесное ременное сидение опускает на дно каньона тайного путешественника. Переход через мелкий ручей, бывающий в паводок могучим потоком, и вот — почти такая же стрела поднимает свой груз вдоль другой стены каньона. За напряженной и опасной работой часы уносятся стаей стрижей. Затем снова несколько сотен метров подземного лабиринта ценою, примерно, в два часа… Линия постов (пока еще только одна!) обойдена, а полусуток — как не бывало!

Глава 17. Эндшпиль

Вот, скажем, многие баскенцы, в период посещающей их задумчивости перебирают в пальцах зубы каменного волка, нанизанные на связанную в кольцо суровую нить. Всякий из зубов посвящен какому-то из подземных духов. Дорогие экземпляры подобных памятных связок имеют на каждом костяном звене соответствующую тонкую гравировку.

А Тиоракис — «хоим». Ему местные верования «до лампочки». Собственно, Тиоракису «до лампочки» любые верования. Но повертеть что-то в пальцах во время напряженного раздумья или нервного разговора — так естественно для многих людей. Вот и вертит Тиоракис в своих пальцах здоровенные часы на массивном стальном браслете — «подарок отца». Часы эти всем тут за неделю уже примелькались, а сама манера гостя снимать их с запястья во время бесед и совещаний и крутить в пальцах, изредка щелкая крохотными кнопочками или поворачивая кольца каких-то визиров, ни у кого раздражения не вызывает. То, как бы спохватываясь, он кладет их на стол и даже отодвигает от себя, но, спустя несколько минут, снова прибирает к рукам… Никакой реакции у присутствующих. Ну, и отлично!

В подземном, созданном природой и лишь слегка подправленном человеком, бункере Тиоракиса приняли со сдержанным, но вполне очевидным радушием. Это был тот максимум, на который вообще мог рассчитывать в Баскене «хоим». С абсолютным радушием здесь принимали только единоплеменников, если они, к тому же, были из своего клана.

Кроме радушия чувствовалось и уважение воинов к воину. Никто не сомневался в истинности подвигов Еретика (именно под этим прозвищем большинство здесь знало Тиоракиса). Даже крайне подозрительный Дадуд после обстоятельного доклада, полученного от Крюка, утратил почти все остатки сомнений в отношении столь ценного союзника.

Что касается Васода и Рамаха, двоюродных братьев, входивших в клановую верхушку и руководивших «Фронтом освобождения Баскена», то они, с одной стороны, полностью доверяли Дадуду, а, с другой, — признавали, что лучше Еретика никто сейчас не знает обстановку в столичном регионе, и никто из природных баскенцев, руководивших боевыми группами, не достиг таких впечатляющих результатов, как этот «хоим».

А раз так, нужно использовать это оружие в полную силу, бросить его в самое отчаянное дело. И пусть Еретик погибнет, но главное, чтобы успел нанести врагу смертельную рану.

Тиоракис очередной раз брякнул свои часы на стол и решительным жестом отодвинул их от себя.

— Да вы, кажется, не представляете насколько это сложно! — обалдев от услышанного возразил он. А про себя ему вспомнилось мнение Стаарза по поводу реальности угрозы теракта на ядерном объекте: «Это чисто гипотетически. На это у них силенок пока нет. А если вы хорошо поработаете, то никогда и не будет!» И вот — на тебе! Приехали! Они уже обсуждают это дело в практической плоскости!

— Спокойно, спокойно, Еретик! — как бы заслоняясь от Тиоракиса поднятыми перед собой ладонями, примирительно заговорил Рамах. — Мы разумные люди. Не фантазеры, и воображаем себе трудность задачи. Но вы же сами видите: пока мы занимались мелкими диверсиями, «гэбэровцы» вытянули значительную часть нашей сети. А для нас? Какой результат для нас? Только, что муравьиную кучу разбередили. Забегали все, напряглись… А реально? Реально что-нибудь сдвинулось? Правительство зашаталось? Беспорядки, бунты начались? Нет! Это я, Еретик, не вам в упрек. Вы все делали, как надо. Это я себе фитиль вставляю. Это мы здесь со стратегией промахнулись. Менять ее надо! Стратегию.