Реквием по любви. Грехи отцов - Людмила Сладкова

Макар стремительно поднялся с дивана и перегородил ей дорогу собственным телом, вынуждая остановиться. Вынуждая с трепетом уставиться на него.

— Всему свое время! — прозвучало почти философски. — Ты вернешься домой, как только Борзый завершит начатое! Как только доведет дело Черчилля до конца! И если нужно подтолкнуть его к этому… что ж…

Лиза содрогнулась от ужаса, предчувствуя нечто дурное.

— О чем ты? — шумно сглотнула, покрываясь ледяным потом и крупными мурашками. — Что он должен… завершить?

— О! — удовлетворенно протянул Зарутский. — Лучше тебе не знать!

Поддавшись импульсу, она схватила его за руку.

— Пожалуйста! — жалобно всхлипнула. — Пожалуйста!

Стиснув зубы, Макар отвел взгляд в сторону.

Однако, немного поразмыслив, пылко воскликнул:

— Если я верно понял по слухам, всеобщему кипишу и его действиям – прямо сейчас он зачищает город от всей пескаревской швали! Идет масштабный отлов сторонников Гарика и Шмеля. Мужиков хватают и выбивают из них информацию. Требуют сдать имена других «коллег по цеху». А после одного за другим вывозят за город. Борзый задумал что-то грандиозное. Он собирает всех стервятников на каком-то заброшенном складе, пытаясь тем самым выманить Пескаря на нашу территорию. Вскоре это произойдет. Как только все его люди будут схвачены, Гарик лишится влияния и поддержки в нашем городе. А терять ее он не захочет, ибо слишком жаден и тщеславен, паскуда. Прочно здесь через марионеток вроде меня корни пустил. Он явится к нам. Не один. С армией своих московских соратников. Полагаю, именно этого Дмитрий и добивается. В обычной жизни к Пескарю не подобраться – его слишком хорошо охраняют. Но в случае такого масштабного замеса, в случае официальной сходки у твоего благоверного появится реальная возможность избавиться от Гарика. Стереть его с лица земли! Однако, я не уверен, что Борзый в полной мере осознает, с кем связался. Но я осознаю! И прекрасно помню, что эта мразь сделала с Черчиллем. У нас появился редкий шанс уничтожить его. Мы не имеем права на ошибку. А значит, Дмитрия нужно подстраховать! Я собираюсь открыть второй фронт. Тайный. Ты в деле?

Лиза увлажнила губы и заторможенно кивнула:

— Да! Но… как? И чем я могу помочь?

Макар едва заметно улыбнулся.

— Перед своей смертью твой отец нарыл на Гарика очень серьезный компромат. Если его обнародовать, то Пескаря растерзают свои же люди. Даже руки об него марать не придется. Но есть одно «но». Ты – единственная, кто может хоть что-то знать о его местонахождении! Да, на момент его смерти ты была слишком мала. Однако Марина наверняка доверила тебе эту тайну… гораздо позже. Я прав?

От его слов ей хотелось рыдать. Горло вновь сдавил болезненный спазм.

Почти задыхаясь от отчаяния, Лиза отрицательно покачала головой:

— Мне жаль! Но я ничего об этом не знаю!

— Разберемся, — Макар ободряюще похлопал ее по плечу.

Пребывая почти на грани истерики из-за своей собственной бесполезности, девушка на эмоциях повысила голос:

— Да как? Как мы разберемся? Нам даже отталкиваться – и то не от чего!

Зарутский угрюмо хмыкнул и что-то извлек из заднего кармана брюк.

— Вообще-то, отправная точка у нас есть, — признался он спустя секунду. — Черчилль велел Марине передать мне это, если с ним случится что-то непоправимое. Она его распоряжение исполнила. Только вот… мне до сих пор не удалось понять задумку Кирилла. Не удалось выяснить, что означает данный шифр. Давай начнем хотя бы… с этого!

Взглянув на мужчину, Лиза забыла, как дышать. В ладони Макара сверкало ожерелье ее матери из зеленых бриллиантов. То самое, которое она видела во сне-воспоминании. То самое, которое собственноручно рисовала на листе бумаги. То, на которое можно было купить целый город…

Глава 58

Тем временем…

— Молодой человек, просыпайтесь! Молодой человек?

Гордеев с трудом разлепил налившиеся свинцом веки, потянулся и потерянно уставился на женщину в белом медицинском халате, силясь понять спросонья, где находится и какого черта здесь забыл. А находился он в лучшей больнице их города. Именно сюда доставили его близких людей. Экстренно. На вертолёте. Ибо в ситуации Лёхи… на счету была каждая минута. Хвала небесам, довезли его живым. И помощь оказали своевременно. Врачи делали все возможное, но никаких гарантий не давали. Брат никак не приходил в себя, и никто не понимал, почему именно.

Искали причину, но не находили. А Андрея от страха за жизнь брата так жестко колошматило, что темнело в глазах. Горло точно тисками стискивало. Ноги, и те отнимались. Стоило лишь на гребаную секунду, на краткий миг представить, что он никогда больше его не увидит, что это… конец, и грудную клетку тотчас же будто кинжалом вспарывали. Боль становилась адской. Нестерпимой. Хотелось орать – громко, до хрипоты. Хотелось громить все вокруг, в кровь сбивая кулаки.

Тем не менее, удивляя даже самого себя, он держался. Не мог позволить себе этой паскудной слабости, ведь его близким было сейчас гораздо хуже. Они нуждались в нем. В сильном и собранном. Нуждались в его поддержке, защите и крепком плече. Андрей всеми силами старался гнать от себя жуткие мысли. Но… здраво оценивал ту задницу вселенских масштабов, в которой все они оказались. Беспокойство за Соню зашкаливало. Белоснежка от пережитого стресса потеряла ребенка и существовала теперь только на сильнодействующих успокоительных. Сам он переживал не меньше. Как ни крути, а речь шла о его родном племяннике. Или о племяннице. О крохотном существе, которое являлось продолжением его брата и… почти сестры. Являлось бы…

Первые часы после случившегося Андрей боялся оставлять Соню одну.

Петр Петрович вынужден был уехать – его помощь и связи понадобились Прокурору. А он все время находился рядом. Благо с этим сложностей не возникло – Белоснежку поместили в отдельную платную палату и разрешили ему присутствовать. Оба они молчали, опасаясь озвучивать свои страхи.

Просто смотрели в окно пустыми взглядами. Просто держались за руки, транслируя друг другу неизменное:

«Все будет хорошо! Мы больше… никого не потеряем!»

Тем не менее, невзирая на все пережитое, Алмазова находилась здесь. Рядом. А вот Лиза… исчезла уже более суток назад. Осталась один на один с монстром. С грязным ублюдком. С жестоким, безжалостным убийцей.

И одному богу известно, что ей пришлось пережить в его лапах за это время. Побои? Насилие? Надругательства? Господи, жива ли она вообще?

Андрей не был прежде религиозным человеком. Не знал ни единой молитвы. Однако животный