Полет сокола - Уилбур Смит

Все поселения, которые попадались на пути, Каранга старательно обходил стороной, хоть и уверял Робин, что они принадлежат его племени. Жители укрепленных деревень, похоже, не общались и не торговали между собой, замкнувшись во враждебной подозрительности.

К тому времени Робин достаточно овладела языком, чтобы расспросить проводника о великом колдуне, от которого вождь получил волшебный талисман. Рассказ Каранги взволновал ее и наполнил радостными предчувствиями.

— Много дождей назад — старый Каранга не знает, сколько именно, он слишком стар, чтобы обращать внимание на такие мелочи, однако не очень давно — из леса вышел очень странный человек, у которого была в точности такая же светлая кожа, но волосы и борода цвета пламени… — Старик указал на лагерный костер. — Все сразу поняли, что он великий колдун, потому что в день его прибытия долгую засуху прервал страшный ливень с громом и молнией и реки наполнились водой впервые за много лет. Бледнолицый колдун творил и другие невероятные чудеса: превратился сначала в льва, потом в орла, поднял мертвого из могилы и вызвал молнию мановением руки…

Робин усмехнулась.

— Кто‑нибудь говорил с ним? — спросила она.

— Мы очень боялись, — признался Каранга, театрально трясясь от ужаса, — но я сам видел, как белый колдун в обличье орла пролетал над деревней и уронил с неба талисман.

Для наглядности проводник замахал тощими руками, как крыльями.

Робин решила, что острый запах анчоусов привлек птицу к пустой банке, но предмет оказался несъедобным, и птица бросила его, по случайности пролетая над деревней Каранги.

— Колдун побыл у нас недолго, — продолжал старик, — и отправился дальше на юг. Мы слышали, что он идет очень быстро, наверное, в обличье льва. Вести о его чудесах передавались от деревни к деревне на языке барабанов. По пути он излечивал смертельно больных, а потом шел в священное место, где обитают духи каранга и кричал на них. Все, кто слышал эти ужасные слова, валились на землю от страха. Он убил великую жрицу мертвых, всесильную умлимо, в ее собственном святилище. Убил, а потом сжег все священные реликвии. Колдун наводил ужас на всю страну, как кровожадный лев, которым он, конечно, и был, а потом поселился на Железной горе — Таба‑Симби, где до сих пор творит чудеса. Толпы людей приходят к нему из всех деревень с зерном и другими дарами.

— Значит, он все еще там?! — воскликнула Робин.

Старый Каранга закатил слезящиеся глаза и развел руками: «Кто возьмется предсказать приход и уход великих колдунов?»

Путь оказался не столь прямым, как надеялась Робин. По мере удаления от родной деревни уверенность Каранги убывала вместе с его познаниями о том, где находится страшная Железная гора.

Каждое утро он доверительно сообщал Робин, что сегодня они обязательно достигнут места назначения, а по вечерам, когда разбивали лагерь, клятвенно обещал, что уж завтра‑то это произойдет непременно. Он не раз указывал на скалистые холмики: «Вот Железная гора!» — но всякий раз путешественников встречал град летящих камней и копий.

— Я ошибся, — виновато бормотал Каранга, — иногда мои глаза застилает тьма, даже под полуденным солнцем.

— Ты правда видел ту гору? — сурово прищурилась Робин, теряя терпение.

В крайнем замешательстве Каранга опустил седую голову и принялся усердно ковырять костлявым пальцем в носу.

— Нет, я сам на ней не бывал, но один человек, который говорил с тем, кто сам…

Выйдя из себя, Робин чертыхнулась по‑английски.

Старик понял если не слова, то тон, каким они были сказаны, и так расстроился, что Робин невольно пожалела его и благосклонно разрешила нести бутыль с водой и мешок с провизией. Воспрянув духом, проводник преисполнился благодарности.

Робин сгорала от нетерпения. Она не знала, насколько опережает брата и его охотников. Возможно, Зуга уже вернулся в лагерь и нашел записку, а может, до сих пор, ни о чем не подозревая, охотится на слонов в сотне миль отсюда.

Гнев на брата пробудил чувство соперничества. Робин многое сумела сделать сама, и ей не хотелось, чтобы Зуга явился на готовенькое в миг желанного воссоединения с отцом. Она догадывалась, как эта история будет изложена в дневнике Зуги, а затем и в книге, которая выйдет в Лондоне. Героический майор Баллантайн ни за что не упустит возможности приписать все заслуги себе.

Когда‑то Робин Баллантайн искренне полагала, что слава и почести ничего для нее не значат и она охотно уступит их брату, получив в награду объятия отца и удовольствовавшись сознанием своей помощи страдающим народам Африки. Теперь же, объявляя один за другим двойные переходы и гоня измученных носильщиков форсированным маршем, она стремилась как можно больше оторваться от брата, где бы он ни находился.

«Я хочу найти отца, хочу найти его сама и хочу, чтобы мир узнал об этом! Гордыня греховна, я знаю, но в таком случае я всегда была грешницей. Прости меня, Господи, но я искупила свой грех тысячей добрых дел. Прости мне только один, совсем маленький грех», — молилась Робин в грубой травяной хижине, в то же время прислушиваясь, не раздались ли крики входящих в лагерь носильщиков Зуги, и вздрагивая от каждого шороха. Ей хотелось свернуть лагерь и сделать ночной рывок к далекому холму, очертания которого показались на горизонте перед закатом. Старый Каранга в очередной раз уверенно объявил его Железной горой. Полная луна освещала путь, и переход вполне мог оказаться решающим.

Старый Каранга спокойно выдерживал напряженный темп изо дня в день, однако носильщики смертельно устали, и даже Джуба жаловалась на колючки в ногах. Отдых был необходим.

На следующее утро караван тронулся в путь раньше обычного, когда трава еще гнулась под тяжестью росы. Через милю пути брюки промокли сверху донизу. За последние несколько дней характер местности изменился. Высокое холмистое плато, поросшее густой травой и редким лесом, понижалось к югу, и за одиноким пиком, замеченным накануне вечером, открывалась вереница холмов, закрывавших весь горизонт с востока на запад.

Робин пала духом: как отыскать единственную вершину среди такого множества? Тем не менее доктор упорно двигалась вперед, и они с Карангой, намного обогнав колонну, достигли подножия холмов еще до полудня. Робин проверила барометр Зуги, хранившийся в деревянном ящичке, обитом изнутри бархатом, — оказалось, что высота над уровнем моря все еще превышает тысячу двести футов, хотя за последние два дня они спустились вниз более чем на две сотни.

Чтобы лучше разглядеть неровную местность, Робин вскарабкалась на скалистый уступ. Каранга шел за ней по пятам, Джуба немного отстала. К югу линия холмов резко понижалась. Где‑то там, возможно, протекает одна из рек, обозначенных на карте Харкнесса. Робин попыталась вспомнить их названия — Шаши, Тати, Маклутси…