Горькая сладость - Лавейл Спенсер

— Но... а как же приливы? Помните, я обратилась в «Скорую помощь», думая, что у меня сердечный приступ. Тогда сестра и дежурный врач наблюдали прилив и видели, как покраснела кожа на груди... Они ошиблись?

— Миссис Стерн, дело в том, что такие приступы могут спровоцировать и другие причины, не только климакс. У вас умер муж, умер трагической и неожиданной смертью. Я уверен, что газетчики охотились за вами, возникли финансовые и правовые осложнения, нужно было утешить дочь, оформить документы. Вы были под сильным стрессом, правда?

Мэгги кивнула, не доверяя голосу, на глаза навернулись слезы.

— А стресс, как известно, может вызвать и прилив, что и произошло в вашем случае. А поскольку вы что-то знали о климаксе и были в том возрасте, когда это случается, немудрено, что вы так и подумали. Это вполне простительная ошибка и, как я сказал, довольно распространенная.

— Но я... — Она сглотнула комок слез. — Вы абсолютно уверены? Вы не могли ошибиться?

— Боюсь, что нет. Все симптомы налицо: стенка шейки матки легкого голубого оттенка, гениталии набухли, грудь увеличена в размерах и стала чувствительной, вены ярко окрашены, вы испытываете трудности с удержанием мочи, повышенную утомляемость, участилось мочеиспускание, вы набираете вес и, наверное, испытываете еще множество неприятностей — ознобы, сердцебиение, запоры, боль в пояснице, отеки ног и, возможно, вспышки раздражительности и неожиданные приступы слезливости. Не так ли?

Мэгги припомнились раздражение против Кейти, незастегивающиеся лифчики и ставшие тесными ботинки, ночные походы в ванную и ночь, проведенная на «Мэри Диар», беспричинные слезы. Она угрюмо кивнула и опустила глаза, потрясенная тем, что и сейчас плачет.

Доктор Маклин, глядя на нее с симпатией, придвинулся к ней на своем стуле.

— Судя по тому, как вы расстроились, я заключаю, что вы одиноки.

— Да... да, именно так.

— Ага... это всегда усложняет дело.

— Я содержу гостиницу, предоставляющую постояльцам завтраки, — сказала Мэгги, подняв заплаканные глаза и протянув к нему руки. — Как я смогу управиться с нею, имея на руках младенца, бессонные ночи и другие заботы?

Опустив голову, она горько заплакала.

Маклин передал ей три бумажных медицинских салфетки и продолжал спокойно сидеть рядом, ожидая, пока она справится с эмоциональным потрясением. Когда Мэгги немного успокоилась, он сказал:

— Надеюсь, вы понимаете, что срок, когда еще возможен легальный аборт, миновал?

Она перевела на него невидящий взгляд.

— Да, понимаю, но это все равно не решило бы моих проблем.

Он успокаивающе кивнул.

— А как насчет отца ребенка, он существует?

Она заглянула в его добрые голубые глаза, вытерла слезы и беспомощно опустила руки на колени.

— Тут есть свои сложности.

— Понимаю. И все же я вам советую сообщить ему о ребенке как можно скорее. В наши дни, когда столько говорят о правах человека, отец имеет право знать о том, что он отец, у него будет ребенок и следует подумать, как его обеспечить, — право не менее важное, чем материнское.

— Понимаю. Конечно, я сообщу ему.

— А ваша дочь? Сколько, вы говорили, ей сейчас?

— Восемнадцать. — При мысли о Кейти Мэгги схватилась за живот и прикрыла рот рукой. «Какая горькая ирония! Я не сплю по ночам, опасаясь, что она забеременеет, не знаю, как поговорить с ней о мерах предосторожности, а сама... о, Кейти будет в ужасе».

Доктор Маклин поднялся, подошел к Мэгги и обнял ее за плечи.

— Не торопитесь, подготовьте ее сначала. И помните, она — ваша дочь, ваш ребенок, и ей это вовсе небезразлично. Конечно, лавина осуждений совсем не то, что вам сейчас нужно, но...

— Нет!.. Это не... Я... — Мысль рвалась под напором обрушившегося на нее несчастья. Отчаянье и паника охватили Мэгги. Миллионы осложнений вспыхивали в мозгу беспорядочно и безысходно.

«Когда ребенок закончит школу, мне уже будет пятьдесят семь. Все узнают, что это Эрик, а он до сих пор женат. Что скажет мать? Мне придется закрыть свою гостиницу. Я не хочу такой ответственности!»

А доктор Маклин говорил. Говорил о том, что ей надо избегать употребления алкогольных напитков, не принимать снотворного и прочих доступных лекарственных средств, интересовался, курит ли она, предлагал пузырьки с таблетками, советовал сократить потребление соли и, наоборот, увеличить количество свежих овощей и фруктов, больше отдыхать, задрав ноги повыше, делать легкие упражнения, подольше гулять и регулярно посещать врача.

Она слышала его слова, как сквозь гул бурлящего потока, прокатывающегося у нее в мозгу, рассеянно отвечала на вопросы. Да. Нет. Хорошо. Буду...

Покинув клинику, Мэгги почувствовала, что будто раздвоилась, и ее вторая половина, как заботливый ангел, витает над той женщиной, чьи каблучки стучат по мостовой и которая только что узнала, что вынашивает незаконного ребенка, и предчувствует все неприятности, связанные с этим.

Пребывая в подобном состоянии, она как бы ушла из реального мира, осознавая и наблюдая, но ни во что не вмешиваясь, ощущая себя бесстрастным наблюдателем.

Освобожденная от потрясений, истерзавших ее в кабинете врача, она впала в почти эйфорическое состояние и, переходя с солнечной стороны улицы в затененный лабиринт городских аллей и перекрестков, обогнала двух белобрысых мальчишек на самокатах с земляничным мороженым в вафельных рожках, одновременно отмечая необычную смесь запахов из открытых дверей аптеки и примыкающей к ней прачечной.

На парковочной площадке она на мгновенье остановилась у своей машины, и, еще не дотрагиваясь до дверцы, почувствовала, как накалился на солнце металл. Внутри салона жар словно набрал дополнительную силу и тяжело обволок ее тело. Казалось, солнце расплавило руль до маслянистости, а кожа сиденья прожигала даже через одежду.

Мэгги завела мотор и включила кондиционер, и тот выплюнул сгусток горячего воздуха, к горлу подкатила волна тошноты, за которой тут же сгустилась тьма, будто кто-то задернул шторы за веками глаз. И это ощущение зло и мстительно вернуло назад оглушающую правду — это ты, ты беременная. Виновата сама, интерпретировала симптомы, как тебе больше нравилось, должна была предохраняться и не делала этого, допустила внебрачную связь с женатым мужчиной. И это ты сорока с лишним лет будешь ходить на родительские собрания в школу, а после пятидесяти нервничать по ночам и поджидать подростка с первого свидания.

Вентилятор наконец выдал струю холодного воздуха на голову женщины, опущенную на горячий и омытый не менее горячими слезами руль.

«Четыре с половиной месяца. Четыре с половиной! А я даже не подозревала — и это я — учитель курса «Семейная жизнь», годами обучающий подростков правильному использованию противозачаточных средств, забывший свои собственные инструкции. Как глупо!