Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин

потом ведь наступит июнь? Неужели, опять дождливый? Неужели, опять придется идти в банк? Алексея Николаевича вмиг покинули романтические мечтания, и знакомое чувство неприязни вновь подкатило к горлу тошнотворной волной.

Возле яркой витрины Зубов заметил маленькую нищую старушку, она, плохо одетая, зябкая и голодная, стояла, как восторженный ребенок, пред кукольным Рождественским вертепом. Алексею Николаевичу стало невыносимо ее жалко. Ему показалось, что это несчастное существо перед Новым годом послано ему в укор: в укор его невнимательности, постоянной занятости, строгости к людям и к себе. В укор тому, что он за своей работой, посвященной благу людей, порой забывал о простых человеческих чувствах – доброте к ближнему, милосердии к страждущему.

Зубов порылся в бумажнике, достал денежную купюру и подал ее старушке. Та не отказалась, молча его перекрестила и медленно побрела по своему́, предначертанному только ей, пути.

Глава четвертая

Праздник

Зубов проводил совещание. Оно было посвящено вопросу утверждения оригинального проекта производства работ по жилому дому на улице Яковлевской. Имеющееся минимальное пятно застройки не позволяло выполнить работы по классической схеме.

Башенный кран пришлось устанавливать внутри будущего дома. Сегодня необходимо было принять решение об ограничении поворота его стрелы, рассчитать все так точно, чтобы не происходило зависание груза над стоящим рядом жилым домом.

Профессионалы умно и доказательно спорили о максимальном грузе, об автоматическом отключении, о способе подъезда, о бетонировании бетононасосом и еще о разных строительных премудростях.

Разговор то затихал, то вдруг резко выходил на полную динамическую силу, оркестр голосов, если использовать музыкальную терминологию, начинал звучать «фортиссимо». В один из таких энергетических моментов в кабинет попыталась войти секретарь директора, но оглушенная акустическим всплеском, застыла у порога.

Алексей Николаевич посмотрел на нее, появившуюся не вовремя, недружелюбно и резко, слегка охрипшим голосом то ли спросил, то ли приказал:

– Галя, что случилось? Подожди у себя!

Но Галя входить и не собиралась, заглядывая в приоткрытую дверь, она выкрикнула:

– Алексей Николаевич, к вам приехали.

– И что?

Но тут дверь кабинета распахнулась, и в проеме он увидел знакомую фигуру председателя депутатского корпуса Никольского поселения Вячеслава Ивановича Куклина.

– Ты откуда, друг? – вмиг окрепшим голосом радостно воскликнул Зубов, рванувшись ему навстречу.

– Прямо из Никольска.

– Понятно. Так, ребята, делаем перерыв, – мягко обратился он к своим коллегам, – вы в рабочем порядке без меня доспорьте.

Оставшись наедине с приятелем в комнате отдыха, Алексей Николаевич упрекнул его:

– Ты чего, позвонить не мог? Я бы подготовился к торжественной встрече на высшем уровне.

– Мог, конечно, Алексей, но все так быстро закрутилось. Вечером сообщение пришло – вызвали в Правительство области на совещание, не до тебя было, сам понимаешь. Ночью готовил отчет, утром выехал рано. Думал, тебе позвонить, но побоялся разбудить. Хорошо, что вообще застал.

– Хорошо, конечно. Только угостить мне тебя нечем.

– Чай-то есть?

– Чай есть.

– Вот и славно, – пробасил Куклин.

– Так ты не останешься на ночь?

– Нет, Леша. Дел – сам знаешь.

– Да я уже привык, что ты каждый раз приезжаешь на пять минут.

– Так получается. Но, Алексей, прошу тебя, не обижайся, вот соберусь и приеду надолго, и не один, а с Людмилой. И это случится скоро. А сейчас никак не могу, завтра депутатская сессия, от нее не отмахнешься и не передвинешь начало.

– Ладно, Слава, не буду строить из себя обиженного, тем более что у самого дел по горло. Рассказывай, как жизнь?

– Пока нормальная. Лето в разгаре, а летние дни хороши. Внуки живут у нас, Людмила целый день возится с ними и с огородом: и то и другое растет. У меня все также: с утра и до позднего вечера – работа, работа… Наверное, так до последнего своего вздоха и буду с ней жить в любви-ненависти.

Вячеслав задумчиво оглядел большую комнату, где иногда отдыхает его приятель – большой начальник и известный в городе специалист. Она, обставленная кухонной мебелью, выглядела просторной, светлой, от всего исходил свет чистоты, тепло уюта. Эффект просветленности и глубины пространства создавали, наверное, два пронзительно чистых окна, похожих на два прозрачных озерца, затерявшихся в небесных кручах. Облака летнего неба, казалось, легко проникали в комнату, белоснежным, пушистым, как снег, светом, обволакивали ее стены. Возле окна стоял удобный стол, сидя за ним можно было видеть перспективу улицы, упирающейся в горизонт, который затеняли вершины старых тополей, посаженных здесь еще в советские времена. Эти старожилы вызывающе размахивали своими огромными, как у неаполитанских пальм, лапами-ветвями, как будто порицали и новое время, и непривычные архитектурные сооружения наступившего нового столетия. У входа в комнату стоял книжный шкаф. Через стеклянные дверцы были видны разноцветные корешки обложек толстых книг. Напротив шкафа у стены раскинулся массивный кожаный диван. Вячеслав подумал, что, наверное, он иногда используется хозяином для того, чтобы часок, а то и два вздремнуть.

– Слава, Слава, – окликнул друга Зубов, – задумался-загляделся совсем, давай поближе к столу, а то чай остынет.

– Да я уже давно готов к чаепитию. Жду с нетерпением, – пошутил друг.

– Граммов по пятьдесят будешь?

– Нет. Хочу оставаться и внутри, и снаружи чистейшим, как стекла твоих сияющих окон.

Зубов восторженно охнул от такой метафоры, но Вячеслав перевел разговор в прозаическую плоскость. Времени на поэзию не было.

– Как у тебя домашние, Алексей?

– Домашних у меня – я и Маша. Наши внуки уже выросли, а правнуки еще маленькие, чтобы в гости ездить. Связь с миром родственников только по телефону. На дачу уже ездить нам не интересно, скучаем без ребят. От скуки спасает работа – она-то спуску не дает.

– Да, чуть не забыл, Алексей, привез я тебе пригласительные билеты.

– Это куда же, Слава? На балет?

– Нет, на балет билетов нет, но есть на наш городской праздник.

– А как нас касается ваш праздник? Мы при чем?

– Странный вопрос. Дом построили вы. А мы ордера выдавать будем на празднике.

– Слава, вы что, до сих пор дом не заселили? – от возмущения подпрыгнул на стуле Зубов.

– Да, до сих пор.

– Ну вы даете!

– Не мы, а все понемногу – «даем». Во-первых, после окончания строительства нужно обязательно выполнить кадастровый учет и получить технический паспорт на каждую квартиру. Выполняет эту работу Росреестр, как «быстро» он работает, ты знаешь. Хоть изведись весь на жалобы, они для них ноль. Сделают работу не тогда, когда смогут, а тогда, когда захотят.

– Так вы же власть, прикажите.

– Для них мы не власть, и, вообще, трудно сказать, кто для них власть. Хорошо, что в порядке исключения нам выполнили быстро работу.

– Три месяца это быстро?

– Да, – уверенно ответил Куклин.

– За это время, ты помнишь, какой объем работ мы сделали! Выходит, зря спешили?

– Алексей, не зря. Работа Росреестра начинается только после акта ввода объекта в эксплуатацию.

– Да, дела.

– Что мы опять о трудностях жизни разговор завели? Я привез десять пригласительных билетов на наш праздник. Ты вручи их тем, кто участвовал в строительстве. На свое усмотрение.

– Меня-то приглашаете? – тоном