Лунный камень - Уилки Коллинз

Я поспешил дать разрешение на вышивание, точь-в-точь как дал его на отсутствие развалившегося чучела и сломанного крыла купидона. Миссис Мерридью сделала над собой усилие и из благодарности взглянула было на меня. Но нет! Она не смогла задержать на мне свой взгляд и снова обратила его на мисс Вериндер.

— С позволения мистера Дженнингса, — продолжала эта почтенная дама, — я попросила бы об одном одолжении. Мистер Дженнингс намерен произвести свой ученый опыт сегодня ночью. Когда я еще училась в пансионе, я присутствовала при подобных опытах. Они всегда кончались взрывом. Не будет ли мистер Дженнингс настолько обязателен, чтобы предупредить меня заблаговременно, когда следует ожидать взрыва в настоящем случае? Я хотела бы, если возможно, чтобы это было сделано до того, как я пойду спать.

Я попытался было уверить миссис Мерридью, что при настоящем опыте взрыва по программе не полагалось.

— Нет? — повторила почтенная дама. — Я очень благодарна мистеру Дженнингсу, — я вполне понимаю, что он обманывает меня для моего же успокоения. Но я предпочитаю откровенность. Я вполне примирилась с мыслью о взрыве, но очень желала бы перенести его, если возможно, до того, как я лягу в постель.

Тут отворилась дверь, и миссис Мерридью опять слегка вскрикнула. Не начинается ли взрыв? Нет, это просто вошел Беттередж.

— Прошу извинения, мистер Дженнингс, — сказал Беттередж тоном самой изысканной учтивости, — мистер Фрэнклин желает знать, где вы. Скрывая от него по вашему приказанию присутствие в доме барышни, я сказал ему, что не знаю, где вы. Это, если вам угодно будет заметить, просто-напросто ложь. Так как я стою одной ногой в гробу, то чем менее вы будете требовать от меня подобной лжи, тем более я буду вам обязан, когда пробьет мой час и я почувствую укоры совести.

Нельзя было терять ни минуты на размышления по поводу совести Беттереджа. Каждую секунду в комнату мог войти, отыскивая меня, мистер Блэк; поэтому я тотчас отправился к нему. Мисс Вериндер вышла со мной в коридор.

— Они, кажется, сговорились вас мучить, — сказала она мне. — Что это значит?

— Только протест со стороны общества, мисс Вериндер, хотя и в маленьком масштабе, против всего нового.

— Что же нам делать с миссис Мерридью?

— Скажите ей, что взрыв будет завтра в девять часов утра.

— Чтобы отправить ее спать?

— Да, чтобы отправить ее спать.

Мисс Вериндер вернулась в гостиную, а я поднялся наверх к мистеру Блэку.

К моему изумлению, я застал его одного. Он ходил в волнении из угла в угол, видимо раздраженный тем, что остался один.

— Где же мистер Брефф? — спросил я.

Он указал на затворенную дверь в смежную комнату, занимаемую стряпчим. Мистер Брефф входил к нему на минуту, пытался опять возражать против наших намерений и опять потерпел полную неудачу; он ничего не добился от мистера Блэка. После чего стряпчий занялся черной кожаной сумкой, до отказа набитой деловыми бумагами.

«Серьезные дела, — заключил он, — совершенно неуместны в настоящем случае; но тем не менее они должны идти своим чередом». Мистер Блэк, быть может, простит человеку деловому его старомодные привычки. Время — деньги, а мистер Дженнингс может рассчитывать на его присутствие, как только оно ему понадобится.

С этими словами стряпчий вернулся в свою комнату и упорно углубился в свою черную сумку.

Я вспомнил миссис Мерридью с ее вышивкой и Беттереджа с его совестью. Удивительное тождество лежит в основе английского характера, подобно тому как оно сказывается и в выражении лица англичанина.

— Когда вы дадите мне лауданум? — нетерпеливо спросил мистер Блэк.

— Вам надо немного подождать, — сказал я. — Я побуду до тех пор с вами.

Еще не было и десяти часов. После расспросов Беттереджа и мистера Блэка я пришел к заключению, что лауданум, данный мистером Канди, был принят не раньше одиннадцати. Поэтому я решил и на этот раз дать мистеру Блэку опиум в тот же час.

Мы поговорили немного, но мысли наши были заняты предстоящим опытом. Разговор не клеился и скоро прекратился совсем. Мистер Блэк небрежно перелистывал книги, лежавшие на столе. Я предусмотрительно проглядел их все, когда мы вошли в комнату. «Опекун», «Сплетник», «Памела» Ричардсона; «Чувствительный человек» Мэкензи; «Лоренцо Медичи» Роско и «Карл Пятый» Робертсона — все вещи классические; все вещи, разумеется, неизмеримо превосходящие что бы то ни было, написанное в более поздние времена; и все вещи, с теперешней моей точки зрения, обладающие одним великим достоинством: не приковывать ничьего внимания и не волновать ничьего ума. Я предоставил мистера Блэка успокоительному влиянию классической словесности и занялся этими записями в своем дневнике.

Часы говорят мне, что скоро одиннадцать. Я опять должен закрыть свою тетрадь.

Два часа пополуночи. Опыт проделан. О результате даю сейчас подробный отчет.

В одиннадцать я позвонил Беттереджу и сказал мистеру Блэку, что ему пора наконец ложиться.

Я выглянул из окна. Ночь была теплая и дождливая, похожая на ночь двадцать первого июня прошлого года. Не веря приметам, я, однако, обрадовался отсутствию в атмосфере всякого прямого влияния на нервную систему, всякого чрезмерного накопления электричества или признаков приближающейся грозы. Беттередж подошел ко мне и таинственно сунул мне в руку бумажку. На ней было написано следующее:

«Миссис Мерридью отправилась спать после твердого моего уверения, что взрыв произойдет завтра в девять часов утра и что я не выйду из этой части дома, пока она сама не придет и не возвратит мне свободу. Она не подозревает, что главное место действия — моя собственная гостиная, иначе бы она осталась тут на всю ночь. Я одна и очень встревожена. Пожалуйста, дайте мне возможность видеть, как вы будете отмерять лауданум; мне непременно хочется как-то участвовать в этом, хотя бы в скромной роли зрительницы. Р. В.»

Я вышел из комнаты вслед за Беттереджем и приказал ему перенести ящик с аптечкой в гостиную мисс Вериндер.

Приказание, по-видимому, застало его совершенно врасплох. Он посмотрел на меня, как бы подозревая, что я намереваюсь проделать над мисс Вериндер таинственный медицинский опыт.

— Осмелюсь ли спросить, что общего между моей молодой барышней и ящиком с лекарствами? — спросил он наконец.

— Останьтесь в гостиной, и вы увидите, — был мой ответ.

Беттередж, кажется, усомнился в своей способности успешно наблюдать за мной без посторонней помощи, когда дело дошло до ящика с лекарствами.

— Нельзя ли пригласить и мистера Бреффа присутствовать при том, что вы хотите делать? — спросил он.

— Не только можно, но и должно. Я иду просить мистера Бреффа спуститься со мной вниз.

Беттередж ушел за аптечкой, не сказав более ни слова. Я вернулся в комнату мистера Блэка и постучал в дверь к стряпчему Бреффу. Он тотчас ее открыл, держа бумаги в руке, весь поглощенный юриспруденцией и совершенно недоступный медицине.

— Мне очень жаль, что я должен вас потревожить, — сказал я, — но я иду готовить лауданум для мистера Блэка и вынужден просить вас присутствовать при этом и следить за тем, что я делаю.

— Ага! — заметил мистер Брефф, нехотя уделяя мне одну десятую долю своего внимания и оставив девять десятых его сосредоточенным на бумагах. — Более ничего?

— Я должен просить вас вернуться со мной сюда и присутствовать при приеме лекарства.

— Более ничего?

— Еще одно. Я вынужден обеспокоить вас просьбой перебраться в комнату мистера Блэка и выжидать в ней последствий приема.

— Очень хорошо! — сказал мистер Брефф. — Моя это комната или мистера Блэка, разница не велика; я могу сидеть над моими бумагами в любом месте. Разве только вы, мистер Дженнингс, сочтете нужным воспротивиться этой небольшой примеси здравого смысла в вашей процедуре?

Прежде чем я успел ответить, мистер Блэк крикнул ему с постели:

— Неужели вы хотите сказать этим, что нисколько не заинтересованы нашим опытом? Мистер Брефф, у вас воображения не больше, чем у коровы!

— Корова — очень полезное животное, мистер Блэк, — ответил стряпчий.

С этими словами он вышел вслед за мной из комнаты, все еще держа в руках свои бумаги.

Когда мы вошли, мисс Вериндер, бледная и встревоженная, взволнованно ходила из угла в угол в своей гостиной. Возле стола стоял Беттередж на страже у ящика с аптечкой.

Мистер Брефф опустился на первый попавшийся стул и, стараясь быть полезным, немедленно опять углубился в свои бумаги.

Мисс Вериндер отвела меня в сторону и тотчас заговорила о том, что поглощало все ее мысли, — о мистере Блэке.

— Каков он теперь? — спросила она. — Не нервничает ли? Не сердится ли? Как вы думаете, удастся ли опыт? Уверены ли вы, что это ему не повредит?