Дорогой интриг - Юлия Цыпленкова

ко мне почти сразу. Он больше не прикасался ко мне, просто шел рядом, заложив руки за спину, и поглядывал на ясное ночное небо, с которого на нас взирали тысячи звезд. Я тоже подняла голову, посмотрела в черную бездну и улыбнулась:

– Знаете, государь, у моего знакомца волосы так же черны, как небо над нашими головами. А глаза, как звезды, такие же ясные, а иногда и такие же холодные, но в них свет разума. Мой знакомец умен, государь, умен и коварен. В этом я убедилась. – Король усмехнулся и скосил на меня глаза. – Он вовсе не красавец, Ваше Величество, – мой спутник повернул голову и вздернул брови, а я продолжила, не обращая внимания на его ироничное возмущение: – Его черты резки, однако я вижу в них хищника. Я чувствую его силу, и это завораживает. Эту силу, скрытую внутри человеческого тела, я ощутила в тот момент, когда впервые встретилась с ним взглядом, и была покорена. Разве может сравниться с этим правильность черт и миловидность кого-нибудь вроде герцога Ришема? В его светлости я вижу змея, в моем же знакомце скрывается зверь, я его почувствовала и прониклась уважением. И пусть этот зверь не рычит на меня, но я понимаю, что у него есть острые клыки. Надеюсь, они никогда не вопьются мне в горло.

– Что-то еще? – негромко спросил государь чуть охрипшим голосом.

– Ивер полон иронии, Ваше Величество, – продолжила я. – Он может быть приятным собеседником, а может и обернуть шуткой то, за что впору гневаться. С ним бывает легко, если он позволяет вольно говорить с собой, и тогда я тоже могу не скрывать своей натуры. Мне нравится Ивер Стренхетт, государь. И мне не хотелось бы познать этого мужчину иным, даже если я огорчу его словом или делом.

Король взял меня за руку, притянул к себе и шепнул, склонившись к моему лицу:

– Не огорчайте, – и прижался к моим губам.

Я накрыла его плечи ладонями и… отстранилась. После и вовсе отступила и произнесла, прежде чем он успел сказать хоть что-то:

– Теперь вы расскажите мне, государь.

– О чем? – с ноткой досады спросил в ответ монарх.

– О белокурой женщине, которую любит Ивер Стренхетт. Она живет рядом с ним, делит ложе и делает счастливым. Я знаю, что Иверу дорога эта женщина. Расскажите мне о ней.

– Спросите своего знакомца, – ответил король. – Я же могу рассказать о девушке, чьи волосы полыхают, подобно пламени…

– Господин Стренхетт, – прервала я его, – расскажите о вашей возлюбленной.

Его Величество криво усмехнулся и ответил:

– Знаете, что нас объединяет с королем Камерата? Нам обоим нравится девушка, чьи волосы полыхают, подобно пламени.

Я поцокала языком и отрицательно покачала головой.

– Я была откровенна с вами обоими и заслужила, чтобы и со мной были откровенны. И вот еще что. Я слышала, что мужья не любят говорить женщинам, с которыми заводят интрижку, о своих женах. И пусть графиня вам всего лишь любовница, но она вам дорога, раз меняются интрижки, а она остается. И значит, у вашей возлюбленной волосы подобны лунному свету, под которым мы гуляем с вами. И потому я прошу рассказать мне о ней.

– Нет, – чуть помедлив, ответил Его Величество, и я подумала, что сейчас мы вернемся к лодке, но он подал мне руку, и мы вновь зашагали по тропинке: – Я не буду говорить о лунном свете, когда рядом сияет солнечный луч. И раз вы не хотите слушать, о ком мне хочется рассказать, то не станем портить ночь ссорой. Лучше поделитесь, как будете проводить дни, когда я отправлюсь в охотничьи угодья.

И мы больше не возвращались к прерванному разговору. Государь более не делал попыток поцеловать меня, и я даже вздохнула с облегчением. Кажется, мне дали еще время, удовлетворившись тем, что я говорила о государе. Впрочем, впереди был турнир, и оставалось надеяться, что после него меня не ожидал крах моих устремлений. Но об этом я сейчас не думала. Просто наслаждалась прогулкой в мирном уединении и беседой. Той ночью король не столько спрашивал меня обо мне, не рассказывал и о себе, но беседа вышла легкой и увлекательной. Я совсем потеряла счет времени, и когда небо начало светлеть, Его Величество повернул к берегу, где была оставлена лодка.

Уже в резиденции он проводил меня до крыла, где жили фрейлины, и произнес:

– Благодарю за чудесную ночь, Шанриз. Ложитесь и не вздумайте вставать, чтобы проводить меня, просто пожелайте удачи сейчас. Хэлл услышит вас, и может, мне перепадет еще немного удачи.

– Хэлл с вами, государь, – улыбнулась я.

Он задержал на мне взгляд.

– Знаете, Шанриз, в чем разница между луной и солнцем? – вдруг спросил он. – Луна не греет, но в ее лучах не страшно и сгореть. И все-таки жар солнце манит столь сильно, что даже зверь готов бежать за ним, будто глупый мотылек, летящий к пламени свечи. – Он все-таки привлек меня к себе и добавил совсем тихо: – Согрей меня, и я стану ласковым псом у твоих ног.

– Я опасаюсь, что умиротворяющая луна останется прибежищем от жаркого солнца, – ответила я и отстранилась. – Но мой свет для вас, государь.

– Не забывай этого, – сказал он. После поцеловал руку и отступил, повторив: – Не забывай. Не буди того, кого разглядела. – А затем развернулся и ушел, оставив меня в смешанных чувствах.

С тех пор минуло три дня, и не могу сказать, что тосковала. В первый день и вовсе особо не заметила, что что-то изменилось, разве что в королевскую библиотеку шла, не опасаясь неприятной для меня встречи с принцессой или герцогом. Да и с Серпиной разговаривать мне вовсе не хотелось. Она после того раза, когда государь впервые открыл двери своей гостиной для игры в спилл, и барон Хендис откликнулся на ее призыв вместо меня, больше не пыталась поговорить со мной наедине. Впрочем, для этого ей пришлось бы отлавливать меня по всей резиденции, а графиня была занята более важным делом – сторожила царственного любовника, всё чаще теряя над ним контроль.

Но сейчас королевское крыло пустовало, если не считать гвардейцев и прислугу. И потому в библиотеке я провела половину дня, подробно изучая книги с помощью библиотекаря – господина Бока. Милейший человек, который мог рассказать, кажется, о любой книге на свете. Наверное, я не столько выбирала себе новое чтиво, сколько слушала его вдохновенный монолог.

К достоинствам библиотекаря можно отнести и то, как он рассказывал о содержании книг. Господин Бок умело вел слушателя по неведомому миру,