Сердце Короля Теней - Сильвия Мерседес

надвое. Я отталкиваю куски в стороны, чтобы Хэйл сумела открыть дверь. Она вываливается наружу, принц Теодр – сразу за ней. Его мягкая человеческая кожа так густо покрыта пылью, что он почти похож на трольда. Его яркие голубые глаза – так похожие на глаз Фэрейн, что у меня сердце сжимается, – моргают, глядя на меня, изумленные в тусклом свете камня лорста, который он стискивает обеими руками.

– Упасите меня боги! – вопит он. – Мне показалось, будто весь дворец собирается рухнуть нам на голову!

– Так и было, – отвечает Хэйл в тот самый миг, как я рычу:

– Так и есть.

Принц издает горлом какой-то тонкий, беспокойный звук.

– А вы не думаете, что, быть может – и я тут ничьи чувства задеть не хочу, – но, может, нам стоит подумать о том, как побыстрее убраться отсюда?

Игнорируя его, Хэйл поворачивается ко мне. Пускай она и ослабела от множества ран, глаза ее горят ярче, чем прежде, в них пылает ужасный, обжигающий свет.

– Где королева? – с трепетом спрашивает она.

Я показываю на обрушившийся сталактит, перекрывающий проход.

– По ту сторону.

– Живая?

Я киваю.

– Морар тор Граканак! – выдыхает она. Не говоря больше ни слова, она принимается за дело, почти так же рьяно, как и я сам, пытаясь расчистить путь. Мне нужно сказать ей остановиться, подумать о ее ранах. Некоторые из тех порезов глубоки и лишь едва начали подживать. Они снова откроются, если она не будет осторожна, и она истечет кровью еще прежде, чем мир рухнет. Но она меня не послушает. Сейчас в ней горит огонь, который я не до конца понимаю.

Работая бок о бок, мы поднимаем, ломаем и растаскиваем камни. Теодр пытается помогать, но в основном путается под ногами. В итоге Хэйл рычит ему отойти в сторону. Землю под ногами сотрясают частые толчки. В мою грудь змеей заползает ужас. Сумел ли Сул покинуть нижний город? Успеет ли хоть кто-то их них добраться до Промежуточных врат вовремя? Неужели я так долго и глупо цеплялся за пустые надежды, что теперь слишком поздно действовать? Моя проклятая заносчивость! Проклятое, упрямое нежелание смириться с провалом!

И все же, даже пока эти мысли гремят у меня в голове, лишь одна сила теперь толкает меня вперед: Фэрейн. Фэрейн. Я должен добраться до нее. Я должен отыскать ее до того, как настанет конец, должен отослать ее из этого мира, в котором ей никогда не было места. Быть может, она заслуживает смерти в забвении обвала за то, что сделала. Мне все равно. Невинная или виновная, ангел или разрушительница, но я не отправлюсь в объятия Глубокой Тьмы, пока не буду уверен, что она в безопасности.

– Берегись! – Хэйл хватает меня за ворот и отдергивает назад – и в это же мгновение на то место, где я только что стоял, обрушивается небольшая лавина. Кашляя, мы оба машем руками перед лицами, чтобы разогнать пыль, в то время как Теодр сыплет проклятиями. Но когда облако рассеивается, показывается проход через коридор. Я прыгаю было вперед, но Хэйл тут же кладет руку на мое плечо. Она слишком слаба, чтобы удержать меня, но ловит мой взгляд. – Что ты собираешься делать? – спрашивает она.

– Найти Фэрейн.

– А ты знаешь, куда она пошла?

Не знаю. Но что-то подсказывает мне, что ее вновь потянет на то же место, где я уже дважды ее находил. Как будто сами боги постоянно приводят ее туда, пускай и для непонятных мне целей.

– Есть одна идея, – мрачно говорю я.

Хватка Хэйл на моем плече крепнет.

– Ты не сможешь ее остановить, Фор.

– Она уже обратила в камень наш народ, Хэйл, – рычу я. – Что еще, по-твоему, она может сделать?

Пускай ее рука дрожит от усталости, но хватка не ослабевает.

– Она Алмут тор Граканак. Кулак Глубокой Тьмы. Она остановит пробуждение Арраог. Она спасет нас.

Я выворачиваюсь, отшатываясь на несколько шагов назад и качая головой.

– Она не то, что тебе кажется. Она не какой-то инструмент богов.

– Ты не сможешь остановить это, Фор. Никто не сможет.

Мои зубы скрежещут в гримасе.

– Посмотрим.

Резко развернувшись на пятках, я прыгаю в открытый проход в тот самый миг, когда пол и потолок вновь начинают трястись.

– Найди морлета! – бросаю я назад через плечо, неуверенный, что она меня расслышит за ревом ломающегося камня. – Встретимся у Круга Урзулхар. Если меня там не будет, тогда лети к поверхности и выбирайся отсюда. Выберись отсюда до того, как настанет конец. Это приказ, капитан!

Глава 39. Фэрейн

Мэйлин подводит меня к трещине, расколовшей мир. Там она останавливается, пошатываясь, когда земля вновь начинает дрожать, грозя сбросить ее вниз. Капюшон ведьмы откинут, белые волосы распущены и будто призрачны в странной полутьме пыли и сумрачья.

– Здесь, девочка, – говорит она, поворачиваясь ко мне. – Здесь ты должна спускаться.

Я жду, пока тряска уляжется, прежде чем приблизиться к расщелине. Глядя вниз, я ожидаю увидеть зазубренные камни, недавно открывшийся разлом, похожий на другие, теперь пронизавшие эти сады. Но глазам моим предстает… лестница. Длинная лестница, ведущая прямо вниз. Она выглядит так естественно, что можно легко поверить, будто ее сформировали силы природы, а не вырезали чьи-то руки. Похоже, что она ждала тысячи лет лишь для того, чтобы явиться сейчас, когда этот мир разваливается.

– Ты что же, думала, что Урзулхара хватит для того, что ты должна сделать? – Мэйлин пристально рассматривает меня, как будто пытается прочитать выражение моего лица. Там нечего читать – ни страха, ни удивления. Ни единой эмоции. Я пуста. Я джор. Я лишь наблюдаю то, что есть, ничего не чувствуя. – Древняя королева Орг выстроила весь Мифанар вокруг Урзулхара, – продолжает старая ведьма, ее деловой голос звучит на фоне угрожающего грохота под ногами. – Но те наружные камни были лишь самыми верхними отростками. Истинное сердце камня лежит внизу.

Свет не проникает глубже, чем на первые несколько ступеней. Дальше – кромешная тьма. Но мне все равно. Мне не нужен свет, чтобы видеть. Больше не нужен.

– Что мне делать, когда я найду сердце камня? – спрашиваю я.

– Ты должна воспользоваться им, чтобы связаться со всеми другими урзулами в этом мире. Лишь объединенный резонанс создаст достаточно энергии для ва-джора такого масштаба. Затем ты обратишь Арраог в камень.

Я киваю. Пускай я никогда и не пыталась работать с таким размахом, в этом моменте есть какая-то определенность. Конечно же, меня привели сюда. Конечно же, я должна это сделать. Разве не так распорядились боги?