У любви есть время - Екатерина Шерив

как только они с Максимом вошли в строгий коридор здания суда. Павел стоял у входа в зал судебного заседания вместе с родителями.

Только один раз взглянув на него, Аэлите захотелось взять его за руку, вывести из этого здания и поехать с ним домой к их дочери, а весь этот последний жуткий месяц просто стереть из памяти.

Если бы можно было разрешить всё так просто?..

Она, в конце концов, решила сказать судье, что не будет судиться с мужем из-за ребёнка и что они сами разберутся с этой проблемой. Пусть это не решит всё разом, но так она хотя бы остановит клубок, чтобы он не разматывался дальше.

Она не представляла, какие последствия потянутся от её решения. Может быть Павел возразит ей и скажет, что пусть она не хочет с ним судиться, зато этого хочет он. А вдруг суд приостановит дело об определении места жительства Эммы, а затронет вопрос расторжения брака? И начнёт расспрашивать её и Павла хотят ли они развода?

Нет, надо сказать суду всё как есть. Что она запуталась и сама не знает, чего хочет. Пусть этим признанием она доведёт себя до истерики, но это было лучше, чем придумывать новые и новые оправдания и предпринимать действия, которые могли привести её к краху.

Аэлита не стала рассказывать Максиму о своём решении. В основном потому что сама не знала толком, что будет говорить. Ей казалось, что собственные слова могли удивить как окружающих, так и её саму. Кажется, она устроит настоящее представление прямо в зале суда.

Когда их пригласили в зал судебного заседания, и слушанье должно было вот-вот начаться, Аэлита чувствовала, как её потряхивает. Сцепив дрожащие руки в замок, она наблюдала, как морщинистый и полный судья в старомодных очках принялся раскладывать бумаги на своём столе.

И вдруг Павел изъявил желание взять слово, не дождавшись начала судебного заседания.

– Ваша честь, я приношу свои извинения, но возникли непредвиденные обстоятельства. Я прошу вас сделать небольшой перерыв, потому что мне необходимо поговорить с женой до начала слушанья.

От этих слов сердце у Аэлиты забилось чаще. Всё-таки Павел что-то задумал. Но что это было?

Судья принял недовольный вид, сделав складку на лбу между глаз ещё более выраженной.

– В коридоре до начала слушанья у вас была масса времени, чтобы поговорить.

– Да, но дело в том, что я только сейчас принял одно решение. Ваша честь, поймите, я должен сказать жене нечто важное и нетерпящее времени.

Судья продолжил хмурить лоб.

– Истица!

Аэлита встала.

– Да, ваша честь.

– Вы не возражаете, если суд сделает перерыв, чтобы вы смогли поговорить с вашим мужем?

Аэлита подумала о том, что это был неплохой шанс потянуть время. Неизвестно конечно, что именно задумал Павел, но может быть его слова помогут как-то разрешить эту ситуацию.

Она открыл рот, чтобы ответить, но Павел вдруг её перебил.

– Ваша честь, разрешите? – Павел встал. – Я должен кое-что добавить, потому что истица не в курсе этого. Дело в том, что вопрос, который я хотел бы с ней обсудить касается нашей дочери.

Аэлита сморщила лоб и посмотрела на Павла, склонив голову набок. Только бы с Эммой было всё в порядке!

Павел продолжил:

– Если истица не согласится, то своим отказом она продемонстрирует всем нам своё истинное отношение к дочери. Я думаю, в этом не может быть никаких сомнений.

Судья задержал на Аэлите свой взгляд, и она встала.

– Если дело действительно касается моей дочери, то я, конечно же, согласна.

***

Высокий и худощавый судебный пристав повёл их куда-то по коридору. Когда они проходили мимо Максима и родителей Павла, Аэлита заметила недоумение на их лицах. Она жестом показала Максиму, что всё в порядке. Такой же жест сделал Павел, посмотрев на своих родителей.

– У вас есть двадцать минут, – сказал им пристав, и открыл перед ними дверь небольшого кабинета.

Аэлита понятия не имела кому мог принадлежать этот кабинет, но обстановка в нём была рабочая. В центре располагался огромный стол, по всей площади которого лежали пачки бумаг.

– Что с моей дочерью? – спросила она, сжав кулаки.

Павел в ответ улыбнулся в пол и тихо произнёс:

– Аэлита, нехорошо уходить не попрощавшись…

– Спрашиваю ещё раз, что с моей дочерью? – Аэлита повысила голос.

– С нашей дочерью всё в полном порядке. Ты можешь нисколько за неё не переживать.

– Тогда зачем ты?.. О, господи…

Она вдруг всё поняла и ещё сильнее сжала руки в кулаки.

– Аэлита, признайся, ведь ты сама не знала, зачем приехала сюда. Я наблюдал за тобой. Такой напряжённой и растерянной я тебя ещё не видел.

– Это всё потому, что я… я уже ничего не знаю… – она резко дёрнулась с места. – Я хочу уйти отсюда!

Павел заградил ей путь у самого выхода.

– Аэлита, ты не можешь уйти по той простой причине, что суд думает, что ты согласилась на этот разговор из-за дочери. А если ты уйдёшь, когда с момента нашего разговора не прошло и минуты, то я заставлю судью поверить, что ты отказалась слушать новости о дочери.

– Ты по-прежнему хочешь забрать у меня Эмму? Даже несмотря на…

– Несмотря на что? – спросил Павел и впился в неё своими зелёными глазами.

– Несмотря на то, что мы с тобой всё выяснили. Я надеялась, что теперь мы сможем сами со всем разобраться.

– Хорошо. Давай разбираться. Именно для этого я нас сюда и затащил.

Аэлита нервно провела рукой по лбу. В кабинете было жарко. Она вдруг почувствовала, что ей здесь тесно и как будто мало воздуха. Но это было не из-за жары.

Она сняла верхнюю кофту и осталась в трикотажном платье-рубашке фиолетового цвета. Поправив поясок на талии, она прошла ближе к столу.

– Я не хочу сейчас ни в чём разбираться, – Аэлита подвинула бумаги и села на стол. – Я очень устала.

Павел по-прежнему не отводил от неё взгляд. Он сел рядом с ней. Аэлита сразу отодвинулась от него.

Просидев в молчании пару минут, она спросила:

– Скажи, как Эмма? Я обещала ей, что больше не уйду.

– Эмма мудра не по годам. Она умнее нас всех вместе взятых. Можешь не волноваться. Она не страдает из-за твоего отсутствия.

Аэлита отвернулась от него в сторону: в горле у неё застрял комок. Она почувствовала, что Павел взял её за руку.

– Эл, прекрати мучить себя и всех. Хватит…

– Я не хотела никого мучить, – пробормотала она, – я не знаю, с чего всё началось… не знаю…

– Тогда тебе