Золотой человек - Филип Киндред Дик

как пожелает, а паровоз откликается на любую его команду.

Мэдж передернуло.

– Холодно здесь… Идем наверх, в тепло.

– Однако со временем мальчишка взрослеет, растет, набирается сил. Модели-символы ему больше ни к чему. Теперь он в состоянии управлять настоящим поездом. Властвовать над реальным миром, не довольствуясь его суррогатами, – продолжал Тайлер, покачав головой, и вновь сдвинул брови. – Люди взрослые заходят так далеко крайне редко… Стоп, а это что? Мортуария на Стейт-стрит я не помню.

– Мортуария?

– И вот этого зоомагазинчика, «Штейбен. Все для животных», по соседству с радиомастерской я тоже не припоминаю. Нет там никаких зоомагазинов. Там же… – Замявшись, Тайлер яростно почесал в затылке. – Не помнишь, что у нас здесь, возле ремонта радиоаппаратуры?

– «Парижские меха», – подсказала Мэдж и, вновь передернувшись, прижала руки к груди. – Бр-р-р! Идем же, Пол! Идем наверх, пока я совсем не окоченела!

– О’кей, неженка!

Рассмеявшись, Тайлер направился к лестнице, однако тут же снова наморщил лоб.

– Ничего не пойму. Штейбен… «Все для животных»… В жизни о таком не слыхал, а ведь макет исключительно точен. Должно быть, Верн изучил городок наизусть, до мелочей. Откуда же взялся этот несуществующий магазин? – забормотал он, нащупывая выключатель. – И мортуарий… что же у нас на том месте? Разве не…

– Пол, прекрати, – оборвала его Мэдж, торопливо протиснувшись мимо и устремившись в тепло гостиной. – Мне и его чудачеств хватает. Мужчины до старости – что дети малые!

Однако Тайлер, целиком поглощенный раздумьями, не ответил ни слова. От его вкрадчивой, учтивой самоуверенности не осталось даже следа. С первого взгляда было ясно: он потрясен и не на шутку встревожен.

Мэдж опустила жалюзи. Гостиная погрузилась в янтарный полумрак. Плюхнувшись на диван, Мэдж увлекла за собой и Тайлера.

– Очнись. Очнись сейчас же, – велела она. – Ни разу еще за тобой подобного не замечала.

Изящные руки Мэдж обвили шею Тайлера, губы едва не коснулись уха.

– Знала бы, что ты так на его счет разволнуешься, на порог не пустила бы.

– Зачем же приглашала? – рассеянно хмыкнул Тайлер.

Объятия Мэдж сомкнулись еще крепче. Шурша шелком пижамы, она придвинулась ближе.

– Глупенький, – прошептала она.

* * *

Огромный, рыжеволосый Джим Ларсон в изумлении разинул рот.

– Как это? Что на тебя вдруг нашло?

– Я ухожу. Увольняюсь, – ответил Гаскелл, вываливая в портфель содержимое ящиков рабочего стола. – Чек пришлешь почтой на домашний адрес.

– Но…

– Дай пройти.

Миновав Ларсона, он направился к выходу. Ларсон, не веря ушам и глазам, замер на месте. Лицо Гаскелла словно окаменело, взгляд сделался стеклянным, решительным, а ведь прежде Ларсон ни разу не замечал за ним ничего подобного.

– Ты… это… с тобой все в порядке? – пролепетал он.

– В полном.

Распахнув парадную дверь, Гаскелл вышел наружу и звучно захлопнул ее за собой.

– Уж с кем с кем, а со мной все в полном порядке, можешь не сомневаться, – проворчал он себе под нос.

Поджав губы, Гаскелл устремился вперед, сквозь толпы домохозяек, отправившихся по магазинам.

– Можешь не сомневаться, дьявол тебя побери, – бормотал он на ходу.

– Приятель, гляди, куда прешь, – угрожающе рыкнул встречный чернорабочий, которого Гаскелл невольно пихнул в бок.

– Извините.

Крепко прижав локтем к боку портфель, Гаскелл ускорил шаг, а на гребне холма остановился перевести дух. «Насосы и Клапаны» Ларсона остались далеко позади. Вспомнив о фабрике, Гаскелл резко, визгливо захохотал. Двадцать лет… двадцать лет каторги – и вот ей в одну секунду конец! Все! Никаких больше Ларсонов. Никакой монотонной, тупой пахоты с утра до вечера, без повышений, без перспектив. Только рутина и скука месяц за месяцем. Но теперь всему этому конец. С сегодняшнего дня для него начинается новая, совсем новая жизнь!

Отдышавшись, Гаскелл поспешил дальше. Солнце клонилось к закату. Мимо, обгоняя его, проносились машины: зажиточные коммерсанты возвращались с работы домой. Завтра все они гурьбой устремятся обратно. Все… но не он. С него хватит.

С этими мыслями он свернул на свою улицу. Впереди возвышался особняк Эда Тилдона – огромное, величественное строение из стекла и бетона. К ограде, как всегда, подбежал облаять его пес Тилдонов. Гаскелл ускорил шаг. Пес Тилдонов… Гаскелл вновь буйно захохотал.

– Пшел прочь! – прикрикнул он на пса.

Добравшись до дому, он энергично, перемахивая разом по две ступеньки, взбежал на парадное крыльцо, рывком распахнул дверь. В полутемной гостиной царила тишина. Вдруг в тишине завозились, зашуршали. С дивана, поспешно отпрянув друг от друга, вскочили двое…

– Верн?! – ахнула Мэдж. – Почему ты вернулся так рано?

Верн Гаскелл, отшвырнув в угол портфель, бросил на кресло пальто и шляпу. Изрядно обрюзгшее, сплошь в ранних морщинах, его лицо исказилось от избытка чувств.

– Да что же это? – взволнованно залепетала Мэдж и, оправляя шелковую пижаму, поспешила к нему. – Что-то случилось? Я не ждала тебя так… – Осекшись, она слегка порозовела. – То есть я…

Пол Тайлер с нарочитым спокойствием подошел ближе.

– Привет, Верн, – слегка смущенно пробормотал он. – Заглянул по пути, на минутку, вернуть твоей жене книгу.

– Добрый день.

Небрежно кивнув ему, Гаскелл отвернулся от обоих и направился к двери в подвал.

– Я внизу, – бросил он на ходу.

– Но, Верн, – запротестовала Мэдж, – ты хоть объясни, что случилось!

Верн на секунду приостановился у порога.

– Я уволился.

– Э-э… что?!

– Уволился я, говорю. С Ларсоном покончено. Покончено навсегда.

Подвальная дверь с грохотом захлопнулась за его спиной.

– Господи милосердный! – истерически взвизгнула Мэдж, вцепившись в плечо Тайлера. – Он совсем с ума спятил!

Спустившись в подвал, Верн Гаскелл в нетерпении хлопнул ладонью по выключателю, надел фуражку машиниста и придвинул к огромному фанерному столу табурет.

Так, что далее?

Моррис. «Мебель для дома». Огромный, стильный мебельный магазин, где продавцы вечно смотрели на Гаскелла свысока и разговаривали через губу.

Гаскелл злорадно потер руки. Все. Хватит. Никаких больше заносчивых сопляков, картинно задирающих брови, стоит ему войти в зал. Никаких набриолиненных проборов, никаких «бабочек», никаких носовых платочков в нагрудном кармане.

Отодрав от фанеры макет «Мебели для дома от Морриса», он разобрал его на детали. Работал он лихорадочно, в отчаянной спешке. К чему попусту тратить время, если уж взялся за дело всерьез? Вскоре Гаскелл уже приклеивал на освобожденное место два новых крохотных здания. Здесь будет «Ритц. Чистка обуви». А здесь – «Кегельбан Пита».

В восторге от собственной выдумки он залился смехом. Вполне подходящая замена для роскошного, дорогого мебельного магазина! Ателье чистильщика обуви и кегельбан. Большего магазин не заслуживал.

Отделение Калифорнийского Банка. Этот банк Гаскелл терпеть не мог с юности: как-то раз там ему отказали в ссуде. Банк отправился следом за мебельным магазином.

Особняк Эда Тилдона. Эда Тилдона с его растреклятым