Страждущий веры (СИ) - Светлана Гольшанская

Они считают, что я слабая? Может, обсуждали, что зря взяли меня с собой? Ну да, я не так хорошо держалась последние дни, но… Нет, они должны увидеть, что я сильная!

— Всё в порядке. Я подежурю вместе со всеми, — я вытянула палочку и, вручив мешок брату, принялась считать зазубрины. Три. Значит, моя очередь третья.

— Кто ещё третий? — я с надеждой глянула на брата, на Асгрима, потом на других туатов. Микаш, сидевший на противоположном конце костра, медленно поднял руку. Ну конечно, моя удача! Но отступать нельзя, иначе все подумают, что я струсила.

Молча доела свою похлёбку, покормила лошадей, походила, чтобы немного размяться, и с наступлением темноты снова завалилась спать. Вей, которому досталось дежурить передо мной, разбудил, когда подошла очередь.

— Ты можешь отказаться в любую минуту, — напомнил брат, укутываясь потеплей в одеяло.

Я потянулась, стряхивая остатки сна, и упрямо глянула на поляну. В отсветах пламени виднелся широкоплечий силуэт Микаша — раза в два крупнее любого из туатов.

— Я же не в пещеру к демону иду.

Вей промолчал, а я направилась на дежурство. Молча уселась у костра и принялась шевелить поленья палкой.

— Не делай так, а то всё развалится и потухнет, — заворчал Микаш. — Поспи лучше, в самом деле, я никому не скажу.

— Так я тебе и поверила, — огрызнулась я в ответ, но подпаленную палку всё же бросила в костёр. — И вообще я, кажется, просила со мной не разговаривать ни вслух, ни мысленно.

— Гордая ты слишком, оттуда все проблемы: и у тебя, и у брата. Вышла бы замуж и сидела у камина за толстыми стенами, а не тащилась с шайкой демонов на край света за собственной погибелью.

— За твоего бывшего хозяина? Знаешь, что он хотел со мной сделать после рождения наследника? Должен знать — ты ведь всех читаешь.

— В его голове было столько дряни, что я старался туда лишний раз не соваться.

Я скептически вскинула брови. Почувствовала, как он юркой любопытной змейкой скользнул в мои мысли и принялся в них копаться. Я услужливо раскрывала перед ним свои воспоминания о подслушанном в шкафу разговоре.

— Он просто хвост перед цыпочкой распускал, — после долгой паузы заявил Микаш. — Никто бы ему не позволил причинить тебе вред. Бегал бы за своими служанками, а ты нашла бы себе лакея посмазливей. Так все знатные дамы делают.

— Фу! — я запустила в него попавшейся под руку шишкой. Микаш поймал её у самого лица и кинул в огонь. — Может, все и делают, но я не собираюсь. Уж лучше старой девой, чем изменять супругу и терпеть его измены. Сам-то чего со своим дорогим Йорденом не остался? Ехал бы сейчас в тёплые степени. Чай, у вас там и снега почти нет.

Положив голову на ладони, Микаш гипнотизировал взглядом пламя и ничего не отвечал.

— Скажи же, на кой ляд тебя за нами понесло?! — окончательно разозлилась я.

— Потому что один я бы тут не выжил, — процедил он сквозь зубы очевидность, не отрывая взгляда от огня.

— Я не об этом спрашивала. Я спрашивала, что ты забыл в этой ледяной могиле.

Он молчал, скрипел зубами, жаркий огонь подчёркивал вздувшиеся на висках жилы.

— Я задала простой вопрос. У тебя даже на него мужества не хватает ответить?

— Не знаю я, ты довольна? У меня всегда была цель: стать рыцарем ордена. Ради этого я каждый день рисковал собственной шкурой, добывая трофеи для молокососов из высоких родов, защищал их, прислуживал, хотя в глубине души понимал, что они никогда не примут меня за равного. Единственная награда мне будет — безымянная могила на задворках Мидгарда. Хотя вряд ли бы кто-то стал трудиться рыть её для меня, скорее бы оставили тело на растерзание стервятникам. Но у меня была цель, хотя бы видимость. А теперь нет ничего. Пусто. Я не знаю, что мне делать и куда идти. Я умею только защищать высокородных молокососов, таких, как вы с братом. Одолжите мне свою цель.

Несколько мгновений мы пялились друг на друга, а потом одновременно отвернулись. Совершенно сумасшедший, больной на всю голову парень. Привязался же. Как от него избавиться? Он ведь и дальше за нами хвостом ходить будет. Вей этого не выдержит. Я не выдержу первой!

— Так какая у вас цель? Скажи, я ведь ответил на твой вопрос. Твоему брату назначили здесь испытание? Какого демона ему надо убить: йети, инистого великана?..

— Вэса.

— Что за он? Никогда о таком не слышал, — пляска теней и пламенных бликов искажало его лицо, облекая в причудливую маску. Вот таким я этого вэса и представляла.

— Вэс — один из стражей гробницы Безликого в Хельхейме.

Микаш приоткрыл рот. Что ж, мне удалось смыть спесь с его лица. Это радует.

— Вы едете в ледяную пустыню Хельхейма? Это безумие! Там никто не выживает.

Я криво усмехнулась:

— Если струсил, можешь дождаться нас на границе заледенелого моря вместе с туатами. Мы сами отыщем саркофаг Безликого, что раскаивается над бездной на семипудовых цепях, убьём вэса и добудем его клыки, вот увидишь.

Микаш стянул капюшон и взлохматил без того косматые волосы пятерней, а потом снова закутался по самый нос, явно ощутив, как мороз кусает уши.

— Так кто таков это Безликий, что его понадобилось хоронить в такой дыре да ещё выставлять демонов для охраны, — задумчиво поинтересовался он, словно всерьёз размышлял над этим. — Они там, чтобы никого к нему не пускать или чтобы его самого не выпускать?

— Ты не слышал о Безликом?! Да о нём всем в детстве сказки рассказывают.

— Мне в детстве сказки не рассказывали. Времени не находилось на глупости. Надо было работать, чтобы не умереть с голоду.

Да-да, даже пяти минуток на сказку перед сном ребёнку не получалось выделить. Кто его воспитывал вообще, медведи?

— Это создатель нашего ордена, того ордена, в который ты так стремишься попасть. Не знать о таких вещах стыдно.

— О! А ты знаешь, когда лучше всего сажать пшеницу, что делать, если корова не может отелиться или где искать отбившихся от стада овец? — он презрительно сощурился и склонил голову набок. — По мне, такие вещи не знать намного более стыдно. Они куда важнее для жизни, чем дурацкие сказки.

В груди комом стал ледяной воздух. Я протянула к огню руку, желая, чтоб он меня обжёг, и посильнее.

Да как он может! Да что он вообще знает! И что знаю я, кроме беззаботной жизни избалованной дочки высокого лорда? Какими, должно быть, глупыми видятся мои слова этому напыщенному простолюдину. В чём смысл? В моих сказках, в его выживании, в высокородной гордости моего брата или отца? Всё кажется одинаково тщетным, пустым. Хоть ляг и умри, замёрзни насмерть прямо здесь, на пороге конца света.