Времена не выбирают. Книга 1. Туманное далеко - Николай Николаевич Колодин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другая проблема – неумение собеседников сидеть спокойно и не выпадать из кадра. На телевидении это важнейший и сложнейший момент. Камера настроена так, что вся группа либо один из членов её заполняет кадр, и, если собеседник начинает размахивать руками, наклоняться, разгибаться, качаться из стороны в сторону, он рискует какой-то частью тела, если не весь целиком, оказаться за пределами рамки, то есть выпасть из кадра. Сколько ни напоминал об этом в период подготовки передачи, все равно, когда дело доходило до студийного процесса, разные участники передачи вели себя одинаково: махали руками, как крыльями, норовя выйти за пределы видимости.
Вспоминается веселый эпизод из жизни ярославского телевидения. Московские программы мы еще не принимали, поэтому эфир полностью заполнялся собственной продукцией. Частью её являлись спектакли театра имени Ф.Г.Волкова. Они пользовались огромным успехом зрителей, это было время выдающегося режиссера Фирса Шишигина и не менее выдающейся по составу труппы, подобранной им. О требовательности Фирса в подборе состава говорит хотя бы тот факт, что им отвергнут был молодой Иннокентий Смоктуновский. И это не легенда.
Да, и еще одно напоминание: видеомагнитофонов еще не существовало, потому никакой записи, все в прямом эфире. И вот транслируется какой-то спектакль. Ни названия, ни автора не помню, но что-то из современной жизни. По ходу действия главный герой начинает подозревать супругу в измене, обвиняет её, затем он должен взять в руки чемодан и со словами, мол, все оставляю тебе, кроме своего белья, уйти. Финал, занавес. Спектакль катится по сценарию, и вдруг режиссер программы замечает отсутствие чемодана в центре сцены.
Туда-сюда, нет чемодана. А муж уже приходит домой и вот-вот разразится обвинениями. Тогда молодому помощнику оператора Марку Собинову, длинному и худому, поручают ползком протащить чемодан к центру событий, а операторам командуют давать крупным планом лица, не опуская камеры ниже пояса героев. Режиссер дает отмашку, и Марк с чемоданом пополз. На экране только лица героев. Героиня заламывает руки:
– Ну, как ты мог подумать! Какая измена, какой любовник?
В это самое время одна из камер вдруг опускается, и в центре кадра ползущий Марк с чемоданом…
Немая сцена… Картинка на экране. Пауза. Продолжение спектакля.
Сейчас, когда практически все программы идут в записи, легко смонтировать приличную картинку. Но тогда-то все шло в прямом эфире. Потому всем более или менее продолжительным программам предшествовала репетиция, то есть запускалась вся наша беседа в строгом соответствии со сценарием. А режиссер сверху, подобно небожителю, наблюдая за суетой нашей, командовал, приводя все в строгое соответствие сценарию.
В этой связи еще один немаловажный момент: телевидение не терпит пустот и пауз. А у меня в программе люди немолодые. То они текст забудут, то последовательность выступлений, и нередко случалось, что обращаешься к человеку, а он впадает в ступор. Глаза вытаращенные, рот раскрыт, поза глухо-слепо-немого. Начинаешь тогда сам говорить что-то, хотя бы отдаленно соответствующее теме, не обращая на замолчавшего никакого внимания, зная: операторы тут же уведут от него камеру.
Вспоминая о ярославском телевидении полувековой давности, не хочется сравнивать его с нынешним: уж очень они разнятся. ГТРК «Ярославия» по технической оснащенности, наверное, впереди России всей, исключая разве что обе столицы. Коллектив, не в пример тем временам, вырос в разы. А включишь программу новостей, смотреть нечего. Мало того, что строятся по тупому шаблону, так еще и невероятно пусты по содержанию. Проверьте меня: два-три сообщения из правительства или мэрии, заседаний областной Думы или городского муниципалитета. Одно-два разбойных нападения, сводка ГИБДД, прочитанная скороговоркой на фоне портрета говорящего, чередующаяся на другой день со сводкой МЧС о пожарах, одна-две спортивные информации и в заключение погода на завтра. Так и подмывает сказать: «Хорошо устроились, ребята». И бесполезно напоминать, что реальная жизнь по-прежнему созидается в заводских цехах и на сельских полях, фермерских или коллективных – без разницы, но отнюдь не в правительстве области или мэрии, думе или муниципалитете. Как-то незаметно с экрана ушли главные действующие лица любого общества – простые труженики. Взамен кипят нешуточные страсти вокруг жизни звезд и полузвезд, а главные герои – килеры, проститутки обоего пола и коррупционеры. Сплошной негатив.
По культурной программе
Вспоминая первую поездку в Ленинград, подумал вот о чем. Недавно смотрел программу на первом канале ТВ. Очередная видеосказка из жизни «звездунов». Красивая актриса и певица, два сына при ней. И она на камеру говорит о том, каких трудов стоит ей уговорить 14-летнего сына сходить с ней в консерваторию. Сын рядом. Пытается объяснить, что сейчас другое время и другие направления в культуре. И это сын артистки, у которого и отец артист, и бабушка трудится в театре. Ну, какие иные направления? Что может заменить классическую музыку того же Бетховена или Чайковского?!
В Ярославле не было и нет консерватории: маловат город для неё. Но была и есть филармония. И нас, полунищих студентов советской поры, не нужно было уговаривать сходить туда, мы сами ломились на симфонические концерты. Немало тому способствовал дирижер оркестра Юрий Аранович. Он приехал в Ярославль в 1957 году после огромного успеха на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов. Коллектив ярославского симфонического оркестра встретил двадцатипятилетнего дирижера восторженно!
Работали с вдохновением, в месяц давая до десяти концертов. Этот дирижер первый стал делать упор на молодежь. Добился специальных студенческих абонементов по очень низким ценам. И мы пошли. Ни одного концерта из абонемента не пропускали. Может быть, еще и потому, что Аранович не ограничивался стенами филармонии, а стал своим человеком в институте.
Маленький, худощавый, с большой головой, увенчанной шапкой прямо стоящей кудрявой гривы, одетый просто и скромно, он в студенческой толпе и сам выглядел студентом. Не чурался обиходного студенческого жаргона, короткого, но сочного анекдота. Мог хохотать громко и от души. Вокруг, сколько помню, всегда толпа из любителей музыки и просто любопытных. Он отвечал взаимностью. И что важно, никогда не ругал джаз, поклонниками которого мы все являлись.
Он организовал в институте клуб любителей классической музыки, где собирались, чтобы поговорить о наболевшем, послушать интересные пластинки, которые приносили и преподаватели, и студенты, и сам Юрий. Филармония стала родным домом или, как мы шутили, еще одним нашим факультетом, тем более что в Ярославль к Арановичу поехали
