История любви леди Элизабет - Джудит Макнот

Элизабет не знала, что, пока она танцевала, герцог Стэнхоуп передал остальные указания Яна Джордану, и поэтому не испытывала страха, когда Джордан кивнул головой, принимая сигнал от Торнтона, и неожиданно сказал Энтони Таунсенду:

– Я думаю, дамы желают прогуляться по галерее.

Алекс бросила на него быстрый вопросительный взгляд, но подала ему руку, а Элизабет послушно повернулась и позволила лорду Энтони предложить ей свою. Вместе с герцогом Стэнхоупом все пятеро двинулись через зал – почетный караул для защиты леди Камерон, заранее составленный тем же человеком, из-за которого возникла эта необходимость в защите.

Широкую галерею окружала высокая, каменная балюстрада, и около нее стояли несколько пар, наслаждаясь освежающим ночным воздухом и лунным светом. Вместо того, чтобы пройти из высоких дверей прямо к балюстраде, как ожидала Элизабет, Джордан повел их направо в дальний конец галереи, круто огибавшей дом. Он завернул за угол и остановился, остановилась и вся группа. Благодарная Джордану за то, что тот нашел для них уединенное местечко, Элизабет отпустила руку Тони и подошла к балюстраде. В нескольких футах слева от нее Джордан Таунсенд сделал то же самое, только он повернулся боком и положил локоть на балюстраду, закрывая их спиной от взглядов кого-либо, кто захотел бы, как и они, завернуть за угол дома. Краем глаза она видела, как Джордан, нежно улыбаясь, разговаривает с Александрой, стоящей рядом с ним у перил. Отвернувшись, Элизабет любовалась ночью, подставляя лицо прохладному ветерку.

Позади нее, где стоял Тони, шевельнулись тени, и твердая рука осторожно взяла Элизабет за локоть, а глубокий хрипловатый голос близко от ее уха произнес:

– Потанцуй со мной, Элизабет.

Шок заставил ее тело сжаться, прорвавшись через баррикаду невосприимчивости, которую старалась удержать Элизабет. Не поворачиваясь, она сказала спокойно и вежливо:

– Не окажете ли мне большую услугу?

– Что угодно, – согласился он.

– Уходите. И не возвращайтесь.

– Что угодно, – поправился он с серьезной улыбкой в голосе, – но не это.

Элизабет чувствовала позади себя, как Ян придвинулся еще ближе, и нервная дрожь пробежала по ней, пробуждая из блаженного небытия ее чувства. Его пальцы осторожно гладили ее руку, а голова наклонилась к ней.

– Потанцуй со мной.

Два года назад в беседке, когда он произнес эти самые слова, Элизабет позволила ему обнять себя. Сегодня, несмотря на то, что не все отшатнулись от нее, ее положение оставалось на грани скандала, и она покачала головой.

– Я не думаю, что это было бы разумно.

– Ничего из того, что мы сделали, не было разумным. Не будем нарушать нашу традицию.

Элизабет покачала головой, отказываясь повернуться к нему, но он все сильнее сжимал ей локоть.

– Я настаиваю.

Неохотно она повернулась и посмотрела на него.

– Почему?

– Потому что, – сказал он с нежной улыбкой, глядя ей в глаза, – я уже танцевал семь раз, и каждый раз с безобразной женщиной безупречной репутации, поэтому могу пригласить тебя, не вызывая сплетен, которые могут повредить тебе.

Эти слова вместе с его нежностью вызвали у нее подозрения.

– Что вы хотите сказать этими последними словами?

– Я знаю, что произошло после уик-энда, когда мы встретились, – осторожно сказал Ян. – Твоя Люсинда выложила все Дункану. Не смотри так испуганно, единственное, что она неправильно сделала – ей следовало рассказать не Дункану, а мне.

Ян Торнтон, разговаривающий с ней сегодня, был ей до боли знаком; это был человек, которого она встретила два года назад.

– Войдем вместе, – настаивал он, продолжая сжимать ее локоть, – и я начну искупление моей вины.

Элизабет позволила увести себя на несколько шагов и остановилась.

– Это неправильно. Все, увидев нас вместе, подумают, что мы начали все вновь…

– Нет, не подумают, – обещал он. – Там с быстротой молнии распространяются слухи, что я пытался наложить на тебя лапы два года назад, но, не имея титула, который мог бы соблазнить тебя, у меня не было ни шанса. Так как получение титула – святое дело для большинства из них, то они будут восхищаться твоим умом. Теперь у меня есть титул, и ожидается, что я воспользуюсь им, чтобы попытаться преуспеть там, где потерпел ранее поражение, и таким образом залечить мою раненую мужскую гордость. – Протянув руку, чтобы отвести прядку волос с ее нежной щеки, он сказал: – Прости меня. Это лучшее, что я мог сделать из того, что мне надо сделать – ведь нас видели вместе в компрометирующих обстоятельствах. Так как они никогда не поверят, что ничего не произошло, я мог только заставить их поверить, что я преследовал тебя, а ты избегала меня.

Она вздрогнула от его прикосновения, но не оттолкнула его руку.

– Вы не понимаете. То, что происходит здесь, я вполне заслуживаю. Я знала, каковы правила, и нарушила их, когда осталась с вами в лесном домике. Вы не заставляли меня остаться. Я нарушила правила, и…

– Элизабет, – перебил он ее взволнованным от горького раскаяния голосом, – если ты больше ничего не сделаешь для меня, то по крайней мере перестань оправдывать меня за тот уик-энд. Я не могу этого вынести. Я применил больше силы, чем ты можешь понять.

Испытывая желание поцеловать ее, Ян вместо этого должен был довольствоваться тем, что попытался убедить девушку в удаче своего плана, потому что сейчас он нуждался в ее помощи для достижения успеха. Поддразнивая Элизабет, Ян сказал:

– Я думаю, ты недооцениваешь мои способности в стратегии и ловкости. Пойдем танцевать, и я докажу тебе, как легко большинство мужских умов там были обработаны.

Она кивнула, не проявляя ни истинного интереса, ни энтузиазма, и позволила ему снова ввести ее через высокие двери.

Несмотря на свою уверенность, через несколько минут после того, как они вошли в бальный зал, Ян заметил возрастающую холодность в направленных на них взглядах и ощутил в этот момент, что такое настоящий страх, – пока не взглянул на Элизабет, не положил руку на ее талию и не понял, что является причиной.

– Элизабет, – сказал он тихим настойчивым голосом, глядя на ее опущенную голову, – не смотри с таким смирением! Держи нос кверху и режь меня или флиртуй со мной, но ни в коем случае не смотри так кротко, потому что люди примут это за вину!

Элизабет, которая смотрела на его плечо, как она делала, танцуя с другими, откинула голову и смущенно посмотрела на Яна.

– Что?

Сердце у Яна перевернулось, когда канделябры сверху осветили боль в ее прекрасных зеленых глазах. Сознавая, что логика и поучения не помогут ей устроить представление, столь ему необходимое, он попробовал прием, который в Шотландии заставил Элизабет перестать плакать и рассмеяться: начал поддразнивать ее. Поискав предлог, Ян быстро сказал: