Миры Роберта Хайнлайна. Книга 11 - Роберт Хайнлайн

По формуле Эйнштейна один грамм массы дает 9 х 1020 эргов, так что мое потрясающе длинное число соответствует 1,03 х 1011 граммам, или 113 200 тоннам. В качестве источника энергии использовали в основном тот же лед, из которого делали воздух, разве только иногда вместе со льдом попадался обломок скалы. Конвертер массы слопает все, что угодно, ему без разницы.

Но для удобства будем считать, что использовали только лед. Значит, получается, что нужен ледовый куб с ребром сто шестьдесят футов. Такую штуку я более или менее способен себе представить.

Я показал свой ответ Джорджу, и он опять не впечатлился. Он сказал, что я должен научиться одинаково легко воспринимать числа с нулями и без них, тем более что они обозначают одну и ту же величину.

Только не подумайте, что для атмосферы Ганимеда хватило куба льда с ребрами по сто шестьдесят футов. Эту глыбу превратили в энергию, с помощью которой можно было приступать к дальнейшим фокусам. Если бы тот лед, что пошел на получение кислорода и водорода, вернуть в исходное состояние, он покрыл бы всю планету слоем толщиной в двадцать пять футов — подобная ледяная шапка когда-то и покрывала Ганимед.

Как выразился Джордж, приведенные данные доказывают только то, что на Ганимеде льда навалом и что без конвертеров массы нечего было и думать колонизировать планету. Порой мне кажется, что привычка инженеров воспринимать все факты как нечто само собой разумеющееся лишает их способности ощущать самый смак жизни.

Таким образом, благодаря трехфунтовому давлению кислорода и парниковому эффекту у колонистов не стыла в жилах кровь и они могли передвигаться по планете без скафандров и обходиться без воздушных камер. Но атмосферный проект не закрыли. Во-первых, скорость убегания58 на Ганимеде невелика, всего лишь 1,8 мили в секунду (на Земле 7 миль в секунду), так что атмосфера, в особенности водород, будет потихоньку улетучиваться в космос и через миллион лет от нее ничего не останется. А во-вторых, нам нужен был азот.

Азотом мы не дышим, а потому, как правило, о нем и не думаем. Но без него не может образоваться белок, то есть любая плоть. Растения обычно получают азот из почвы. Некоторые, типа клевера, люцерны, фасоли, умеют высасывать его из воздуха и насыщают им почву. Ганимедская почва богата азотом, ведь первоначальная скудная атмосфера частично состояла из аммиака, но не за горами тот день, когда нужно будет вернуть азот, взятый у планеты взаймы. Поэтому проект переориентировали на получение азота.

А это куда сложнее, чем расщепить молекулу воды; превратить устойчивый изотоп азота-16 в устойчивый изотоп-14 — операция крайне энергоемкая, природной энергии для нее недостаточно (по крайней мере, так было написано в книге), и долгое время она считалась теоретически невозможной. Мои познания в области ядерной физики не выходят за рамки школьных, поэтому уравнения я просто пропускал. Главное, что с помощью конвертера массы реакция стала осуществимой, а значит, к тому времени, когда почвы на Ганимеде истощатся, их будет чем обогатить.

С двуокисью углерода, к счастью, проблем не было; на Ганимеде навалом не только водного льда, но и сухого, испарившегося в атмосферу задолго до того, как первый фермер положил на стол заявку на участок.

Но даже если у вас есть кислород, двуокись углерода и кусок целины, это вовсе не означает, что вы можете приступать к пахоте. Почва-то здесь мертвая. Мертвая, как Христофор Колумб. Голые стерильные скалы без малейших признаков жизни. От них ой как далеко до плодородного теплого чернозема, кишащего бактериями и земляными червями, — чернозема, на котором можно вырастить урожай.

И создать такой чернозем должны были сами фермеры.

Чувствуете, в какой узел все завязано? Клевер, пчелы, азот, вторая космическая скорость, равновесие флоры и фауны, законы поведения газов, правила сложных процентов, метеорология — эколог-математик обязан предусмотреть все, и предусмотреть заранее. Экология — вещь взрывоопасная; самое незначительное и на первый взгляд безвредное вторжение может нарушить природный баланс. Все мы помним историю с английскими воробьями. Или с австралийскими кроликами, которые чуть не сожрали с потрохами целый континент. А карибские мангусты, истребившие цыплят, которых должны были охранять? Или африканские улитки — пока ученые искали, какие паразиты способны их уничтожить, от западного тихоокеанского побережья чуть было не остались рожки да ножки!

Вы привозите на Ганимед безобидное полезное насекомое, растение или животное, не позаботившись прихватить с собой его природных врагов, и через пару сезонов начинаете сожалеть, что вместо этих милых созданий не завезли сюда бубонную чуму.

Но обо всем об этом болит голова у главного эколога. У фермера задача другая, из области инженерной агрономии: создать плодородную почву и вырастить на ней урожай.

А это означает подобрать все, что валяется под ногами: оттаявшие гранитные валуны, замерзшие потоки лавы, пемзу, песок, обломки древних скал, — взорвать их, чтобы раскололись на мелкие кусочки, измельчить верхние слои в порошок, присыпать сверху горсткой родной земной землицы, а потом нянчиться с живой почвой, не давая ей зачахнуть, и с каждым днем помаленьку расширять участок. Нелегкая задачка.

Зато интересная. Первоначальное намерение изучить предмет настолько, чтобы сдать экзамен, вылетело у меня из головы. Я рыскал по окрестностям, осматривая поля на разных стадиях культивации, стараясь увидеть процесс своими глазами. На это у меня ушла чуть не целая светлая фаза.

Когда я вернулся домой, то обнаружил, что Джордж уже объявил розыск.

— Где тебя носило, горе мое? — осведомился он.

— Везде понемногу. Смотрел, как фермеры вкалывают.

Но ему непременно нужно было знать, где я спал и чем питался.

— Билл, — сказал он, — это замечательно, что ты готовишься к экзаменам, но зачем же превращаться в бродягу? Я, конечно, тоже виноват. Надо было уделять тебе побольше внимания. — Он задумался, потом добавил: — Я считаю, что тебе надо пойти в здешнюю школу. Конечно, уровень преподавания там не ахти, но это лучше, чем болтаться без дела.

— Джордж!

— Да, так будет лучше… Что?

— Ты окончательно отказался от мысли о ферме?

— Трудный вопрос, Билл. — Отец нахмурился. — Я бы хотел, но Пегги… Трудно сказать. Хотя наша фамилия по-прежнему в шапке. Окончательно придется решать перед жеребьевкой.

— Отец, я займусь этим.

— Не понял.

— Ты будешь работать в городе и заботиться о Пегги и Молли. А я буду поднимать ферму.